Она стоит на огневом рубеже…
Перед ней в трех шагах лежат и прицеливаются курсантки…
Только пока что, все винтовки с механическим прицелом, без оптики…
-Огонь! - Звучит команда командира взвода.
-Бах! Бах! Бах! Бах! - Звучат выстрелы…
Одна за другой, чередуя друг друга, стреляют Капа, Маша, Зарина, Леся Ольга, другие курсантки взвода… А за сто метров от них, от фанерных мишеней отлетают мелкие щепы…
Что-что, а метко стрелять эти девочки умели уже давно… …Жизнь, в «Школе», обучение вчерашних девчушек, шла своим намеченным чередом, и они постепенно превращались в солдат…
Без остановок вертелся «калейдоскоп» КМБ…
И уже очень мало времени оставалось до принятия Воинской Присяги…
«Школа». Кабинет полковника Алдониной…
…Была уже глубокая ночь… …Начальник «Школы» полковник Алдонина сидела за столом, и что-то очень сосредоточенно писала в рабочей тетради…
Справа, в углу стола стопкой были сложены листы и папки с документами. Мягкий свет от зажженной настольной лампы с «классическим», «ленинским» зеленым абажуром падал на бумаги…
Полковник изучала «личные дела», делая для себя какие-то пометки…
И видимо эта работа продолжалось уже не первый час, потому что…
Алдонина, в какой-то момент, положила ручку на стол, устало откинулась на спинку стула, и сжала пальцами мучительно болевшие глаза у переносицы…
И в этот момент…
Без стука открылась массивная высокая дверь, и в кабинет вошел капитан Сиротин… В левой руке у него была кипа красных папок, перевязанных тесемками…
-Разрешите войти? - Проговорил он с порога.
Алдонина молча вопросительно посмотрела на Сиротина, и тот поспешил ответить на не заданный вопрос:
-Это личные дела офицеров школы, как вы и просили, товарищ полковник…
-Я не просила, капитан! - Проговорила Алдонина достаточно жестко. - Вы кадровый офицер, как я понимаю, и потому давно должны знать, что командир никогда и ни о чем не просит подчиненного! Я приказала их принести!..
-Виноват! Как вы приказали…
-На виноватых воду возят, майор!.. Положи на стол!.. А ночью я с ними ознакомлюсь…
Сиротин, опираясь на трость, подошел к столу и аккуратно положил стопку личных дел на край…
Затем выпрямился, принял строевую стойку, и проговорил уставным, без эмоций, «деревянным» языком:
-Разрешите идти, товарищ полковник?
Алдонина задумчиво подняла взгляд на Сиротина, оторвавшись, наконец-то, от бумаг:
-Скажи-ка мне, Сиротин… Только начистоту, как офицер офицеру… Ты чем недоволен? За те дни, что я принимаю дела, у тебя выражение лица, словно два кило лимонов съел… Тебя, капитан, что-то не устраивает в нашей «Школе»?
Сиротин молчал и смотрит прямо перед собой, но его нервное состояние выдавали бегающие на скулах огромные желваки.
-Я жду, капитан! - Проговорила Алдонина.
И Сиротин заговорил с раздражением в голосе:
-Да, не устраивает, товарищ полковник! - Проговорил он без малейшего страха и даже с вызовом. - Первое - это то, что вы обращаетесь ко мне на «Ты»!.. Мы с вами не родственники и не подружки - мы в армии!.. И не только ко мне - ко всем! Но это не главное…
Алдонина спокойно и заинтересованно посмотрела в глаза Сиротина, и стала слушать не перебивая.
А капитан говорил дальше:
-Второе - и вот это главное!.. Я категорически не согласен с тем, что нам придется из вчерашних школьниц делать снайперов! Это тяжелая и сложная профессия, товарищ полковник! Это даже не воинская специальность - это искусство, и постичь его, дано не всем и далеко не каждому!.. Эти девочки просто не способны стать профессионалами в такие сроки, товарищ полковник! Пять месяцев!.. - Он как-то даже горько усмехнулся. - Мы просто создадим им иллюзию их мастерства, но самого мастерства-то не будет… Мы же обрекаем их на верную гибель, товарищ полковник!..
-Все? - Спросила Алдонина спокойно.
Капитан только мотнул головой, давая понять, что еще не закончил:
-Я знаю, что наши медсестры, попав в окружение, отстреливались, спасая беспомощных раненных… И погибали при этом… Я могу это понять - так уж сложилась обстановка… Но когда две молодые женщины, почти девочки, ползут ночью со «снайперкой» по нейтральной полосе, чтобы кого-то убивать - это уже «охота»… На людей охота! И страшно подумать, что происходит с их молодой психикой, когда они впервые нажимают на спусковой крючок, держа при этом на прицеле живого человека, пусть даже и врага!.. В разведку я, может быть, с такой и пошел бы, а вот в жены бы не взял…
Алдонина решительно встала из-за стола, едва не опрокинув стул:
-А вам никто и не предлагает, капитан! - Полковник вышла на середину кабинета и подошла к Сиротину. - Теперь я скажу… С первым пунктом ваших претензий я соглашусь… Прошу прощения, если вас, капитан, это так сильно задело… А вот со вторым - категорически нет!!!
Алдонина нервно заходила по кабинету из угла в угол:
-Для мужчин на войне и так хватает различных военных профессий, где необходимы физические нагрузки… Снайперское же дело требует, всего лишь, наметанного глаза!.. И потом!.. Женщины менее подвержены стрессам, а значит, умеют концентрироваться в критической ситуации!.. Психофизически женщины намного более приспособлены к работе в экстремальных условиях, чем мужчины!.. Женский порог терпения выше мужского!.. Женщины обладают более обостренными системами восприятия, невероятной наблюдательностью, повышенным ночным зрением, слухом и обонянием!.. У женщин мгновенно срабатывает боевая интуиция, заложенная природой!.. Подготовленная к ведению боевых действий женщина не испытывает в бою чувства растерянности, а ее боевая работа производится четко, собранно, целенаправленно и безжалостно!.. Женщины более добросовестно относятся к выполнению служебных инструкций и не отступают от них ни на шаг!.. В бою женщины более осторожны и при ранении - более живучи!..
Алдонина подошла к Сиротину, и посмотрела на него в упор:
-Это не мои слова, капитан - это заключение целой группы ученых-психологов!.. И я его выучила почти наизусть, для именно таких вот случаев и высказываний, похожих на ваши!.. Вы имеете что-то против этого заключения ученых?
-Ученые… - Хмыкнул с горечью капитан Сиротин. - Эти ученые сами-то в бою бывали? Они видели в прицел лицо убитого ими человека? Они знают, насколько изменяется психика снайпера, который стреляет в человека, как в бумажную мишень? Без всяких эмоций… На грани равнодушия… И как это они проверяли живучесть женщин? Стреляли в них и ждали, выживет или не выживет? Уч-ченые они!..
И тут Алдонина посмотрела на капитана с едва скрываемым презрением:
-Вы-то откуда все это знаете, капитан? Тоже мне еще, штабной специалист снайперского дела выискался! Сидите тут, в своей строевой части, бумажки по столу из угла в угол перекладываете! А страну защищать надо! - Рявкнула полковник и в сердцах грохнула кулаком по столу. - И мы будем ее защищать! Даже если придется погибнуть в бою, всем до одного! И без вот таких советчиков-всезнаек, как вы обойдемся!!!
Сиротин, сжал челюсти, спокойно смотрел в глаза распалившейся Алдониной, а та продолжала «метать гром и молнии»:
-Что же касается «иллюзии мастерства», как вы изволили выразиться, товарищ капитан!.. То Партия и Нарком Обороны назначили нас сюда именно для того, чтобы мы не создавали никаких иллюзий, а добросовестно обучали и готовили для фронта классных специалистов! И я все сделаю, чтобы эти решения выполнялись! Все!!! Свободны, капитан! Можете возвращаться к своим бумажкам!.. - Алдонина наконец-то уселась за стол и раздраженно бросила перед собой папку с личным делом, которую все это время держала в руках.
-Есть! - Четко ответил Сиротин, и, подволакивая негнущийся протез, направился к двери кабинета.
Возле которой его нагнали слова уже успокоившейся Алдониной:
-Товарищ капитан…
Сиротин остановился, удивленно обернулся, уже взявшись за дверную ручку, и вопросительно посмотрел на полковника.
-Ногу-то где потерял? - Спросила Алдонина миролюбиво.
Сиротин неопределенно пожал плечами:
-На Финской…
-Как? Расскажете…
Но, видимо, капитан не был склонен сегодня пускаться в воспоминания. Он так же неопределенно ответил:
-Нечего рассказывать, товарищ полковник… Просто не повезло…
Алдонина сочувственно и понимающе кивнула головой и проговорила, уже полностью успокоившись:
-Ну, хорошо… Идите…
«Школа». Офицерское общежитие…
…Уставшая, после целого дня напряженных занятий с курсантами, Мила прикрыла за собой дверь входную дверь, и пошла по, тускло освещенному коридору общежития к двери своей комнаты, когда за ее спиной открылась другая дверь, и сонная женщина-комендант выглянула в коридор:
-Сизова… Тебе письмо…
Мила тут же подбежала к коменданту и посмотрела ей в глаза:
-От кого?
-Я чужих писем не читаю, дочка… Тебе лучше знать, от кого. - И улыбнулась совершенно по-матерински. - Смотри-ка? Не успела приехать, а уже вдогонку письма летят? На! Держи уж!.. А я спать пойду…
Она протянула лейтенанту белый бумажный «треугольничек» письма и тут же закрыла за собой дверь…
-Спасибо вам, Анна Матвеевна… - Прошептала Мила, и посмотрела на письмо глазами, светящимися радостью.
Через минуту она уже открыла свою дверь, и на пол ее «холостяцкого» жилище упал клин слабого света из коридора…
Мила пощелкала выключателем, но свет почему-то так и не загорелся… Тогда лейтенант бросила это бесполезное занятие, подошла к столу, и зажгла настольную лампу под абажуром, и только после этого прикрыла за собой дверь комнаты.
Быстро стянув с себя полевую офицерскую сумку, повесила ее на, вбитый в боковую стенку шкафа, гвоздь. Возвращаясь к столу, на ходу сняла с головы пилотку, расстегнула ремень, бросила все это на стол возле лампы… Поправила простыню, висевшую на окне вместо занавески - женщина, даже в армии, всегда оставалась женщиной…