Затем он плотно прижимает к ушным раковинам свои ладони, сложенные «ракушкой» и стал резко и отрывисто нажимать на уши:
-Делаем массаж ушных раковин… Десять раз быстро нажимаем ладонями на ушные раковины! Воздух должен выходить сквозь пальцы. Приступили!..
Курсантки стали старательно повторять действия Сиротина…
-Закончили. - Скомандовал он через какое-то время. - Теперь слушайте…
Девушки стали внимательно вслушиваться и на лицах появилось изумление:
-А и вправду лучше слышно! - Проговорила удивленная Маша.
-Какие-то другие звуки появились. - Подтвердила Ольга слова своей подруги. - Раньше их не было…
-Все правильно, товарищи курсанты! - Улыбнулся капитан. - Слух работает с полной отдачей только тогда, когда человек спокоен! Рассерженный или разъяренный человек слышит очень плохо! Поэтому хороший снайпер никогда и ни при каких обстоятельствах не должен паниковать и злиться! Злость нужна пехоте при прямой атаке!.. А вот при точной стрельбе от нее только вред! Злость увеличивает пульсацию сердца, а значит и рук… Снайперу необходимо «боевое равнодушие»! И он должен иметь полную невосприимчивость к стрессам.
Курсантки заворожено слушали Сиротина, не сводят с него внимательных глаз, а он пытался рассказать им как можно больше…
-Времени у нас с вами мало… Поэтому запоминайте… Может, это кому то из вас спасет жизнь. - Говорил он, и с тоской в глазах разглядывал эти, полудетские девичьи лица. - Все легенды, рассказывающиеся о возможностях снайперов, основаны на реальности. Подготовленный снайпер действительно может делать то, чего не могут другие. Снайпер - это длинный нож в сердце противника… Слишком длинный, и слишком жестокий, чтобы с ним не считаться!.. И игнорировать снайпера нельзя! От него не спасают ни расстояние, ни ночь, ни погодные условия! Ничего!.. Снайпер способен в корне изменить обстановку на поле боя, поставить нужную «точку» с точностью хирурга… И даже сама угроза участия снайперов в бою, давит на психику врага и заставляет его пригибать голову!..
Сиротин говорил, замерев взглядом в далекой, видимой только им одним точке, а девчонки слушали его, буквально разинув рты:
-Настоящий снайпер невидим, беспощаден и неуловим!.. На врага угнетающе действует сам факт его недосягаемости и почти безнаказанности!.. Он появляется из пустоты, выполняет приказ и уходит в пустоту… Исчезает в одном месте, чтобы появиться в другом… И… Надо признаться… Промысел снайпера в чем-то романтичен… Так же романтичен, как и сам процесс выстрела на «свободной охоте»… Но! - Капитан поднял раскрытую ладонь, привлекая всеобщее внимание. - Снайперский промысел, овеянный таинственной романтикой - это не что иное, как очень опасная, напряженная и физически тяжелая боевая работа!!! Снайперам предоставлено право «охоты» в «свободном поиске». Но!.. На войне этот поиск снайпер, помня, что и у врага есть такие же меткие и хорошо обученные стрелки, обязан вести ежедневно! Невзирая на условия, при любых обстоятельствах, и даже будучи на отдыхе в тылу своих войск!.. И ежедневно он обязан давать результат!.. А знать и уметь для этого нужно очень много!..
Капитан стал медленно прохаживаться вдоль сидевших на земле курсанток:
-Вам об этом уже говорили, и не один раз, но… Это настолько важно, что я повторюсь! - Он остановился, и посмотрел внимательным взглядом умных глаз в лицо каждой девушке. - Как бы это жестоко ни звучало, но снайпер - это все-таки охотник… Охотник за человеком - самым опасным из всех живых существ… А охотник действительно должен быть невидим!.. И поэтому стиль жизни снайпера - гармония с окружающей средой, способность чувствовать и сливаться с ней… И еще одно… После выстрела никогда не любопытствуйте - попал или не попал… «Укусил и скрылся!» - вот девиз, по которому вы должны жить на войне. Если попал - об этом донесет разведка, если нет - тоже ничего страшного… Это значит лишь то, что ваш противник еще проявится, и вам в следующий раз просто придется в засаде быть немного изобретательнее…
-Товарищ капитан! Разрешите вопрос? - Проговорила Капа. - А когда противник наступает? Когда немцев много?
Капитан посмотрел на девушку, и улыбнулся:
-Когда много, говорите? - Он потер ладонью чисто выбритый подбородок, и проговорил задумчиво. - Опытный снайпер стремится не столько убить свою жертву, сколько попасть ему в туловище так, чтобы враг не смог больше продолжать воевать. Вывести из строя!.. Из личного опыта скажу, что я не обращал внимания на первые три-четыре линии атакующих - это забота пехотинцев в траншеях… Во время атаки, я старался поразить в живот как можно больше бойцов, наступавших позади них… Ранение в живот очень болезненное - это знает любой солдат… Когда первые линии слышали крики за своей спиной, то стремительно начинали терять свой боевой дух, и атака захлебывалась… И вот тогда я переключал внимание на первую линию атакующих, которые уж либо отступали, либо очень серьезно об этом подумывали… С пятидесяти метров я поражал их в голову или в сердце, чтобы мгновенно вывести их из боя… …Курсантки всегда молча, и очень внимательно слушали наставления Сиротина на вот таких занятиях, впитывая его огромный опыт, а если и задавали вопросы, то всегда получали на них исчерпывающие ответы…
Сентябрь 1942 г. Потери…
…Это случилось уже к самому концу сентября… …Мила быстро шла по затемненной аллее к офицерскому общежитию после вечерней поверки взвода, и лунный свет, пробиваясь сквозь густую листву, слабо освещал ее дорогу…
День был тяжелый - напряженные занятия вымотали не только курсанток, но саму Сизову, и она хотела побыстрее добраться до своей скрипучей койки…
Он подошла к крыльцу общежития, почти бегом преодолела ступени, рывком открыла дверь и скрылась за ней внутри здания…
Уже проходя по коридору, с его гулкими деревянными полами, она на ходу сняла пилотку, расстегнула воротник гимнастерки, и тут…
Открылась дверь одной из комнат, из нее вышла пожилая старший сержант - комендант общежития, и медленно прикрыла за собой дверь… Она шла навстречу Миле, с глазами полными слез…
Лейтенант резко остановилась и спросила пожилую женщину тревожным голосом:
-Что-то случилось, Анна Матвеевна?
Комендант терла носовым платком покрасневшие глаза и сокрушенно махнула рукой:
-Ну что за человек такой. Из железа она, что ли? - И опять всхлипнула. - Ты не ходи туда, Мила. Пусть она сейчас одна побудет…
-Да о чем вы, Анна Матвеевна?
-Зоя… Твоя старшина Морозова… «Похоронку» она сегодня получила… На мужа… Стоит как памятник - ни единой слезинки не проронила!.. Плохо это, Милочка! Очень плохо!.. Нельзя бабе все в себе держать… Никак нельзя!.. Эх, горе то какое… А тебе опять ничего с почтой не пришло… Уж лучше ничего чем такое…
Комендант, сокрушенно качая головой, пошла к выходу к выходу, а Мила, словно окаменев, осталась стоять посреди пустого коридора…
«…Вот оно как!.. - Думала она. - Что же теперь будет?..»
Она медленно подошла к комнате, в которой жила Морозова, остановилась около закрытой двери, и, помедлив немного, осторожно открыла ее, вошла в темную, неосвещенную комнату и увидела… …Темный силуэт женской фигуры напротив окна… …Морозова, без ремня и с непокрытой головой стояла у окна спиной к дверям, глубоко засунув руки в карманы галифе, и смотрела в окно…
Слабый свет от, стоящего напротив общежития фонаря, тускло освещал в комнату, и…
Неподвижный, застывший, отсутствующий взгляд старшины, и плотно сжатые губы… Лицо Морозовой в эти минуты напоминало неподвижную гипсовую маску…
Мила тихо приблизилась к Морозовой, и, молча, не проронив ни слова, становилась у нее за спиной.
Старшина даже не пошевелилась на это «вторжение - в своих мыслях она была очень далеко от этой комнаты с аскетичным, солдатским убранством…
Мила огляделась по сторонам и, заметив белеющий на столе лист смятой бумаги, протянула у нему руку, но… В самый последний момент отдернула ее, словно обожглась кипятком…
Морозова, видимо услышав, наконец, шорохи за своей спиной, повернула голову в сторону Милы, и посмотрела на лейтенанта спокойным, немигающим взглядом…
А Сизова… Она стояла в растерянности, и ее, широко раскрытые глаза, были полны слез…
Старшина, словно оценивала заново, долго всматривалась в лицо своей бывшей ученицы, а потом опять опустила голову и отвернулась к окну…
И тогда Мила подошла к этой, уже давно родной ей женщине, осторожно обняла ее сзади, приникла головой, и стала, молча, гладить рукой по плечу…
И не увидела, как в этот момент глаза Морозовой стали злыми, колючими:
-Ну, теперь держись, немчура поганая!.. - Прошипела старшина потревоженной коброй. - Ни один теперь живым не уйдет! Уж я-то не промахнусь! Один выстрел - один труп!..
Они еще долго стояли вот так, обнявшись, молча, когда Морозова, вдруг, тихо проговорила:
-Никому об этом! Я тебя прошу, Милка!.. - Проговорила старшина шипящим шепотом. - А то еще, не ровен час, дочка узнает…
-Чья дочка? - Не поняла лейтенант.
-Моя…
Мила удивлено подняла голову, отстранилась от старшины, и, ожидая ответа, посмотрела ей в глаза.
И Морозова ответила:
-Я не говорила тебе, Людмила… Да и ни к чему это было… Курсант Морозова… Маша Морозова - она моя дочь…
Конец октября 1942 г. На рубеже…
… Мила подняла вверх красный флажок…
За ее спиной, в две шеренги, стоял взвод девушек-курсантов, которые внимательно смотрели вперед перед собой…
-Внимание! - Скомандовала лейтенант. - Огонь по готовности!
И махнула флажком, резко опустив руку вниз…
Из-за бруствера окопов, метрах в двухстах, появились поясные мишени - фанерные фигурки в виде немецких солдат в касках…
И эти мишени начали быстро двигаться вдоль бруствера.
Маша Морозова, прильнув, к оптическому прицелу винтовки, нажала на спусковой крючок.