-Больно… - Прошептала смертельно раненная одесситка и улыбнулась. - А все-таки я раньше тебя, Кап…
Ее голова безвольно откинулась назад, а голубые глаза замерли и как-то сразу остекленели…
-Гады! - шептала Капитолина, понимая, что Лесина душа уже отлетела. - Га-ады-ы-ы!!! Я отомщу, Леська!!! За всех наших девчонок отомщу!..
И небыло в ее глазах слез!..
Высохли все! До капли! Так и не пробившись наружу…
Зато вместо них в эти минуты внутри Капы родилась жгучая, душащая ненависть… Да и вся Капитолина, наверное, в этот момент родилась заново… Теперь в ней жило одно единственное чувство - месть! И именно теперь она, если бы узнала, конечно, смогла бы понять в этом чувстве свою старшину Морозову…
Но небыло никого рядом, чтобы подсказать и направить, и…
Капа стала действовать на свой страх и риск…
Зная наверняка, как далеко ночью в лесу разносится звук выстрела, а еще, понимая, что эти двое убитых немцев могли быть только секретным дозором или разведкой, а все остальные диверсанты не далеко и наверняка захотят узнать, кто это тут нарушает покой предутренних лесных сумерек, она не стала больше мешкать ни секунды.
Оглянувшись воровато по сторонам, Капа подползла на четвереньках к парашютистам…
-Мы еще повоюем с вами, гады! - Только и сказала сибирячка. - И ваши «трещотки» мне еще пригодятся!
Она расстегнула пояса убитых, сняла их вместе с подсумками, в которых покоились автоматные магазины. Затем запихнула за свой пояс четыре трофейные гранаты с длинными деревянными ручками, повесила на свои не по-девичьи широкую спину оба автомата, свои и Лесину винтовку, и…
-Пойдем, подруга… Я тебя вынесу… А эти вурдалаки пусть облизнуться!..
Крякнув, совсем по-мужски, когда поднимают что-то тяжелое, она подняла на руки тело Леси и пошла к лесу. Так быстро, как хватало сил под этой нечеловеческой, горькой ношей… …Капа была права - звуки в вечернем и ночном лесу слышно очень далеко, особенно если это звуки выстрелов…
Как настоящая сибирячка-охотница она очень легко ориентировалась в лесу, который настоящим лесом, и назвать-то было нельзя! И она точно знала, куда надо идти! Словно чуяла, как лесной зверь…
А еще она знала, седьмое чувство это было что ли, что та лощинка, в которой они с Лесей оставили своих подруг и командиров, намного ближе, чем могло бы показаться…
И она совсем не удивилась, когда через четверть часа, или чуть-чуть больше, она лицом к лицу столкнулась, на одной из крохотных, как блюдце, полянок, с Сиротиной и Ольгой Рублевой…
-Что? - Выдохнула лейтенант.
-Напоролись… На поляне… Леська одного срубила!.. А я не успела - тот, второй, раньше выстрелил…
-Далеко?
-Минут пятнадцать шла… - Ответила Капа, так и продолжая держать на руках бездыханное тело подруги.
-Совсем близко!..
-Они за нами пойдут, товарищ лейтенант!.. Точно пойдут!.. Они ночного леса не боятся! Натасканные, волки!..
-Много их?
-Следов было много… Но их убирали!.. С пониманием убирали!..
-Ясно! - Сизова посмотрела на Капитолину с сожалением. - Жаль, Лесю… Глупая смерть…
И тут, едва слышно, проговорила Ольга, которая все это время молчала и только смотрела, не отрываясь, широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами на мертвую подругу:
-А разве смерть бывает не глупая?.. Смерть двадцатилетней девчонки, которая должна была детей рожать, а не воевать с фашистами!.. Разве ее смерть может быть не глупой?
-Может, боец! - Ответила жестко Сизова. - И это не ты сейчас права, а просто я ошиблась… Боец взвода снайперов, Леся Мартынюк, погибла в неравном бою, как настоящий солдат! За свою Родину! И не испугалась, и сумела уничтожить врага!.. Она приняла достойную смерть, боец! Смерть достойную солдата!..
Она посмотрела в глаза Ольги, полные слез, и сказала уже намного мягче:
-Из всех вас, девочки мои, она самая первая открыла свои личный снайперский счет!.. И приняла геройскую смерть…
-А ведь я же на нее никогда не злилась… Честное слово!.. - Только и сумела проговорить Ольга.
-Все! Закончили сопли, бойцы! - Проговорила Сизова. - Помоги Лесю нести!
-Я ее не отдам! - Капа прижала тело подруги к груди. - Я сама ее донесу!..
Лейтенант только и сделала, что посмотрела на сибирячку с пониманием, и обратилась к Рублевой:
-Утри свои «столичные» слюни, красноармеец Рублева, и возьми у Капы трофеи!.. Чует мое сердце, что они нам еще пригодятся… …Через десять минут они уже были в лощинке, в которой укрывались девчонки взвода Сизовой, под началом Морозовой-старшей…
Смерть Леси стала для всех не просто неожиданностью, а повергла в глубокий шок - все знали или думали, по крайней мере, что уж кто-кто, а она, одесситка, сумеет выкрутиться их любой передряги… …- А теперь мы будем ждать, старшина! - Проговорила Сизова немного погода. - Если Капитолина все правильно поняла, то эти «непонятные» немцы обязательно попробуют нас найти… Но ночью это сделать будет сложно, а если верить Капке, то они торопятся - значит, очень уж тщательно искать не станут…
-Подождем-посмотрим? - Догадалась Морозова.
-И «сядем на закорки»… - Подвела итог лейтенант. - Мы не знаем, сколько их и куда они стремятся, но выпускать их из этого леса нельзя, Зоя Павловна, чтобы большого горя небыло… Ни за что нельзя!!!
Морозова только посмотрела с пониманием на свою такую повзрослевшую, бывшую ученицу и спросила устало:
-Что предлагаешь, Мила? Воевать с нашими девчонками-полунедоучками? Ведь вдвоем мы с тобой, как ни крути, а не потянем против роты парашютистов…
-А если их меньше?..
-Но мы этого не знаем!
-Они, старшина, нас будут искать, потому что неспроста они здесь, а с каким-то секретным заданием! А если так, то ни один командир разведгруппы не допустит у себя за спиной «блуждающего снайпера»! Никогда не допустит! - Ответила Сизова. - Они нас будут искать обязательно, вернее, уползшего раненного снайпера… А мы их подождем, и посчитаем… А от того счета и пляс начнем…
-Положим же девок, Мила!.. Дуры они еще совсем неопытные…
-Они, Зоя Павловна, в первую очередь снайперы! - И в этот момент в голосе Сизовой зазвенел металл. - Вы думаете, что мне их не жалко? Жалко!!! Всех вместе и каждую в отдельности!!! Мы их полгода на курсах «парили», а немцы взяли, да и положили почти всех одним махом, одной миной по вагону!.. Всех жалко!!!
Сизова жестко потерла свое лицо ладонью:
-Они, сыкухи малолетние, в том вагоне совсем ни за грош погибли!.. А вот Леся… Если выживем, то я ее посмертно к Красной Звезде представлю…
-Если выживем… - Словно эхо повторила Морозова.
-Выживем, тренер!.. У нас выбора другого просто нет…
-Мы-то выживем… Раз до этого выживали… А девочки наши? Они же в войне совсем еще не понимают ни хрена! Стрелять они умеют, мать их!.. Ползать-маскироваться… Снайперские премудрости изучили… - Она говорила жестко, еще как тогда до войны, когда учила Милу стрелять в тире. - А вот сумеют наши девки в живого человека выстрелить, а не в мишень?!! Вот в чем большой вопрос, товарищ лейтенант… И получается, что настоящих бойцов в нашем войске, ты да я, да еще Капитолина, которая сегодня своего самого первого уложила…
-Справимся! - Ответила Сизова. - Нам теперь просто нельзя иначе!..
-Ладно, Милка… Ты у нас командир… Давай подождем…
Под утро в овраге. Почетный воинский салют…
…Но ждать немцев им пришлось довольно долго…
И за это время… …- Так, бойцы! Будем сестренку нашу хоронить… - Проговорила тихо, каким-то утробным голосом старшина Морозова. - Не по-нашему это, не по-русски… Только другого выхода у нас сейчас нет…
Лесю Мартынюк, их по-настоящему первую боевую потерю, похоронили прямо здесь, в глухом овражке, выкопав на скорую руку мелкую могилку…
Нашлось здесь такое место, ямка, которую расчистили руками, выбрасывая гнилые сучья и прелую траву, а потом старшина Морозова отдала свой нож Капе, которая и углубила эту ямку немного, не доверив это скорбное дело никому…
Лесю уложили в ее последнее пристанище, прикрыли лицо пилоткой, и точно так же, голыми руками, забросали тело осклизлой землей и сучьями…
Этот, непомерно тяжелый, труд продолжался несколько долгих минут, а к концу, этой ужасной ночи, в глухом лесном овражке вырос одинокий крохотный холмик, прикрытый от посторонних глаз пожухлой гнилой травой…
Вот таким и получилось последнее пристанище для их веселой подруги одесситки Леси, так и не успевших пожить толком… Без положенной красноармейцу звезды над надгробием, без христианского креста, да и без самого надгробия…
И растерли девчонки грязь, оставшуюся на руках, по своим миловидным лицам, вытирая горькие и немые слезы, превращая ее в боевую снайперскую маскировку… И именно в этот самый момент они, наверное, и превратились из молоденьких девчонок, в злых, непримиримых и безжалостных снайперов…
И выстроились они рядом с этим холмиком гнилой травы в короткий печальный строй…
Не плакали только Сизова и Морозова, лица которых превратились над этой могилкой в каменные маски Сфинксов… …Группа стояла строем в одну шеренгу по стойке «Смирно!», отдавая последние воинские почести своей геройской подруге…
-Готовсь! - Готовь скомандовала шепотом Морозова.
Они подняли свои «мосинки», готовясь дать последний салют.
-Пли!
Сухо щелкнули бойки снайперских винтовок, не произведя ни одного выстрела…
Маскировка, мать ее!!!
В это проклятую ночь ее нужно было соблюдать как никогда…
-Пли!
-Готовсь!
-Пли!..
Этот немой салют оглушил их больше, чем залп полковой артиллерии.
Он гремел в их головах, отдаваясь, повторенный многократно, эхом памяти…
-Запомните это место, девочки! - Тихо проговорила Сизова. - Запомните, и вернитесь сюда, к нашей Лесе Мартынюк, после войны!.. Вернитесь, кто выживет…