И трепетали под ветерком листочки маленького альбома…
Ноябрь 1942 г. В тот же день.
«…Мы еще встретимся!..»
…Полуторка мчалась к какой-то казачьей станице, практически не разбирая дороги…
-Быстрее! Быстрее, солдат! Что ты тянешься, как-будто на телеге едешь!
-Так куда уж быстрее-то, товарищ майор?!!
Пожилой солдат отчаянно крутил баранкой, вцепившись в нее руками, как орел в свою добычу объезжая множество воронок и рытвин, и «полуторка» двигалась по очень сложной, замысловатой траектории, как припадочная змея:
-Дороги-то и нет почти никакой - одни воронки да ямы! А ну, как влетим со всего маху!
-Гони! - Не обратил внимания на увещевания солдата офицер. - Потом жаловаться будешь! А сейчас гони поскорее!
Он обернулся, и посмотрел через грязное заднее стекло деревянной кабины грузовика, в кузов…
-Эх, знать бы раньше!.. - И опять посмотрел на перекошенное от напряжения лицо солдата-водителя. - Давай, отец! Постарайся! Нельзя нам опоздать! Никак нельзя! Я же себе потом век этого не прощу!.. Погоняй, погоняй, батя!..
-Попробуем, товарищ майор! - Пробурчал сквозь зубы солдат. - Еще километра полтора, а там уж дорога получше пойдет… Успеем!.. Не опоздаем!..
А в кузове этого автомобиля…
Этот разбитый по военным рокадам грузовичок, несшийся к казачьей станице практически не разбирая дороги, стал сегодня скорбным катафалком…
В его кузове… Здесь был весь взвод лейтенанта Сизовой… Вернее, те его жалкие остатки, которые сумели спастись из разбитого, расстрелянного немецкими парашютистами-диверсантами, воинского эшелона…
Сибирячка-охотница Капитолина Яровая… Москвичка, дочка профессора МГУ, Ольга Рублева… Художница-узбечка, самая тихая и застенчивая из всех, Зарина Рахимова… Молодые красивые девчонки, которые не дожили даже до своего самого первого, двадцатилетнего юбилея… И самая юная, семнадцатилетняя киевлянка Машенька Морозова… Она лежала рядом со своей матерью, старшиной Морозовой… Небыло здесь только одесситки, «болтушки-веселушки» Леси Мартынюк, которая упокоилась в глухом, поросшем папоротником, овраге…
Здесь был весь взвод… Взвод девушек-снайперов… Самый первый выпуск снайперской школы, который так и не доехал до войны…
И, конечно же, здесь, в кузове грузовичка была и командир погибшего взвода… Лейтенант Людмила Морозова…
Еще там, у реки, когда солдаты комбата майора Николаева уложили погибших девчонок в кузов, и попытались накрыть их плащ-палатками с головой, Мила, резким тоном приказала:
-Не накрывайте им лица! Пусть девчонки хоть так посмотрят на небо… В последний раз… - А затем проговорила намного тише, уже обращаясь к самой себе. - А я на них посмотрю… Чтобы каждую запомнить… Навсегда…
Своей пилоткой она оттерла от грязи и крови лицо каждой, и теперь… Смотрела застывшим взглядом на этих юных, умиротворенных, мертвенно-бледных девушек, на которых смерть наложила свою безжалостную печать…
«Полуторка», подпрыгивала на ухабах, лейтенант больно ударялась о борт, но даже и не думала сменить позу.
А в иссушенных болью потери глазах Милы Сизовой небыло ни одной слезинки. Они высохли… Высоли все до одной, до самой последней капли!.. Теперь и ее лицо напоминало гипсовую маску, и только глаза… Было что-то страшное в этих глазах, в этом взгляде двадцатипятилетней девушки-снайпера, орденоносного офицера, которую, за ее заслуги и подвиги знала уже едва ли не вся страна…
Это был страшный взгляд молодой, но очень сильной и уже опытной, а потому и очень опасной, львицы, которая потеряла своих первых детенышей… В этом взгляде плескался океан мести и ненависти!.. И она не собиралась прощать никого из тех, кто был повинен в смерти ее «львят»!..
И даже ее жених, с которым она так странно сегодня встретилась, командир батальона майор Сергей Николаев, который так вовремя подоспел к реке со своими бойцами, даже он не решался заговорить сейчас с Людмилой - уж кто-кто, а он-то знал ее независимый и резкий характер…
Она сидела, опершись спиной о деревянный борт грузовика, держала на своих коленях голову Зои Павловны, и только шептала тихо, время от времени требовательно поглядывая на Сергея:
-Потерпите, Зоя Павловна… Потерпите… Мы уже скоро приедем… Там будет госпиталь, там вам помогут… - И бросала на майора через окошечко кабины, прожигающие насквозь взгляды.
А Николаев орал на солдата-водителя:
-Давай дорогой!!! Давай!!! Жми на всю железку!!! Давай, отец!!! Может, успеем! Может, хоть старшину спасти сможем!..
Да только не нужны были пожилому водителю эти увещевания - он давно уже и сам все понял. Понял тогда, когда рядом с каждой из девушек в кузов его автомобиля положили по снайперской винтовке с оптическим прицелом, а рядом с самой взрослой женщиной с изуродованной осколками спиной, у которой в петлицах были по четыре старшинских «треугольничка», а на груди два ордена, уселась лейтенант…
Он, этот пожилой водитель, все понял еще тогда, у реки, когда майор приказал командовать солдатами своему заместителю капитану, а сам прыгнул в кабину на пассажирское сидение, и рявкнул дурным голосом:
-Гони!!! Скорее!!! В станицу, в госпиталь!!!
И он делал все, что мог…
Машина лавировала так, словно ее вел вдрызг пьяный человек, объезжая препятствия, но не то, чтобы приостанавливалась, она даже не сбавляла скорости, ни на секунду!.. Ее постоянно подбрасывало на ухабах, она скрипела и кряхтела, как старый человек, которого заставили бежать на длинную дистанцию, двигатель, как раненный зверь, выл на высокой ноте, и уже чувствовался запах горелого масла, но…
Солдат-водитель, уцепившийся руками в баранку и наклонившийся вперед к лобовому стеклу так, что стал похож на орла, высматривающего со скалы добычу, только скрипел зубами, катал огромные желваки на скулах, и рулил, рулил, рулил…
-Давай, отец! Давай родной! - Орал ему на ухо майор Николаев. - Быстрее!!! Надо успеть!!! Ты не представляешь, какой это человек! Эта раненная старшина, она!.. Эх!!! Гони, солдат! Терпи и гони!!!
-Да я-то что! - Проорал в ответ красноармеец. - Я-то сдюжу! Чай не впервой! А вот машина може и того!.. Вон, горелым уже несет!.. Техника не человек - она к себе такого неаккуратного обращения не терпит и не прощает, товарищ майор!..
-Далеко еще?
-По дороге километра два, товарищ комбат! - Ответил водитель, и, не отрывая рук от баранки, указал направление выставленным вперед подбородком. - Вон за тем холмом станица!
-Дотянет твоя колымага?
-Должна бы… Если мотор не взорвется…
Из-под капота «полуторки» уже просто сизыми клубами вылил дым…
-Тяни, солдат! Нельзя чтобы она взорвалась - близко уже! Ты, боец, сейчас как летчик, который идет на родной аэродром с горящим мотором! Надо дотянуть! НАДО!!! Придумай что-нибудь, прояви смекалку! А я тебе за этот рейс медаль «За боевые заслуги»…
-Да на кой она мне нужна, товарищ майор, ваша медаль! - Проговорил солдат и свернул с дороги прямо к высокому холму. - Тут хорошего человека спасти - первое дело!
-Ты куда?!! Ты куда рулишь, сволочь?!! - Рявкнул Николаев, заметив этот маневр, и вытащил из кабуры пистолет. - Ты что творишь, гад?!! А ну вернись на тракт! Застрелю!!!
Да только солдат ни то, чтобы не испугался, он даже не обратил внимания на эту угрозу:
-Я, товарищ майор, не летчик! Но уже точно знаю, что на нашем «аэроплане» мы до станицы не доедем - не сдюжит она, взорвется!.. - Проговорил солдат злым голосом, зыркнув на комбата. - Но я в свое машине, как капитан на корабле - самый главный командир!.. И сам решаю, как до нужного места добраться!..
Он жестко взглянул прямо в глаза Николаева, и проговорил:
-И можешь меня расстрелять, сынок, из свей пукалки! Но только потом!.. Если я вас всех до госпиталя не довезу!.. Или эту медальку обещанную дать… А пока не мешай мне, майор! И пистоль свой обратно в кабуру заховай!.. Щас такое начнется!.. Ты, лучше, лейтенантшу свою предупреди, чтобы держалась покрепче, а то еще потеряем ее по дороге…
И, довернув еще немного руль в сторону холма, надавил на педаль акселератора…
«Полуторка» взвыла как корова, которую укусил под хвост огромный слепень, подпрыгнула на очередном ухабе, едва не встав на дыбы, и помчалась, не разбирая дороги, ломая колесами редкие кустики прямо к вершине холма, по не самому пологому склону…
И тогда майор, наверное, понял, что хотел сделать этот пожилой солдат:
-Не дотянет, отец! Не дотянет!!!
-Два километра до станицы по дороге не дотянет - это точно! - Рявкнул в ответ водитель. - А здесь, метров триста! Никуда не денется!!! Держитесь, товарищ майор! Щас так трясти будет, что чертям тошно станет!
-Мила, держись! - Проорал майор Николаев, обернувшись к маленькому окошечку, и увидел, как Сизова ухватилась обеими руками за борт кузова.
Тогда он и сам ухватился обеими руками за дверцу, проорал солдату:
-Ну, давай, боец! Вывози!!! …«Полуторка» выскочила на вершину холма, уже в таких клубах черного дыма, славно у ее водителя была задача поставить дымовую завесу, и…
Ринулась вниз…
Этот скат холма был еще круче, чем тот, противоположный, и грузовик понесся по нему с бешенной скоростью, сшибая на своем пути все, что попадалось под колеса: кусты, небольшие кочки, тонкие деревца…
-Ах-ха-ха-ха-ха-ха!!! Пошла родимая!!! Накатиком пошла!!! Теперь пусть взрывается - до станицы хоть так, хоть эдак, но доберемся, товарищ майор!!! Эх, хорошо-о-о-о-о-о!!! - Орал в каком-то исступлении солдат-водитель, подправляя направление грузовика рулем и подпрыгивая на жестком сидении так, что раз за разом ударялся головой о потолок кабины. - Доедем!!! Теперь точно доедем, товарищ майор!!! Только держись!!! …До казачьей станицы, где был не только госпиталь, но и штаб полка, было около полутора километров, которые «полуторка» преодолела в считанные минуты…
Но что это была за «автомобильная скачка по пересеченной местности»!..