Комендант, сокрушенно качая головой, пошла к выходу к выходу, а Мила, словно окаменев, осталась стоять посреди пустого коридора…
«…Вот оно как!.. - Думала она. - Что же теперь будет?..»
Она медленно подошла к комнате, в которой жила Морозова, остановилась около закрытой двери, и, помедлив немного, осторожно открыла ее, вошла в темную, неосвещенную комнату и увидела…
Темный силуэт женской фигуры напротив окна… …Морозова, без ремня и с непокрытой головой стояла у окна спиной к дверям, глубоко засунув руки в карманы галифе, и смотрела в окно…
Слабый свет от, стоящего напротив общежития фонаря, тускло освещал в комнату, и…
Неподвижный, застывший, отсутствующий взгляд старшины, и плотно сжатые губы… Лицо Морозовой в эти минуты напоминало неподвижную гипсовую маску…
Людмила тихо приблизилась к Морозовой, и, молча, не проронив ни слова, становилась у нее за спиной.
Старшина даже не пошевелилась на это «вторжение» - в своих мыслях она была очень далеко от этой комнаты с аскетичным, солдатским убранством…
Мила огляделась по сторонам и, заметив белеющий на столе лист смятой бумаги, протянула у нему руку, но… В самый последний момент отдернула ее, словно обожглась кипятком…
Морозова, видимо услышав, наконец, шорохи за своей спиной, повернула голову в сторону Милы, и посмотрела на лейтенанта спокойным, немигающим взглядом…
А Сизова… Она стояла в растерянности, и ее, широко раскрытые глаза, были полны слез…
Старшина, словно оценивала заново, долго всматривалась в лицо своей бывшей ученицы, а потом опять опустила голову и отвернулась к окну…
И тогда Мила подошла к этой, уже давно родной ей женщине, осторожно обняла ее сзади, приникла головой, и стала, молча, гладить рукой по плечу…
И не увидела, как в этот момент глаза Морозовой стали злыми, колючими:
-Ну, теперь держись, немчура поганая!.. - Прошипела старшина потревоженной коброй. - Ни один теперь живым не уйдет! Уж я-то не промахнусь! Теперь никакой жалость и женских соплей, лейтенант! Один выстрел - один труп!..
Они еще долго стояли вот так, обнявшись, молча, когда Морозова, вдруг, тихо проговорила:
-Никому об этом! Я тебя прошу, Милка!.. - Проговорила старшина шипящим шепотом. - А то еще, не ровен час, дочка узнает…
-Чья дочка? - Не поняла лейтенант.
-Моя…
Мила удивлено подняла голову, отстранилась от старшины, и, ожидая ответа, посмотрела ей в глаза.
И Морозова ответила:
-Я не говорила тебе, Людмила… Да и ни к чему это было… Курсант Морозова… Маша Морозова - она моя дочь…
Из омута горьких воспоминаний ее вывел твердый голос старшины-разведчика:
-Ты слышишь меня, «Золотая»?!! Будет у тебя еще семья! Обязательно!!!
И такая уверенность была в его голосе, что женщина улыбнулась. Самыми уголками рта…
-Были у меня уже… Моя армейская семья… Ты, да Ванечка… Самые близкие мне люди… Больше-то никого и не осталось, Петь!.. Сколько мы с вами с 43-го, за эти годы прошли!.. А теперь только ты, Петро, и остался… - Она посмотрела в глаза старшины. - Поберег бы ты себя, старшина… А то ведь… Всегда в самое пекло лезешь!..
-Тебе ли мне об этом говорить, Зоя? - Улыбнулся Якушин. - А сама-то?
-А мне терять уже нечего…
-Ты мне это брось! Нельзя так! На тебя вон, молодняк смотрит, рты разинув! - Ухмыльнулся разведчик. - Так что ты, Зойка, давай-ка, надевай ордена, чтобы у этих салаг личный пример был!..
-А сам?
-Да и я тоже… - Сказал старшина-разведчик, и развернул сверток. - Командир я, как-никак, или не командир?! А Ивана мы вечером все вместе помянем, когда ребята Найденова вернуться… …Шестеро новобранцев уже давно вертели головами, и смотрели совершенно очумелыми глазами на «аксакалов» разведроты, которые уже привели свою форму в «полный порядок»…
Здесь небыло ни одного рядового бойцы, за исключением, конечно, самих салаг - все, сплошь «младшие сержанты», «сержанты» и «страшные сержанты», в смысле «старшие»…
А вот количеству наград на их гимнастерках мог бы позавидовать иной пехотный батальон!.. У каждого из разведчиков было, как минимум по две медали и по два ордена!..
Но вот когда из-под навеса веранды вышли Якушин и «Золотая», челюсти у «молодняка» отвисли едва ли не до земли…
Таких «иконостасов» у одного человека удавалось увидеть очень редко!..
Ордена «Красное Знамя» и «Красной Звезды», орден «Отечественной Войны» 2-й степени, ордена «Славы», две медали «За Отвагу», медаль «За боевые заслуги», медаль «За оборону Сталинграда»…
Этот «комплект» у обоих старшин был практически одинаков!
Отличался он лишь одной «мелочью»…
У разведчика Якушина на груди поблескивал тремя звездами полный «набор» ордена «Славы», всех тех степеней, а вот у «Золотой» еще одного, третьего, «не хватало»…
Ну и еще на гимнастерках обоих старшин были колодки за ранения…
У «Золотой» за «легкое» и за два «тяжелых», а у разведчика - на одно «тяжелое» больше…
-Вот так ничего себе!.. - Прошептал один из новобранцев, толкая своего товарища локтем в бок. - Десять!..
-Да и у нее!.. Всего-то на одну «Славу» меньше!.. - Ответил пораженный блеском наград второй новобранец. - Это ж сколько воевать надо, чтобы…
-С самого начала, салага, с 41-го!.. - Ответил один из сержантов-разведчиков, на груди у которого наград было, немногим меньше. - Вот и поймите, голуби, в какую роту вы попали! Гвардейскую! Лучшую разведроту в дивизии! А может и в армии! Ясно?
-Так точно, товарищ сержант! - Прогорланили «молодые», вскочив с места, и вытянувшись по стойке «Смирно!».
-А раз ясно, голуби мои! То тогда вот вам первое боевое задание!.. - Усмехнулся сержант и посмотрел на ухмылявшихся «аксакалов». - Сейчас вы получите масленки и ветошь… И отдраите ротное оружие!.. А я потом проверю! И чтоб мне каждый ствол блестел, как у кота яйца!
Якушин посмотрел на это действо со стороны, а потом обратился к сержанту, дождавшись, пока «молодняк» убежит выполнять приказание:
-Паша… Ты не очень-то на малых дави!.. Они сегодня утром с нами тоже в тот фольварк ходили, а не здесь, в тылу отсиживались!.. И воевали они тоже вместе с нами… Хреново воевали, если честно, но ты сам свой самый первый бой вспомни!.. Так что, не дави на них, сержант!
-Степаныч! Да я и не собирался! - Улыбнулся белозубо сержант, и развел руки в стороны. - Просто… Ну, они же тоже понимать должны… К дисциплине воинской привыкать… Я же командир отделения! А они у меня в подчинении, Степаныч… Так что…
-Ладно!.. Занимайся чисткой оружия… - Якушин обернулся, поискал глазами и крикнул. - Старшина!
И через несколько секунд перед ним возник старшина роты, тот сержант, что раздавал разведчикам из «сидора» их «личные вещи»:
-Я здесь, командир!..
-Игнат… Ты у нас ротный старшина, поэтому обед за тобой!
-Сделаем!
-Возьми двух «молодых», а то наш казак их всех на той чистке оружия до полусмерти загоняет…
-Тезка-то? Тезка может!.. - Улыбнулся сержант. - Этот казачина в оружии толк знает! Ни одной грязной детали не пропустит! А как иначе-то, Степаныч?
-Значит так! Двоих отправишь за обедом, с термосами, а еще одного поставишь у калитки «на часы» - чужие к нам, конечно, не сунутся, поопасутся в разведроту лезть, но ты его для солидности… Пусть почувствует, что охраняет «особо важный объект»… Вовка там один из них есть… Шустрый малый… Вот его на калитку и поставишь…
В ответ старшина роты только улыбнулся с пониманием:
-Сделаем!
-Вот и добре, Игнат… Действуй!
Сержант направился выполнять приказания, а Якушин обернулся к женщине:
-Ну, что, Зоя… Пойдем, погуляем немного недалече? Пока бойцы отдыхают…
-Куда идти-то, Петя?.. Никого видеть не хочется!..
-А мы просто погуляем… Не все ж нам землю по-пластунски мерить… - И улыбнулся. - А то так скоро вообще нормально ходить разучимся… Как тогда после войны ходить будем?
Женщина задумалась ненадолго:
-Пойдем к Ване… Не сегодня-завтра полку прикажут в наступление, и попрощаться с ним уже времени может и не быть… Идем?
-Хорошо, Зоя… Пойдем с Иваном попрощаемся… Вдвоем…
Они уже совсем было собрались, как услышали от калитки солдатскую перепалку:
-А ну назад! Стой! Стрелять буду!!!
-Ты чего это, солдат?!! Совсем сбрендил! Я с приказом от командира полка! А ну пропустить старшего по званию!
-У меня приказ, товарищ ефрейтор! Никого не впускать в расположение разведроты без личного разрешения командира! Назад!
-Я те щас в морду дам, салага! Ты что, совсем дурак? Ты кого задержать собрался, ординарца командира полка? Под суд пойдешь, рядовой! Под трибунал!
-А ну сдай назад, сопля зеленая! Куда прешь?!! - Послышался голос старшины роты Игната.
-Товарищ сержант! У меня приказ командира полка!
Якушин посмотрел на «Золотую», и проговорил:
-Кажется, накрылась наша прогулка медным тазом, Зоя… Ты подожди меня, ладно? А я пока пойду, посмотрю, что там у калитки такое происходит, что там за бои, «местного значения»…
Он оставил женщину и направился к калитке.
-Что происходит, сержант! - Проговорил Якушин строго.
-Товарищ старшина! Разрешите обратиться! - Опередил сержанта с ответом посыльный.
Якушин знал этого расторопного и бойкого ефрейтора, потому что еще совсем недавно хотел его взять к себе во взвод… Но его забрал к себе в ординарцы сам комполка - шустрые и расторопные солдаты любому командиру ко двору…
-Чего тебе, Яша? Почему нашего часового оскорбляешь? - Проговорил он.
-Товарищ старшина! У меня срочный приказ командира для «Золотой»! А он меня не впускает!..
-Ну и правильно, что не впускает! - Прогудел сержант. - Служба у него сейчас такая! Понимать должен!..
-Срочный, говоришь?.. - Старшина-разведчик смерил ефрейтора взглядом. - Ладно… Пойдем… Пропустить его!
Часовой с гордым взглядом, и чувством исполненного долга, отворил калитку, и пропустил посыльного в «Хозяйство Карпина»…