Ловушка была настолько хороша, что никакая реальная опасность мальчику не угрожала.
Было еще темно, когда вертолет подобрал Дидди на Перекрестке 2 и полетел в сторону холмов, откуда «исследователям» вроде него предстояло увидеть восход солнца. Поднявшись по лестнице на вершину холма, он увидел там несколько других мальчиков, сидящих или стоящих.
Никаких доказательств того, что перед ним настоящие люди, у него не было, и все же он не сомневался, что это так. С какой стати йевд стал бы принимать участие в такого рода ритуале?
Дидди уселся под кустом, рядом с одним из мальчиков. Тот молчал, и Дидди спросил:
— Как тебя зовут?
— Март, — негромко ответил мальчик.
— Нашел звук?
— Да.
— И я тоже, — Дидди подумал о том, что произошло. Только на мгновение мелькнула мысль, каким замечательным было его обучение, позволившее девятилетнему мальчику сделать то, что он сделал; но он почти сразу же забыл об этом. — Забавное ощущение, правда?
— Да уж.
Повисло молчание. С того места, где сидел Дидди, он мог видеть пульсирующее мерцание атомных печей и белые вспышки в небе — отражение этих огней. Вдали ослепительно сияла аура света, окружающая корабль. Небо посветлело, и тени вокруг все больше наливались чернотой. Бросив взгляд в сторону, Дидди увидел, что скрючившийся под кустом Март был еще младше его.
Наступил рассвет, и стал виден весь корабль. В солнечных лучах один за другим вспыхивали его верхние шпангоуты, хотя с того места, где сидел Дидди, самого солнца еще видно не было. Постепенно осветилась и нижняя, практически законченная часть корабля. На фоне неба проступил весь огромный силуэт.
Он выглядел невероятно и был так велик, что рядом с ним все казалось маленьким. С такого расстояния стоэтажное административное здание выглядело как часть окружающих корабль подмостков — белый столб на фоне гигантского темного сооружения.
Прошло много времени, прежде чем показалось солнце. Дидди наблюдал его восход стоя, переполненный возбуждением и гордостью. В сиянии нового дня корабль выглядел так, будто вот-вот взлетит.
«Пока нет, — взволнованно думал Дидди, — пока нет. Но этот день придет. Самый большой корабль, когда-либо сконструированный и построенный людьми, поднимет нос к открытому космосу и устремится во тьму. И вот тогда йевды отступят, поскольку у них-то ничего подобного нет. Ничего даже близкого к этому».
Наконец, ощутив знакомую пустоту в желудке, Дидди сбежал с холма. Он позавтракал в маленьком ресторанчике под названием «Минутка». А потом, чувствуя себя совершенно счастливым, поймал вертолет и полетел домой.
Сидя в спальне, Крейг услышал, как открылась дверь квартиры. И едва не опоздал. Жена уже успела схватиться за ручку двери, когда он сжал ее пальцы. И покачал головой.
— Он устал, — мягко сказал Крейг. — Пусть отдохнет.
Жена неохотно позволила отвести себя к постели.
Дидди на цыпочках пересек гостиную и разделся. Лежа под простынями, он ощущал слабое дрожание воздуха, чувствовал, как вздрагивает постель, слышал содрогание окон из оргстекла. Под ним, в своей ни на миг не прекращающейся вибрации, слабо поскрипывал пол.
Дидди лежал, улыбаясь, бесконечно счастливый и бесконечно усталый. Больше у него никогда не возникнет вопросов о происхождении звука. Это были миазмы Верфей, легкая дымка вибрации множества зданий, металла и механизмов. Звук будет с ним всю его жизнь, ведь когда корабль построят, тот же самый всепроницающий звук будет исходить от каждой металлической пластины.
Дидди спал, глубоко внутри ощущая пульсацию звука, ставшую частью его жизни.
Той частью, без которой само его существование было теперь невозможно.
Поиски
Дрейк чувствовал под собой жесткую больничную койку, и поначалу ему казалось, что именно это его и мучает. Однако, улегшись поудобнее, он понял, что причина не в физических ощущениях. Это «что-то» было в его разуме — ощущение пустоты в голове с тех пор, как ему сообщили дату.
После долгого — как ему казалось — времени дверь открылась, и на пороге появились двое мужчин и медсестра. Один из пришедших сказал:
— Ну, и как вы себя чувствуете, Дрейк? Это кошмар — найти вас в таком состоянии!
Мужчина был полный — типичный «порядочный человек». Дрейк обменялся с ним крепким рукопожатием. Некоторое время он лежал неподвижно, после чего позволил себе неловкий, но необходимый вопрос.
— Простите, — холодно сказал он, — мы знакомы?
— Меня зовут Брайсон, — ответил мужчина. — Я руковожу сбытом в «Квик-Рит компани». Мы производим вечные перья, карандаши, чернила, писчую бумагу и другие подобные товары, которыми торгуют даже в продовольственных магазинах. Две недели назад я принял вас в качестве коммивояжера и отправил в дорогу. Потом я узнал, что вас нашли без сознания во рву, а больница сообщила, что вы находитесь здесь. У вас были при себе бумаги, — закончил он, — из которых следовало, что вы работаете у нас.
Дрейк кивнул, чувствуя, однако, разочарование. Ему казалось, что вполне достаточно, если кто-то заполнит пробел в его памяти. Но этого было слишком мало. Наконец он произнес:
— Я помню только, что решил попытаться получить работу в вашей фирме. Военная комиссия забраковала меня по какой-то непонятной причине. Вероятно, тогда что-то и произошло с моей памятью…
Он замолчал. Глаза его широко раскрылись при одной мысли об этом.
— Видимо, у меня была временная потеря памяти, — медленно сказал он, испытывая неприятное чувство.
Заметив, что дежурный врач, вошедший вместе с Брайсоном, внимательно разглядывает его, Дрейк ухитрился бледно улыбнуться.
— Наверное, уже все в порядке, доктор. Мне только интересно, что я делал последние две недели. Я валяюсь здесь и напрягаю мозг. Что-то там лежит на дне, но я никак не могу вспомнить.
Врач улыбнулся из-под своих очков.
— Меня радует, что вы так отважно переносите это. Волноваться не стоит. Могу вас заверить, что, по нашему опыту, жертвы амнезии обычно вели перед случившимся размеренный, разумный образ жизни. Одной из характерных черт является то, что они меняют работу. Вы не сделали даже этого.
Он умолк, а словоохотливый Брайсон радушно сказал:
— Могу напомнить вам первую неделю. Принимая вас на работу, я узнал, что в детстве вы жили в одной деревне у железнодорожной линии Уорвик — Кисслинг. Разумеется, я и назначил вам эту трассу. Мы получили от вас заказы из пяти городов по этой дороге, но Кисслинга вы не достигли. Вдруг это вам поможет… — Брайсон пожал плечами. — Ну хорошо, это неважно. Как только встанете на ноги, загляните ко мне. Вы порядочный человек, а такие сегодня встречаются редко.
— Если можно, я бы хотел работать на той же трассе, — сказал Дрейк.
Брайсон кивнул:
— Какие могут быть разговоры. Осталось только закончить недоделанное, а потом двинуться дальше вдоль главной магистрали. Разумеется, это ваша трасса. Видимо, вы хотите узнать, что случилось?
— В том-то и дело, — согласился Дрейк, — Я хочу вернуть потерянную память, — он заставил себя улыбнуться. — А сейчас… сейчас спасибо, что вы пришли.
— Не за что. До свидания.
Брайсон пожал ему руку, и Дрейк проводил его взглядом до дверей.
Два дня спустя Дрейк сошел с трансконтинентального экспресса на станции Уорвик и остановился, щурясь под лучами раннего утреннего солнца. Он уже испытал первое разочарование: до сих пор ему казалось, что вид города на фоне линии холмов пробудит в нем воспоминания.
Он вспомнил лишь свое детство, когда вместе с родителями проезжал через Уорвик во время многочисленных путешествий. Сейчас здесь стояли новые дома, а также новый вокзал, которого не было двадцать лет назад. В его памяти не оживали даже самые туманные воспоминания того, что происходило с ним шестнадцать лет назад.
Дрейк покачал головой.
«Но ведь кто-то меня здесь знает, — подумал он. — Кто-то должен был меня видеть. Я разговаривал с хозяевами магазинов, пассажирами поездов, железнодорожниками, служащими отелей. Я всегда был компанейским, значит…»
— Привет, Дрейк! — услышал он веселый голос за спиной. — Как дела, старина? У тебя вид, как на похоронах.
Дрейк повернулся и увидел молодого, довольно худощавого мужчину с темными волосами и смуглой кожей, лет этак тридцати. У него была сгорбленная фигура щуплого человека, сгибающегося под тяжестью обильного багажа. Видимо, что-то в лице Дрейка поразило его, потому что он торопливо добавил:
— Ты же меня помнишь, верно? Билл Келли! — Он рассмеялся. — Ну скажи, разве я был с тобой не в ладах? Что ты сделал с той девушкой — Селани? С тех пор как мы виделись последний раз, я еще дважды был в Пифферс-Роуд и не встречал ее там. Она…
Он замолчал, и взгляд его вдруг стал вопросительным:
— Эй, парень, ты меня не помнишь?
Для Дрейка был удивительным и уж по крайней мере достойным внимания факт, что прозвучало название Пифферс-Роуд. Возможно ли, что ему пришло в голову навестить дом на ферме, где он родился? Когда возбуждение несколько улеглось, он заметил выражение лица Келли, свидетельствующее, что пора объясниться. Поэтому он быстро рассказал все, а закончил словами:
— Так что, как видишь, у меня нелады с памятью. Может, ты, если не против, расскажешь, что происходило, пока я был с тобой? Что за девушка эта Селани?
— Ну конечно же, — ответил Келли. — Конечно, я могу… — Он вдруг замолчал, хмуря брови. — А ты, случайно, меня не дуришь? Ну ладно, ладно, верю. У нас полчаса до прихода пригородного до Кисслинга. Амнезия, говоришь? Слышал я о таком, но… Э, не думаешь ли ты, что тот старик мог иметь что-то общее с… — Он стукнул правым кулаком в левую ладонь. — Держу пари, так оно и есть.
— Какой старик?! — воскликнул Дрейк, после чего взял себя в руки и добавил уже спокойнее: — Что это за история?
Поезд притормозил. Сквозь потеки на оконном стекле Дрейк видел волнистую долину с группами зеленых деревьев и сверкающую, извивающуюся ленту воды. Потом показалась пара домов, несколько боковых путей и наконец начало деревянного перрона.