конторка с берестяными листами, трактирщик не слишком доверял памяти, но тратиться на пергамент, когда кругом полно дармовой бересты, не намеревался. Окно наверняка на ночь заложено ставнями, впрочем…
Альмод шепотом велел Нел выйти из трактира и встать под окном — на случай, если Рауд решит все же сигануть в окно, а он сам не успеет его удержать. Глупо будет упустить. Нел спорить не стала, умница, неслышными шагами двинулась прочь. Но вскоре вернулась.
— Разве здесь не запирают дверь на ночь? — прошептала она.
— Запирают, конечно.
— Засов отодвинут. Может, забыли?
Альмод покачал головой. В забывчивость Рауда или Хильды не верилось. Как и в то, что они решили не запирать ни трактир, ни внутренние помещения. Странно… Уж не сбежал ли трактирщик от греха подальше? Мог он подслушать под дверью, понять, что отравление не удалось, и сделать ноги, пока по его душу не пришли два взбешенных одаренных? Наверное, мог, двери в комнатах, конечно, толстые, но щелей хватало… Если так, значит, Рауду не разум подчинили, а подкупили или заставили угрозами. Причем угрозы должны были быть настолько серьезны, что того человека Рауд боялся сильнее, чем Альмода, не отличавшегося ни кротостью, ни всепрощением.
А может быть, он снова придумывает невесть что, и открытым дверям есть более простое объяснение? Любовница, например. Или дурацкий ритуал — Альмоду доводилось читать книгу заговоров, собранных по деревням каким-то увлеченным исследователем. Как он хохотал тогда…
Словом, стоило все-таки проверить, у себя ли Рауд.
— Действительно странно, — шепнул он Нел. — И все-таки посторожи под окном. Кто его знает…
Тихонько скрипнули петли, Альмод выждал полминуты и постучал в дверь спальни.
— Принесло, наконец-то, — раздался изнутри раздраженный голос Хильды. — А вот не пущу теперь, иди туда, где шлялся полночи.
Неужто трактирщик и правда завел любовницу?
Альмод постучал снова. Переждал взрыв ругательств. Опять постучал.
Дверь распахнулась, в проеме показалась Хильда в одной сорочке. Взвизгнула, шарахнулась обратно. Альмод поймал ее за локоть, притиснул к стене, зажав рот ладонью. Усыпил ринувшихся на него парней — женщина снова попыталась завизжать, увидев, как те кулем валятся на пол.
— Проснутся, — сказал Альмод. — Не ори, не трону. Ни тебя, ни сыновей.
Она вытаращилась перепуганными глазами.
— Сейчас я тебя отпущу, ты не будешь кричать, я никого не обижу, — сказал он. — Поняла?
Она часто закивала. Альмод убрал ладонь, готовый, если что, подчинить ей разум. Но Хильд хватанула ртом воздух и, кажется, успокоилась.
— Где Рауд? — негромко спросил Альмод.
— Да демоны знают, где он шляется, — проворчала женщина, скрещивая руки на груди. — В трактире нет, а на улицу я не ходила. Опять, поди, бабу какую завел.
Может, и так. И все же…
— Одевайся.
— Зачем?
— Проверим, действительно ли его нет в трактире.
— Что случилось, господин целитель? — спохватилась она, наконец.
— Потом расскажу. Одевайся.
Она, заткнувшись, натянула платье, накинула поверх шаль, перекрестив концы на груди и завязав за спиной. Чепец оставила тот же, ночной.
— Пошли искать, — сказал Альмод, выходя вслед за ней из комнаты. — Где смотрела?
— Да везде, — Хильда глянула на него, точно на опасного сумасшедшего. Впрочем, наверняка он таким для нее сейчас и был. Когда найдется Рауд, надо заставить ее забыть. — На кухне, на чердаке, на заднем дворе, в стойлах…
— В кладовой?
— Она снаружи заперта.
— Давай-ка с нее и начнем.
Хильда поджала губы — дескать, сказали же тебе. Отодвинула засов, распахнула дверь — и завизжала во все горло.
Альмод глянул поверх ее головы и выругался вслух. Рауд с высунутым языком висел на перекинутой через балку веревке, шея казалась неестественно длинной под весом грузного тела. Мертв. Окончательно и бесповоротно.
Глава 15
Верещала Хильда знатно — зашевелились и загомонили в зале. Влетела Нел, ойкнув, попыталась приподнять мертвеца плетением. Видать, на что-то еще надеялась. Альмод, потянувшись на цыпочках, перехватил ножом веревку, тело глухо шлепнулось об пол, а следом раздался еще один мягкий удар — рухнула без чувств Хильда.
Влетели сыновья Рауда — наведенный плетением сон не прочнее обычного. Кинулись к отцу. В проеме двери столпились сбежавшиеся служанки. Кто-то заголосил.
Альмод разрезал петлю, проверил пульс на шее. Ни на что не надеясь, просто воспроизведя нужную последовательность действий — и так, чтобы это было понятно остальным. Отбрехиваться потом от обвинения в убийстве он вовсе не хотел, а так и скажут, если просто развернуться и уйти.
Он велел унести Хильду в спальню и не трогать, пока сама не очнется, еще раз осмотрел покойника — насколько это можно было сделать, не раздевая его. Никаких видимых следов насилия, что ни о чем не говорило. Будь Рауд одаренным, было бы уместно предположить, что перед тем, как сунуться в петлю, он плетением закрыл засов с другой стороны двери — хотя демоны знают, зачем бы это понадобилось потенциальному самоубийце. Но одаренным он не был, а значит, кто-то сунул его в петлю, скорее всего, предварительно оглушив, чтобы не шумел, и прикрыл дверь. Оглушив, не убив — об этом говорил вид борозды от веревки.
Или вовсе не оглушил, а принудил сунуться в петлю? Но зачем, если можно просто заставить забыть?
Он ткнул пальцем в двух ближайших работников, велев отнести покойника в комнату, рявкнул на служанок, чтобы не голосили, а помогли его снарядить, как подобает, и побыли с женой… то есть вдовой. И рванул наверх, в комнату Рагны.
Дверь слетела с петель, едва он коснулся ее плетениями — здорово зол был. Рагна вскрикнула, просыпаясь — Альмод успел ощутить, что она действительно спала, коснувшись ее разума. Но прежде, чем он закончил подчиняющее плетение, нити порвались. Рагна, вскочив, подхватила лежащий у изголовья меч. Алхимик, значит… Такой же алхимик, как Альмод целитель. Теперь пришел его черед рвать плетения — Рагна всерьез собралась размазать его о стенку — потом отшвыривать едва не прилетевшую в голову жаровню. Горящие угли рассыпались по полу, задымилось дерево, и поток воды они сплели одновременно — досталось обоим.
— Совсем от ревности ополоумел? — рявкнула Рагна, отступая к стене. Мотнула головой, стряхивая воду, но взгляда не отвела. Снова начали свиваться нити.
— Я?!
Зря она это сказала, остывший было под потоком воды Альмод взбеленился снова. Пролетел разделяющие их три шага, сминая плетение — Рагна охнула, из носа потекла кровь. Но сдаваться она не собиралась, взлетел меч — не будь Альмод настолько зол, восхитился бы этаким упорством. Перехватил клинок на нож плетением — она рванула нити, но он удержал — впечатал женщину в стену, поймал запястье с мечом, еще раз ударил о стену, заставив выронить оружие. Прижал нож к ее горлу.
Рагна вдруг разом обмякла, точно поняв, что сопротивляться бесполезно, уставилась на него огромными глазищами.
— Ничего не было, я просто… просто голову потеряла, когда увидела…
— Еще скажи, что это была лучшая ночь в твоей жизни, и ты влюбилась по уши. И вообще не прочь повторить прямо сейчас.
Она глубоко вздохнула, затрепетали ресницы. Ну прямо девочка, сгорающая от желания и стыдящаяся самой себя.
Альмод зло рассмеялся
— Ты всерьез думаешь, что я куплюсь на это вот… после того, как ты попыталась меня отравить?
На самом деле он вовсе не был уверен, что это она. Снова потянулся подчинить разум — и снова она порвала плетение, безошибочно ударив в уязвимую точку.
— Я?! — В ее голосе было столько изумления, что Альмод поверил. Почти поверил, потому что в следующий миг она оттолкнула его руку с ножом и попыталась извернуться. Альмод подставил ей подножку, вывернул руку, в два шага дотащив до постели и сунув туда носом. Оседлал бедра, впечатав ей руки в поясницу.
— Позволишь подчинить разум — удостоверюсь, что меня травила не ты, извинюсь и уйду. Иначе пеняй на себя.
Она дернулась несколько раз, потянулась к плетениям, но он был начеку. Расслабилась, поняв, что дергаться бесполезно. Усмехнулась.
— У меня слишком много секретов, чтобы позволить копаться в разуме.
— Например, что ты боевик, а не алхимик?
Рагна фыркнула.
— Алхимик, магистерская «превыше ожиданий». Авторское плетение. Поэтому в разум я не пущу. Ни тебя, ни кого другого. И, само собой, у меня за плечами продвинутый боевой курс. Одинокой беззащитной женщине опасно ездить по медвежьим углам.
— Особенно мне нравится слово «беззащитная», — усмехнулся Альмод. Везет ему что-то на беззащитных девиц, после которых знай синяки залечивай, если не чего похуже. — И все же я настаиваю.
Он снова потянулся, она снова рванула плетения. Шмыгнула носом.
— Еще поклянись, что не желаешь мне зла, и не спросишь ничего лишнего. — Она потерлась лицом о постель, размазывая кровь. — А я поверю, после того, как ты едва не пришиб меня спящей.
Альмод закашлялся — запнулось сердце. Подтолкнул его, стер плечом кровь из носа. Который раз он ввязывается в поединок почти обессиленный, надо ж, чтобы так не везло. Кажется, он вообще скоро забудет, что значит плести в полную силу.
— Будешь смеяться, но… — Он бы развел руками, да заняты. Мнимая расслабленность Рагны его нисколько не обманывала — стоит чуть отвлечься, и мало не покажется. — До сих пор мне не приходилось убивать женщин, с которыми спал. И не хотелось бы начинать.
— Мне тоже не доводилось травить мужчин, с которыми я спала, — хмыкнула она. — Но если бы я начала с тебя, поверь, ты был бы мертв.
— Так уверена в себе?
Она улыбнулась.
— Тебя бы убили при всем народе, и весь город бы пел хвалу твоему убийце.
Альмод приподнял бровь, ожидая продолжения. Рагна снова улыбнулась.
— Ты же так кичишься своим умом. Так догадайся, почему никто бы не стал искать отравителя.
— Пели бы хвалу моему убийце… — задумчиво повторил Альмод. — Белена?