Эйнар осклабился, Ивар нахмурился, Рагна посмотрела изумленно.
— Я был не прав. Это не ты, — закончил он
Незачем ей было его травить. А он — самовлюбленный болван.
— И поскольку слова — это лишь слова, я готов возместить… беспокойство.
Скажет «ущерб» — точно поймут не так. Жениться, конечно, его не заставят, чай не пустой, но к чему лишние хлопоты? С теми бы, что есть, разобраться.
— Я тебе сам сейчас возме… — вскинулся было Эйнар, осекся под взглядом дядюшки. Ивар покачал головой. Внимательно посмотрел на Рагну, потом на Альмода. Кивнул, мол, продолжайте.
Рагна улыбнулась.
— У меня твое золото, не забыл еще?
— Уела, — хохотнул Альмод. — Сколько ты хочешь?
Это не Рагна, ее не было в городе, когда погибли чистильщики. И совершенно зря он дал волю гневу. Иначе бы понял раньше.
Женщина посмотрела на него, чуть склонив голову.
— И не боишься, что я скажу «все»?
Альмод пожал плечами.
— За глупость надо платить.
А он показал себя редкостным глупцом. Не иначе как яд в голову ударил. И самомнение — он всерьез решил, что настолько впечатлил женщину? Удивлялся еще, не похожа Рагна на дуру. Он зато очень на болвана похож. Потому что с чистильщиками расправились точно так же, как пытались разделаться с ним. Отравили. А потом подожгли дом, чтобы скрыть следы. И Рагна тут совершенно ни при чем. Понять бы еще, кто и как это сделал. А для этого нужно выяснить причину. Зачем убивать людей, которых впервые видишь, рискуя навлечь на себя — и не только на себя — гнев могущественного ордена?
— Половину, — сказала Рагна.
Во взгляде Ивара прорезалось любопытство.
Альмод кивнул.
На лице Эйнара отразилось недоумение — похоже, он полагал, что начнется торг. Нет уж, до такого Альмод опускаться не намеревался.
— В дополнение к той десятине, о которой мы уже договорились. — добавила Рагна.
Альмод улыбнулся.
— Серебром, — мстительно закончила она.
— Без ножа режешь, — рассмеялся Альмод.
— За глупость надо платить.
Это точно. И не только серебром. Сегодня ночью он в прямом смысле едва не заплатил за глупость жизнью. Скорее всего потому, что кого-то встревожил расспросами о пожаре. Очень сильно встревожил. А слышать его мог кто угодно, лагерь большой…
— Согласен, — сказал он. Повел плечами, всем видом показывая, как неудобно ему сидеть на полу связанным. — А теперь, господа, раз уж мы разрешили это маленькое недоразумение, и дама готова принять мои извинения, — он обозначил поклон, — может быть, вы меня все-таки развяжете? И отпустите девушку, которая вовсе ни при чем? Она лишь согласилась посторожить, чтобы мне не мешали, не особо вникая в суть дела. Чести дамы ничто не угрожало, но я не в обиде, можно было действительно неправильно понять. Особенно будучи несколько пристрастным.
Эйнар вспыхнул. Промолчал, надо же. Ивар усмехнулся.
— Шустрый какой. Ничего мы не разрешили.
Что ж, не вышло. Альмод особо и не рассчитывал на успех — будь тут один Эйнар, тот бы, может, и повелся, правда, едва ли удержался бы от искушения пересчитать сопернику зубы. Но Ивар — калач тертый, и просто так суть дела не упустит. Повешенный трактирщик. Меч Нел. Да и их, гм, размолвка с Рагной. А, еще пожар, но это — если Ивар не соврал и действительно накрыл их плетением — они обсудят без лишних ушей. Если будет что обсуждать.
Чего этакого могли натворить чистильщики за несколько часов пребывания в городе, что кто-то решил с ними расправиться, не считаясь ни с чем? Ни с возможной местью Харальда — тот ведь тоже неглуп и давно сообразил, что само полыхнуть не могло. Ни с неизбежными жертвами среди непричастных — понятно, что из загоревшегося посреди ночи дома живыми выберутся не все. Ни с тем, что пожар не ограничится лишь одним домом?
Выясни «зачем», и станет ясно «кто» — но понять этого Альмод не мог, хоть режь его. Кого-то оскорбили? Так утрутся, ему самому не раз сходили с рук и оскорбления, и прилюдные убийства. Что-то забрали? Так пожар обойдется дороже. Зачем?
— Начнем с конца, — продолжил Ивар. — Чего ради ты вломился посреди ночи к порядочной женщине? Не совершить насилие, это понятно, иначе она, — он кивнул на Нел, — не согласилась бы караулить. И не говори, что это касается только вас двоих, иначе бы ты не втянул в это третью.
— Он меня не… — начала было Нел, а потом ее голос перестал быть слышным.
Похоже, Ивар прикрыл себя и Альмода плетением, заглушающим звук. Умно. Принесло же этого умника вместе с племянником на его голову. И ведь не скажешь, дескать, не твое дело. Харальд здесь — первый после Творца, и Ивар теперь пророк его. И если захочет что-то вызнать — вызнает, причем едва ли станет церемониться. Значит — врать, изворачиваться, и снова врать… Впрочем, насчет Рагны придется рассказать правду. Потому что потом наверняка расспросят ее — если уже не расспросили — а она скрывать не будет. Спала себе, никого не трогала…
Только не уверится ли Ивар окончательно, что и трактирщика повесил Альмод? В качестве мести. Может. Чем ему это грозит? Если бы дело разбирал Харальд и прилюдно — ничем, в общем-то. Был в своем праве, наказание за неудавшееся убийство — петля, и пусть семья радуется, что не ославил на весь город и трактир не подпалил. В худшем случае потребовали бы пеню за самоуправство. В свою, естественно, пользу, не в пользу семьи убитого. Но это Харальд — какой бы занозой для него Альмод ни был, Хромой все же понимал, что другого целителя поблизости нет. И боялся, что его отравят. Альмод мысленно усмехнулся — судя по всему происходящему, не зря боялся. Только травят не тех.
Что сделает Ивар? До сих пор делить им было нечего. Так что, похоже, ему ничего не грозит, если в историю отравления поверят. Должны поверить: в комнате, где они с Нел ночевали, до сих пор остались, гм, следы…
К слову, а почему Ивар ни разу не попытался просто подчинить ему разум вместо того, чтобы наблюдать, как он изворачивается? Боится не справиться? Вдвоем с племянником справились бы, не будь Альмод чистильщиком. Боится, что после этого Альмод заявит, что его вынудили себя оговорить? Так его слово против слова двоих, и понятно, кому поверит Хродрик. Или просто чистоплюй, не желающий пользоваться запрещенным плетением? Непохож, но чего на свете не бывает?
— Ну так чего молчишь? — прервал его мысли Ивар.
— Думаю, как ловчей соврать, — ухмыльнулся Альмод.
Ивар хмыкнул. Эйнар, видимо, устав метаться, подошел к Рагне, приобняв, принялся о чем-то расспрашивать. Альмод начал приглядываться — но Ивар сдвинулся в сторону на шаг, заслонив обзор. Да, переиграть такого сложно. Тем интересней. А не выйдет — так хоть не стыдно будет проигрывать.
Нел вдруг вскочила, подхватывая стул, словно тот почти ничего не весил — и швырнула в голову Ивара. Решила, видимо, что оба отвлеклись, а Рагну можно в расчет не принимать. Руками запустила, не плетением, и могло бы получиться, но у Ивара словно глаза на затылке были. Присел, разворачиваясь — стул шарахнул о стену в футе над головой Альмода, отлетел, грохнувшись прямо перед ним.
В следующий миг очнулся Эйнар. Увернулся от полетевшей в него жаровни — уже пустой и остывшей, но все равно увесистой. Рагна порскнула к стене, прижав руки к груди, в другое время Альмод бы ухохотался, на это глядя. Не хотела лезть в чужую драку, понятно дело. А вот Альмод бы с удовольствием в нее влез, но связали его на совесть, и даже на бок не перекатиться, чтобы в ноги кинуться — торчащие концы меча помешают. Только и оставалось смотреть, бессильно скрипя зубами, как два мужика в четыре руки скручивают девчонку. Отбивалась она отчаянно, пришлось повозиться. Хотел бы Альмод посмотреть, как свивались и рвались плетения, но проклятый меч позволял видеть только банальную драку, в которой двое мужчин, само собой. оказались сильнее. Нел у садили в углу, примотав запястья к лодыжкам ремнем Эйнара. Небесного железа на нее не хватило, но судя по тому, как она закашлялась, сплюнув кровью, и без него прекрасно обойдутся. Творец милосердный, зачем она влезла? Зачем он ей позволил вмешаться в свои дела, приказал бы остаться в комнате и навести порядок. Хотя едва ли она бы послушалась…
— И откуда только взялась, такая шустрая? — проворчал Ивар. Повернулся к Рагне.
— Прошу прощения, что напугали. Пожалуй, вам стоит заночевать в другой комнате, это затянется надолго. А разобраться нужно.
Интересно, где она заночует, если трактир битком набит. Кажется, Ивар подумал о том же, потому развернулся к Альмоду.
— Не возражаешь, если в твоей?
— Возражаю, — усмехнулся он. — Там сейчас и последний бродяга находиться побрезгует.
Ивар недоуменно нахмурился.
— Поясни.
Альмод пояснил, не слишком стесняясь в выражениях.
— Так вот почему ты так взбеленился, — задумчиво произнесла Рагна. — Но все-таки это не я.
— Я уже понял, — кивнул Альмод. — Еще раз прошу прощения.
Ивар потер лоб, снова став похожим на университетского профессора.
— Одному Насмешнику ясно, что тут творится. — Перевел взгляд на Альмода. — Но с чего ты взял, что это Рагна?
— А тут много еще алхимиков?
— Как будто надо быть алхимиком, чтобы добыть крысиный яд и сунуть в еду. Была ведь еще причина?
Альмод хмыкнул.
— Была. Я слишком много о себе возомнил.
Рагна улыбнулась, Эйнар сжал кулаки, Ивар остался невозмутим. Нел уставилась в сторону — Альмод видел только ее затылок. Так… Или он снова слишком много о себе думает, или все это очень некстати.
— Понял, — сказал Ивар. Повернулся к Рагне.
— Хотите что-то добавить?
Она пожала плечами.
— Проснулась от того, что он, — она мотнула подбородком в сторону Альмода, — выбил дверь, обвиняя невесть в чем. Справиться не смогла, разве что не дала подчинить разум…
— Это запрещенное плетение, — сказал Ивар.
Значит, все-таки чистоплюй. Занятно. И очень неожиданно для человека, который почти полжизни провел в приграничье. Обычно война быстро избавляет от возвышенных идей.