— Сдался, конечно, в кои-то веки позарились… — Он скабрезно ухмыльнулся. — Тебе нравятся шрамы? Или в самом деле так горяча? Попробовать, что ли, когда дядюшка отвернется? Как посоветуешь, развязывать или нет?
— Ты теперь за мной все объедки подбирать будешь? — осклабился Альмод, не открывая глаз.
Наказание не заставило себя ждать — мир рассыпался разноцветными искрами. Наверное, стоило придержать язык и не злить того, в чьей полной власти оказался. Но он устал прикидываться паинькой. И без того демоны знают, сколько терпел.
— Не смей говорить о ней так, — прошипел Эйнар, приблизив к нему лицо.
— Да я о тебе, вообще-то. — И, не дожидаясь, пока щенок сообразит, что ответить, дернулся вперед, ударив его лбом. Эйнар отшатнулся, зажимая разбитый нос. Альмод ощерился, глядя на него снизу вверх. Напрягся, ожидая пинка.
Ивар вскочил со стула, развернувшись к ним, и взорвался руганью так, что Альмод на миг оторопел. От сдержанного до сих пор Ивара он таких изощренных словес не ожидал, впору записывать. Досталось всем — и племяннику, умудрившемуся от связанного в морду получить, и Альмоду, которому все неймется, хотя никто ему зла не желает, и Мирному, где чокнутый на чокнутом и чокнутым погоняет, и Харальду, неспособному вверенный ему город в порядке держать, а Ивару теперь расхлебывать, и…
Вокруг связанных рук Нел полыхнуло пламя, сжигая не только ремень, что ее связывал, но и одежду, и наверняка кожу под ней. Ивар осекся на полуслове, похоже, почуяв паленое, но прежде, чем он развернулся, девчонка, не пикнув, сиганула над полом, точно развернувшаяся пружина, выставив перед головой локоть и целя под колени Ивару.
Бешеная, как есть бешеная.
Ивар упал, но не грохнулся кулем, извернулся так, чтобы не налететь спиной на стул и не расшибить голову о стену. Эйнар дернулся к нему, Альмод отчаянно рванулся в сторону, подставляя ему под ноги торчащую рукоять меча. Зашипел сквозь зубы — кромка клинка впилась в тело, рассекая кожу и, кажется, сухожилия.
Эйнар — чтоб его — на ногах удержался. Подхватил плетением тяжеленный стул, запустил в Нел, которая только-только успела вскочить, впечатывая ее в стену. Девушка сползла на пол, мотая головой — видимо, и затылком здорово приложилась. Ивар тут же оказался над ней. Рявкнул:
— Сядь и не рыпайся! Что в этом сраном городе в воду подмешивают? Я же тебя, дуру, отпускать собирался!
Нел ответила — то и дело прерываясь на то, чтобы вздохнуть, здорово, видать, приложило. Речь вышла очень взволнованной и не слишком связной, но кое-что из нее уяснить получилось. Она не позволит всяким там, возомнившим себя божками, хватать кого ни попадя просто так. И из того, что она охотница, вовсе не следует, что охотилась на них, бродит тут кое-кто по приискам, кто именно — дело ордена, и она не позволит всяким там так с ней обходиться…
Она затихла, когда кулак Ивара влетел ей в лицо, лишив сознания. Похоже, терпение у него лопнуло. И без того долго продержался.
Альмод дернулся, снова зашипел, багровые капли застучали о пол, похоже, перерезал вену у сгиба локтя.
Ивар опять выругался — на этот раз тоскливо. Мотнул головой племяннику, указав подбородком на Нел — дескать, пригляди. Присел рядом с Альмодом.
— Обещай, что, как развяжу, не кинешься.
Да, не убрав небесное железо, кровь не остановить.
Ивар проследил за его взглядом.
— Жива. Очнется — сам залечишь. Или я могу, в качестве извинений. Ну?
— Обещаю, — сказал Альмод. — Если повода не дашь.
Ему вовсе не улыбалось истечь кровью, словно баран.
Ивар распустил ремень, стягивающий кисти Альмода — пошевельнувшись, он едва не взвыл в голос, все тело словно разом пронзили иголки. Ивар подхватил меч, дернулся и пробормотал что-то сквозь зубы, отбросив его на кровать. Альмод затянул порезы, медленно распрямился.
И со всей дури двинул Эйнара в челюсть. И еще раз, прежде чем тот успел опомниться.
Парень дернулся ответить, но сверху обрушился поток воды, отшвырнув их друг от друга.
— Твою мать, а говорили, умеешь слово держать, — рявкнул Ивар.
— Я обещал не кидаться на тебя. А за что ему прилетело, у него самого спросишь.
И если тот попробует хоть что-то сейчас проблеять в свое оправдание, Альмод его просто убьет. Надо отдать щенку должное — он все-таки сумел его разозлить. Здорово разозлить.
Эйнар, видимо, понял. Зыркнул зло, но промолчал. Ивар окинул племянника тяжелым взглядом.
— Потом объяснишься. Брысь с глаз моих.
Эйнар спорить не стал.
— Погоди, — окликнул его в дверях Ивар. — Скажи там, что люди могут возвращаться в свои комнаты. — Он обернулся к Альмоду. — Мы ведь договорим нормально, или ты намерен со своей девицей все же разнести этот трактир?
— Не знаю, о чем еще можно поговорить, но, — Альмод пожал плечами, — я обещал, а повода ты не даешь.
Ивар кивнул. Снова обратился к племяннику:
— Потом осмотри труп, расспроси людей, все запиши. И вели кому-нибудь прибраться у них в комнате, если уверен, что ничего больше из этого не извлечь.
Эйнар кивнул и исчез.
Ивар поднял все еще бесчувственную Нел, переложил на кровать.
— Я перед ней извинюсь, когда очнется.
— Она извинит, — ухмыльнулся Альмод. — Кулаком в зубы.
А девчонка-то умница. Сообразила ведь, как дать знать, что наплела Ивару. И что соврать, сообразила. Об охотниках на одаренных знали немногим больше, чем о чистильщиках. Считалось, орден нужен, чтобы одаренные не слишком уж зарывались и не забывали, что и на них найдется управа. Еще говорили, там есть не только пустые, но и одаренные, решившие, что их собратьям нужен контроль. И почему бы охотнице не таскать с собой меч, блокирующий дар? Порой честный клинок куда надежней плетений. А нож у нее обычный, да и дар не слабый, едва ли часто приходится за меч хвататься.
— Это точно. — Ивар вздохнул. Опустился на стул, жестом указал Альмоду на кровать, садись, мол. Альмод спорить не стал. Во-первых, стоять, точно провинившийся школьник перед наставником, он не собирался. Во-вторых, устал как собака. Бурная выдалась ночка, чтоб ее.
В коридоре зашумели и разом стихли — похоже, Ивар снова накрыл комнату плетением.
Альмод взял Нел за запястье, украшенное бурым ожоговым струпом. Везет девчонке на ожоги… Прошелся диагностическим плетением. Залечил ожоги, трещину в грудине — здорово ее стулом Ивар приложил — огромную шишку на затылке и еще одну у виска. Сотрясения нет, уже хорошо.
— Охотница, надо же, — негромко заметил Ивар. — Не по твою душу, часом?
Альмод усмехнулся.
— Пришла бы по мою, я бы здесь не сидел. Возможностей было предостаточно.
— Она говорит, что ты спас ей жизнь. Как это случилось?
— Разбудил ее, когда скрутило от яда, — он скривился. — Визжал как поросенок, самому стыдно. Только это она спасла мне жизнь. Плести я не мог. А она смогла.
— Кому ты так здорово досадил? — полюбопытствовал Ивар.
— Да демоны его знают. Врагов я наживать умею. Может, того сквернослова родичи. Может, той кликуши. Может, кого из тех, что я не смог спасти. Сам ведь знаешь, если исцелил — то Творец, а ежели помер пациент — потому что целитель коновал. А, может, Рауд не забыл, что по моей милости ему перерезали глотку, и решил отомстить. А потом вспомнил, что я не дал ему сдохнуть, и полез в петлю.
— Перед этим аккуратно закрыв дверь снаружи, — фыркнул Ивар. — За дурака-то меня не держи.
Помолчав, добавил:
— А что за история с перерезанным горлом?
Альмод рассказал — скрывать нечего, свидетелей было полно.
Ивар кивнул, потер лоб.
— И в самом деле умеешь врагов наживать. Да что далеко ходить — племянника сейчас за что приложил?
— У него спросишь, — ощерился Альмод. — И не давай мне повод.
— Спрошу, конечно. — Ивар покачал головой. — Проклятый городишко, невесть что с людьми делает. Спокойный же парень был, добрый. Дернул Насмешник сюда приехать.
— Ну так уезжайте.
— А ты только того и хотел?
— Да мне плевать. К Хродрику на жалование я не пойду. За сломанный нос и синяки как-нибудь рассчитаюсь. А больше и правда делить нечего. Мне-то тут нравится.
Лукавил, конечно. Нечему здесь нравиться, особенно после пожара. Надо и правда собрать вещи да уехать. Даже не обязательно рисковать, проходя между мирами. У него хватит заплатить какому-нибудь купцу, чтобы взял с собой. Несмотря на то что Рагна устроила кровопускание его сбережениям.
— А вас-то что тут держит? — закончил Альмод.
— Задаток.
Да, задаток придется отрабатывать. Для наемника репутация — это все. Можно, конечно, надеяться, что из этакой глуши слухи далеко не разойдутся, но всякое бывало.
— Повешенный еще этот… — проворчал Ивар. — Теперь придется разбираться. И с отравителем.
— Отравитель — не ваше дело.
— Это дело Хродрика, а, значит, наше. — Ивар помолчал. — Тебя правда не было в городе во время пожара?
— Уже болтают? — с деланной небрежностью спросил Альмод.
А, может, травил его не тот, кто убил чистильщиков, а кто-то, решивший, что именно Альмод — причина пожара? Только повешенного трактирщика это не объясняет. Рауд не каждому бы подчинился.
Но если болтают в самом деле, надо хватать ноги в руки и убираться уже сейчас.
Да демона с два его кто заставит убраться, струсив перед какими-то пустыми! Пусть придут и скажут ему это в лицо. Кому очень повезет — выживет.
— Я пока не слышал, — сказал Ивар. — Но думал, может, ты был в городе, что-то знаешь, да помалкиваешь.
— Тогда с чего бы мне с тобой откровенничать?
— Не с чего, твоя правда. — Он помолчал. — Я здесь человек пришлый и, в общем-то, это не мое дело… Но произошедшее кажется сущей нелепицей. Не знаю, какой силой надо обладать, чтобы расправиться с восьмеркой чистильщиков.
— Я с вами двумя-то не справился, — хохотнул Альмод. — Куда там с чистильщиками.
— Да и зачем бы тебе…
Голос Ивара прозвучал рассеянно, а взгляд оказался острым, цепким. Очень нехороший взгляд.