– Да, – мрачно проговорил Джо. – Повод, несомненно, есть.
– Мы совершили великий подвиг. К тому же убедились в том, что Фауст не всегда терпит поражение…
– Давайте продолжим разговор, когда доберёмся до отеля, – перебил кишечнополостное Джо и, пристально глядя под ноги, побрёл по берегу дальше.
Немного помедлив, многоногое существо последовало за ним.
– На вашей планете совсем уж всё плохо? – спросило оно немного погодя. – На Земле, как вы её называете?
– На Земле, – подтвердил Джо. – Там так же, как и везде.
– Значит, очень плохо.
– Да, – согласился Джо и тяжело вздохнул.
– Почему бы вам тогда не отправиться со мной? – спросило кишечнополостное. – Я подыщу вам на своей планете дело… Ведь вы целитель керамики, если я не ошибаюсь?
– Да, я – целитель.
– У нас на Бетельгейзе-Два керамики пруд пруди, и на ваши услуги там будет огромный спрос…
– Мали, – произнёс Джо еле слышно. – Если б только она…
– Понимаю, – с сочувствием в голосе сказало кишечнополостное. – Но она для вас уже отрезанный ломоть, она навсегда стала частью Глиммунга. Стала, потому что, как и остальные оставшиеся в нём, боялась и дальше быть неудачницей.
– Пожалуй, я всё же улечу на её планету, – предположил Джо. – Из того, что она рассказывала… – Он замолчал, бредя теперь почти наугад. – Так или иначе, – закончил он, – там мне будет, конечно же, лучше, чем на Земле.
«И там я всё же буду среди гуманоидов, – подумал он. – А может быть, встречу кого-нибудь, похожего на Мали. По крайней мере, шанс таковой у меня, несомненно, есть».
Они молча продолжали путь к маячащей уже совсем недалеко колонии спиддлов.
– А знаете, в чём, по моему мнению, ваша проблема? – прервало затянувшееся молчание кишечнополостное. – Полагаю, вам следует создавать собственные вазы, а не реставрировать разбитые.
– Целителем керамики был ещё мой отец, целителем стал и я, и мне моё ремесло нравится.
– Перед вами нагляднейший пример – Глиммунг, который не смирился с действительностью и всеми доступными ему средствами принялся добиваться своего, и своего он всё-таки добился. Так почему бы вам не помериться с ним – или, как оказалось совсем недавно, с ней – силами. Разбередите свою душу. Восстаньте против Рока. Совершите в конце концов хотя бы попытку.
Джо не на шутку задумался. Создать нечто своё, новое, ему прежде даже и в голову не приходило, хотя теоретически он, конечно же, знал, как изготавливаются керамические изделия, и множество раз собственноручно создавал их самые разные части.
– У вас есть необходимые оборудование и материалы, – продолжало кишечнополостное. – С вашими знаниями и способностями вы, несомненно, быстро добьётесь успеха.
– Да-да, – нехотя проговорил Джо. – Ладно, попробую.
Джо Фернрайт вошёл в свою новую, сверкающую чистотой мастерскую. Сверху лился яркий свет приятного глазу спектра. Он осмотрел верстак, три набора зажимов, самофокусирующиеся лупы, десяток отменного качества калильных игл и многочисленные банки с глазурью любых расцветки, густоты и оттенка.
И устройство, создающее локальную зону невесомости.
И мощную печь, в электронных мозгах которой уже было зашито множество режимов работы.
И многочисленные здоровенные банки с разнообразной сырой глиной.
И электрический гончарный круг, скорости вращения которого были предустановленными загодя, но которые при необходимости можно было так же плавно изменять и вручную.
В Джо затеплилась надежда. У него было всё что нужно: великолепные гончарный круг, глина, глазурь и печь.
Открыв банку, Джо зачерпнул из неё серую глину. Запустил гончарный круг и шлёпнул пригоршню глины посерёдке круга.
«Итак, начнём», – довольно сказал он себе.
Он вдавил оба своих больших пальца в податливый материал, придавая сырой глине должную форму, и стенки будущей вазы принялись вытягиваться всё выше и выше, становясь при этом совершенно симметричными.
Наконец заготовка была готова.
Джо подсушил её в муфельной печи, а затем глазурью нанёс на поверхность рисунок.
«Ещё один цвет?» – спросил он себя и взял с полки вторую банку, с глазурью другого цвета.
Дополнил рисунок тут и там и решил, что глазури вполне достаточно.
Пришла пора обжигать заготовку.
Джо поставил её в накалённую загодя до должной температуры печь, закрыл дверцу и, усевшись за верстак, принялся ждать. Времени у него было в избытке. Целая жизнь, если понадобится.
Спустя час подал сигнал таймер, и печь автоматически отключилась.
Сосуд был готов.
Надев асбестовую перчатку, Джо с трепетом достал из не остывшей ещё толком печи своё первое творение – высокую, белую, с голубовато-дымчатыми разводами вазу. Поставил её на стол туда, где на неё падали прямые солнечные лучи из окна. Принялся критически оценивать дело рук своих, а перед его мысленным взором стали сами собой возникать работы, кои он вскоре ещё сотворит. Другие, более замечательные изделия.
Перед Джо на столе сейчас стояло будущее, именно ради воплощения которого, как он теперь себе и представлял, ему и пришлось покинуть Глиммунга и всех без исключения участников Проекта, со многими из которых он уже даже подружился. И самое главное, ради этого будущего он и расстался с Мали. Расстался с Мали, которую совсем недавно полюбил всем сердцем…
Правда, будущее Джо поначалу всё же не задалось, ибо первая изготовленная им ваза получилась чудовищно безобразной.