Я бил быстро и жестко, ломая чужие кости, разрывая связки и кроша ладонью кулаки с зажатым в них оружием. Поставленная перед собой задача была проста и ясна: нейтрализовать как можно больше, допросить тех, кто останется, успеть до приезда полиции. Удары шокером и уколы шприцов шли как неизбежное зло и плата за прямолинейную тактику в скованном пространстве, но окупались эффективностью. Мне потребовалось меньше минуты, чтобы нейтрализовать пассажиров одного автобуса и, выскочив из него, напасть на остальных, окруживших транспорт.
Эти люди не были профессионалами. Они кричали, ругались, паниковали, даже попадали друг в друга из непривычного им оружия. Оказавшись вышвырнутыми на асфальт, они в ужасе смотрели на свои окровавленные переломанные пальцы, вопя от боли, шока и страха. Тем не менее, те из них, до кого я еще не добрался, продолжали попытки вонзить в меня иглы шприцов и шокеров. А я продолжал попытки их изувечить.
Это было хорошо, но не могло длиться долго.
— Не двигайся! — рявкнул один из нападавших, выдергивая из-за пояса револьвер и неумело пытаясь в меня прицелиться, — Ну!!
Кувырок под защиту туши автобуса спасает меня от пули. Слышатся приближающиеся сирены. Очень плохо. Еще пара минут и все мои усилия пойдут псу под хвост. Хватаю валяющийся разряженный шокер со свисающими с него проводами. Он бесполезен, но лишь в руках простого человека, в моих эта увесистая, благодаря тяжелым аккумуляторам, чушка — очень опасный метательный снаряд.
Он попадает прямо в закрытое маской лицо стрелка, разбивая тому всё, что можно, и очень красиво роняя его на асфальт. Не самое удачное решение. Я знаю привычки японских бандитов, огнестрел если и есть у кого, то у самых высокопоставленных и информированных, а я попал своему так, что говорить он не сможет. Откусывать пищу тоже. Это я легко проверяю собственными руками и глазами, пока остальные оставшиеся на ногах, числом четверо, убегают пешим ходом, мудро не озаботившись тем, чтобы взять автобус.
Тряхнув несколько раз человека, понимаю, что он в глубоком нокауте, но зато вытрясаю из него мобильный телефон, не защищенный никакими паролями. В нем первой же строкой входящих значится номер, подписанный как «мутный чудила». Его я запоминаю, как и несколько соседних, затем поднимаясь с колен и поднимая руки.
Японские полицейские, даже самые обычные патрульные, настолько же неловки с огнестрельным оружием, как и обычные бандиты, поэтому провоцировать их не стоит категорически. Особенно когда в тебя уже прицелились.
Глава 5Щекотка разума
— Сорок шесть переломов, в том числе и девять открытых. Восемь черепно-мозговых травм. Одиннадцать человек в реанимации, Кирью-сан, — неторопливо проговорил сидящий напротив меня в полицейском участке человек, — Вам не кажется, что это слегка чересчур для того, кто умеет, как оказалось, защищать себя Ки на уровне истинного мастера? Это же были обыкновенные люди…
— У них было и огнестрельное оружие, — равнодушно бросил я, — Вы планируете потратить моего времени еще больше, чем уже было потрачено, Спящий Лис-сан?
— И да, и нет, Кирью. Кстати, давно не виделись, — бледно улыбнулся в ответ детектив, — Поднимайся, идем отсюда. Прогуляемся по старой доброй памяти.
— Ну как не уважить человека, из-за которого меня здесь продержали всю ночь? — тяжело спросил я, вставая, — Вы в курсе, что за решеткой не кормят «надевших черное»?
— Мир не совершенен, — хмыкнул Хаттори, тихо жужжа и шипя экзоскелетом, — Но я почти уверен в том, что ты не пожалеешь, что чуток поголодал и дождался меня.
Полицейские выходящего меня провожали далеко не дружелюбными взглядами. С одной стороны, их можно было понять, человеку просто неприятно находиться рядом с тем, кто может избить несколько десятков таких как он. Сегодня ты законопослушный гражданин, который просто шёл за рисом, но завтра тебе на ногу наехала пожарная машина и ты пошёл мстить всему человечеству. Опасно. Это даже слегка забавляет, когда вместо раненой и избитой жертвы, и так находящейся на лечении дыр в груди и ожогов, тебя воспринимают как незаслуженно освобождаемого тигра-людоеда.
— Сегодня, если не возражаешь, прогуляемся на автомобиле, — ткнул Хаттори пальцем в припаркованный неподалеку транспорт, — У меня, к сожалению, нет лишних сил, чтобы тратить их на прогулку.
— Но определенный резерв, смотрю, появился? — отметил я повышенную бодрость Лиса.
— Как ты определил? — когда уже уселись в машину, спросил он.
— Глубина вдохов.
— Твоя проницательность даже слегка пугает.
— Не так сильно, как ваши новые легкие.
— … туше. Надеюсь, ты понимаешь, что об этом нужно молчать.
— Как будто бы от этого зависит моя жизнь, Хаттори-сан.
Еще одна тайна этого мира. Я не изучал медицину чересчур углубленно, понимая, как многое в ней зависит от биохимии представителя вида, сформированной благодаря спецификам планеты, на которой он проживает. Такая наука будет совершенно неточной в реалиях другого мира, поэтому в моих планах было лишь получение общего образования по этой теме и изучение основополагающих принципов. Однако, я прекрасно был осведомлен о нюансах работы иммунной системы человека. В случае механических имплантов, использовалось какое-то нейтральное вещество, не отторгаемое человеком, но, тем не менее, создать столь совершенные и подходящие для человека легкие пока было нельзя. Вырастить — другое дело. А если японцы балуются клонированием, то об этом нужно молчать.
— Люди, напавшие на тебя, были наняты на деньги Сахаровой Елены, твоей старой подруги, Кирью-сан, — сев за руль, Хаттори довольно уверенно повел автомобиль по дороге, — Через третьих лиц, но это была точно она, можешь не сомневаться.
Видимо, мне придётся съездить в Россию. Сомневаюсь, что эта инициатива была поддержана родителями Ленки, скорее всего, она их просто обманула, выпросив деньги на подобную операцию, но суть от этого не меняется…
— Я был бы рад понять ход твоих мыслей, парень, но вряд ли ты мне это позволишь, — бросил на меня взгляд искоса киборг, — поэтому придётся взяться за спойлеры. Этой банде заплатили немалые деньги, но за то, что тебя поймают, парализуют и отвезут в Эдогаву. Там тебя должны были раздеть до трусов, написать на заднице несмываемым маркером русское слово «скотина», а затем отпустить на все четыре стороны. Сахарова, кстати, продолжает жить в Токио.
Все резко потеряло смысл. Зачем? Сахарова, при всех своих недостатках, женщина гордая. Она всегда хотела дистанцироваться от семьи и построить свою собственную жизнь. Влезать в долги ради такой странной и своеобразной мести…
— Я бы поаплодировал этой девушке, но у меня заняты руки, — тем временем продолжал детектив, продолжая вести машину, — всего лишь за счет нескольких сотен тысяч йен и пары звонков успешно сорвать операцию ЦРУ по твоему задержанию — это сильно. Действительно, у этой семьи серьезные ресурсы.
— По-моему… задержанию? — проговорил я вслух.
— Сорок шесть переломов, десяток человек в реанимации, несколько доказанных трупов, ками знают, что еще, но ты, Акира Кирью, чист перед японским законом, — бледно усмехнулся человек-механизм, — Более того, ты уже привлек к себе столько внимания, что как-то тихо получить тебя в допросную у американцев давно и надежно не выходит.
— Так говорите, как будто теперь они успокоятся.
— Анонимный звонок, Кирью. За авторством сам понимаешь кого. Приехавшая группа захвата, которая хоть и опоздала за патрульными, получила указание заинтересоваться домом неподалеку. Там и накрыли… другую группу захвата, даже вместе с одним из организаторов. Поэтому я сейчас работаю для тебя шофером, молодой человек, чтобы ты не начал искать обидчиков в присущей тебе манере, после которой комиссары на всю Японию щеголяют разбитыми в хлам лицами. Кстати да, это было красиво. Я оценил.
Не кашляет, не задыхается, дыхание прерывистое, но не судорожное. Цвет лица куда лучше, чем в наши прошлые встречи. Руки, лежащие на руле, расслаблены. Однако, на этом все. Скорее всего, через полгода, может, даже раньше, деградация тканей начнется снова, причем в неприятной прогрессии. Новая операция вернет наблюдаемые мной кондиции, но срок пикового состояния уменьшится. Третий цикл обновления органов Хаттори не переживет гарантированно, если только ему не вырастят целое тело.
— Я уяснил, Хаттори-сан. Искать некого, мстить некому, впору брать букет цветов и идти к Сахаровой с благодарностью. Всё так?
— Именно так. Не нужно штурмовать здание, в котором некие агенты будут давать некие пояснения, не нужно бить им лицо и ломать кости. Или… что бы ты там еще придумал. Живи спокойно, прощайся со своей девушкой… или любовницей, кем она там тебе приходится. Пока у вас есть время.
— … и вам не придётся с кем-либо делиться мыслями о том, что обычный специальный гражданин знает о программе клонирования, в которой может принять участие даже обычный детектив.
— Мы друг друга великолепно понимаем, Кирью. Это такая редкость. К тому же, смотрю, у тебя появились все шансы найти кое-кому замену.
— Хаттори-сан…
— Прости-прости, это было грубо.
— Может и прощу, если начнете говорить об основной причине, по которой состоялась наша сегодняшняя встреча.
— Ужасный ты человек… а человек ли вообще?
— Думаю, что мою ДНК вы проверили уже пару десятков раз.
— Очень страшный, — дурачился Спящий Лис, паркуя автомобиль, — но нет, всего шестнадцать лет. Страшно!
Заглушив двигатель, детектив с жужжанием подался вперед, облокачиваясь лбом на руль, а затем замер в такой позе почти на минуту. Так он и начал говорить глухим, погруженным в себя, тоном.
— Я был там, Кирью. Был, когда приехал грузовик с Шираиши. Первым увидел то, что внутри. Пока солдат, открывший двери, блевал, выплевывая из себя кишки, я смотрел. Воссоздавал картину того, что происходило внутри. Не хотел, оно само, вот такой вот я человек. Два криминалиста потом уволились, один загремел к психиатру. Он утверждал, что подобного человек не может совершить над собой. Никак. Даже если ему провести операцию на мозге и… лишить тормозов. Чтобы сделать с собой то, что сделала Шираиши Айка, нужно обладать незаурядным умом, большими познаниями, четким планом или… просто огромной интуицией. Понимаешь, о чем я? Ты не можешь не понимать…