— Постой, дед, — остановился я возле машины, достав клочок бумаги, ранее данный мне Горо, — У меня есть дела. Срочные. Ничего, если я загляну к тебе под утро?
— Хм, — гигант остановился, бросив косой взгляд на нашего водителя, — Хорошо. Принеси с собой пива, нормального.
— Сколько?
— Ты прямо как маленький, Акира. Сколько поднимешь.
— С чего бы мне проявлять такую щедрость, старый алкоголик?
— Чтобы я не рассказал Ацуко, что её сын крутит свои дела с якудза!
— А может мне ей рассказать о том, кто у них оябун, а?
— Тц, мелкий мерзавец.
— Жди меня, старик. Я приду с первыми лучами солнца.
— Приди с пивом, гад мелкий! Мне теперь всю ночь любопытством мучиться…
— Думаешь, я тебя не хочу спросить о том, кто такой этот Пангао?
— Ты ослеп, внук? — глаза деда округлились в издевательском недоумении, — Это же панда! Вы с ним разве что не побратались! На тебе шерсти-то сколько!
— К-со… шерсть…
Парой сотен метров выше врачи суетятся рядом с телом человека, которому вскрыли горло, чтобы позволить дышать, а мы уже шутим, расходясь, как после увеселительного представления. Только можно забыть о веселье, я во время боя успел бросить несколько взглядов по сторонам. Хищное внимание исходило от всех, включая небрежно развалившегося на мне медведя. Люди жадно познавали каждый миг из того, что им продемонстрировали. Всё, что угодно, лишь бы сделать еще один шаг вперед на своем Пути.
Молодой представитель старых родов это знал. Наверняка даже сравнивал собравшихся со сворой голодных псов, ждущих объедков, что упадут с барского стола. Зря, очень зря. Человек существо совершенно безжалостное к себе и другим, когда речь заходит об амбициях, о цели. Он столетиями будет убегать от мамонта, но в глубине его наполненных паникой глаз будут прятаться ненависть, голод и алчность, которые, в итоге, позволят ему сожрать зверя. Так было, есть и так будет.
К примеру, в драке между этим юношей и тем специально оснащенным бойцом из отряда Соцуюки, я бы уже поставил не на аристократа. Да, тот «надевший черное» бесчестен, скорее всего, он уже даже не прогрессирует из-за того, что прячется за броней и оружием, но кто сказал, что ему их надо надевать каждый раз?
Ладно, все это потом, мне предстоит дело.
Синода Оюки-сан, двадцать четыре года. Отчислена из Токийского Университета Кэйзай по какой-то темной истории. Не захотела возвращаться в родную деревню, а примкнула к сукебан, маскируя доходы неплохой байто-подработкой в качестве мейдо в кафе. Девушка работала одной из сборщиц, трудолюбиво и честно собирая долю Плаксы со всех мелких банд её района. Благодаря возрасту и частично полученному образованию она была на настолько хорошем счету, что ей позволяли оставаться «чистой», то и дело поручая задания, где требовался такой человек.
Чем она могла заинтересовать Конго и меня? Двумя вещами. Первое — Синода снимала квартиру в том же подъезде, где квартировала и Гамаюки Юна, главный бухгалтер альянса Джакко, с чьей подачи Оюки и взяли на «работу». Шансов, что образованная и взрослая Синода не помогает старшей подруге со счетами… не было. Второе — мать этой сборщицы денег сейчас лежала в реанимации без всяких шансов прожить более недели, так что Синода Оюки, отбыв положенный срок у неё в больнице, эту ночь должна была провести в отчем доме, в деревушке к северу от Токио, куда я как раз успевал на последней электричке. Девушке надо было разобраться с будущим наследством, а мне — воспользоваться уединенной и доверительной атмосферой, в которой та оказалась.
Сидя в поезде, я раскрыл свою книгу, принявшись повторять раз за разом кодовые блоки, среди которых появилось с два десятка новых, но затем, передумав, сосредоточился на экспериментах с «духовным давлением». Синода Оюки не доживет до утра, рассказав всё, что знает, но очень желательно, чтобы на её теле не осталось каких-либо следов. Тогда можно будет инсценировать самоубийство, вместо того чтобы прятать труп впотьмах на незнакомой местности.
Глава 8Одна голова хорошо…
— А теперь смотри! — мне шепнули провокационным тоном, тут же удаляясь в сторону невинно шагающей в школу ученицы второго курса, слушающей музыку через наушники. Секунда, и она нежно и крепко схвачена за бока. Вторая секунда, и мои невыспавшиеся глаза в удивлении расширяются, потому что Мана с негодующим писком начинает бегать за Асуми, норовя шлепнуть ту по голове. Подмигнув мне, Хиракава делает вид, что запнулась, от чего мстительница её всё-таки настигает и начинает не детски так пихать, выражая собственное негодование.
Прямо как… нормальный человек.
— Прикольно, да⁈ — хохочущая Асуми и не думала уворачиваться, — Смотри, как она злится!
— Ой! — Мана, придя в себя, отпрыгнула от подруги, и принялась за то, что умела лучше всего. Стесняться и густо краснеть.
— Как? — только и выдавил я, глядя на это… чудо.
— Ну… — напыжилась хафу, — Это было несложно! А ну не красней! Или снова облапаю!
Как оказалось, вчера вечером, когда Ману отпустило после моего эксперимента, то той стало очень стыдно за то, что она укусила Асуми. Пользуясь этим, хитрая синеглазая уволокла подругу в душ, а там, подчиняясь наитию, начала делать вид, что пристает к ней, только не нагло и с напором, а наоборот, жалобно, буквально выпрашивая любовь и ласку. Новоявленная Кирью, и так пребывавшая в потрясении от того, что учудила, впала в неистовство и хорошо напинала любовнице своего мужа, не выходя из душа. А затем ушла в мою комнату, залезла на кровать, обняла одеяло, нюхала его и дралась ногами, когда хафу попыталась присоседиться рядом.
— Я уже пару раз к ней полезла, так она крысится и шипит! — торжествовала Хиракава.
— Отличные новости, — кивнул я, — сам бы до такого не додумался.
— Не надо так делать! — с обидой в голосе пискнула Мана подруге, — Мне неприятно!
— В этом-то всё и дело, здоровила ты сисястая! — гыгыкнули ей в ответ, — Оно работает! Так что я, если надо будет, тебе куда угодно залезу, и там поселюсь, лишь бы злиться научилась!
— Не надо! — такое обещание приводило Ману в ужас и гнев, но ей, если мне не изменяют глаза, похоже это даже нравилось, только она сама не понимала, что именно.
Но этому можно помочь.
— Еще как надо! — лихо выкрикнула на всю улицу откровенно веселящаяся хафу.
Мана просительно взглянула на меня, но в ответ услышала лишь то, что нужно — раз она уже один раз за пару секунд скрутила Асуми, то ей помощь и поддержка уж точно не нужны. Эти мои слова заставили девушку повесить нос, но всего лишь на мгновение, в следующее она уже была схвачена за ягодицы, прямо посередине улицы. Снова визг, уже посерьезнее, и снова агрессия, от которой хафу спасается, уже прилагая больше усилий. Выглядит это как обыкновенная возня веселящихся старшеклассниц, но по сути…
По сути, это путь, который я бы не смог найти.
— «И много бы потерял?», — вопрос, раздавшийся под сводами черепа, был холоден и бесстрастен, — «Тебя разрывают тысячи дел, ты идешь в ненужное тебе заведение, радуясь тому, что обычная смертная сломалась ночью от дешевого трюка, позволив тебе совершить тривиальное с минимальными усилиями. И сейчас… что? Радуешься тому, что твоя неполноценная жена, для которой ты еще не придумал применения, способна злиться?»
— «Ты бы отдал всё, оставшись нагим и стоящим на песке, лишь ради того, чтобы узнать о эфире столько, сколько уже узнал я в этом мире», — ударил я холодным презрением по тени Узурпатора Эфира, — «Признай уже, что лицемерен. Всегда провозглашая результат единственно высокой ценностью, ты сейчас недоволен не им, а тем, в кого я превращаюсь»
— «Не ты, а я…», — выдавил голос, когда мы уже почти дошли до школы.
— «Тебя здесь нет. Тебя уже нигде нет. Есть только я», — заткнул я эхо мертвой личности, — «Ты неотделим от своей силы, Узурпатор. А в этом мире её ни грана»
— «Лжец…»
О, я слишком хорошо знаю, что бы сделал Шебадд Меритт на моем месте. Выследить парня с белыми голубями из энергии, подобраться к нему на расстояние в пару метров, подчинить себе его Ки. Без драк, без вызовов, без боя. Просто заставить его повиноваться, превратив в дойную корову и, одновременно с этим, в приманку, на которую набегут новые «надевшие черное». Раз-два-три, и вот в моих руках целая куча батареек. Что дальше?
Подчинить их, превратить в мясные куклы. Использовать влияние и силу старых родов, собрав их секреты и власть, добраться до производителей искусственного Снадобья. Создавать своих агентов, которые примутся пичкать им молодняк в разных странах, раздавая брошюры на тему, как можно быстро и эффективно пробудить энергию в себе. Следующий шаг — подчинение тех, кто у власти. Год или два, и весь этот мир у моих ног, тысячи слуг беспрекословно выполняют приказы, а энергии хватает на всё.
Знания, сила, власть. Возможности через жесткое подавление, диктатуру… магию. Я же Узурпатор Эфира, что мне этот чужой мир, когда я знаю о том, что их триллионы?
Нет, Шебадд, это не твой мир, а мой, как и жизнь. Я решаю, как жить. Ты собой уже пожертвовал.
Оставшись в школьном коридоре наедине с Маной, я подтянул её за локоть, а затем прошептал на ухо жестким и холодным тоном:
— Ты — только моя. Только я имею право тебе приказывать, только я имею право тебя принуждать. Когда ты позволяешь это кому-то другому — ты изменяешь мне. Это недопустимо.
Капелька «давления», подхватить супругу за локоток, позволив перенести на ногах мгновение слабости, а затем увидеть её сияющие глаза и услышать тихое «Хай…». Хорошо. Надеюсь, это поможет.
Тьма — вовсе не там, где нет света. Она везде… для закрытых глаз.
Я лучше буду тем, кто с недосыпа и плохого настроения устраивает с утра пра-прадеду веселую жизнь, обсуждая дуэль, что мы с ним смотрели, но не задавая вопросов про чересчур разумную панду по имени Пангао. А Горо очень хотел поговорить на эту тему. Он предвкушал, а может, даже репетировал рассказ всю ночь, но заговорившись со мной, позабыл про время, поэтому, когда я убежал, отнекиваясь опозданием в школу, мне вслед воздух сотрясали проклятия и ругань бойкого старика. Возможно, он даже раздумывал о том, не сходить ли со