а на главного бухгалтера этой огромной банды, выполняя для той множество черновой работы. Пусть и втемную, пусть не зная пароли, зато покойница прекрасно запомнила множество адресов, по которым отправляла отчеты.
Странная девушка. Она была искренне уверена в том, что совершенно не заслуживает смерти. Не той, быстрой и легкой, что подарил я, не той, что ей светила по японским законам, когда осужденный может десяток лет провести в мучительно полусогнутом положении, подчиняясь жестокому ежедневному распорядку, а затем быть расстрелянным. Люди — великие мастера самооправдания.
Как я и подозревал, у альянса сукебан было мощное прикрытие, совершенно несоразмерное тем доходам, которые приносили несколько тысяч буйных отмороженных девиц. Наверное, они даже не окупали эти дополнительные затраты, но факты были у меня перед глазами. Рассылая шпионы и следилки, маскируя их в рекламных письмах с адресов различных брендов, я всё больше убеждался в том, что всё движение сукебан — это серьезный проект, организованный со стороны.
Часов через шесть я откинулся на спинку стула, массируя уставшие глаза. Сейчас можно было уверенно говорить о том, что кто-то тщательно и бережно высасывает из женской мафии большую часть налички, взамен предоставляя людям Ирис Плаксы всё, что можно было купить легально и по безналу. А это закрывало все потребности «девочек», кроме… наркотиков. О них не было никакого намека. Вот и следующая ниточка.
Штурмовать цитадель Плаксы я не хотел. Слишком подозрительным показалось Конго то, что та вынесена так далеко от города, в чуть ли не заброшенную местность. Старик был железобетонно уверен, что любой главарь банды должен держать руку на пульсе, всегда. Даже такой как он, не то, что предводительница своры одуревших от насилия школьниц. Ирис, по мнению оябуна, должна день и ночь бегать, держа в узде своих подчиненных, а уж никак не прохладно жить в заднице мира.
— «Она приехала из-за банды ссыкух, позарившихся на Аракаву, Акира», — сказал мне тогда он, — «Из-за двух десятков тупых тел. А что в других местах? От чего у неё там все ходят строем? Почему ей еще никто заточкой печень не проветрил? Все это дурно пахнет, внук. Будь осторожнее»
Вот и будем. Пусть его люди выяснят, где и как сукебан берут отраву, и берут ли вообще.
Решив, что на сегодня хватит, я выключил компьютер и пошёл на уже свою собственную тренировку. Зал оказался занят, в уголке плечом к плечу сидели Асуми и Мана, в спортивных костюмах. Обе помятые и взъерошенные, как будто дрались. Не спарринговали, обучая мою жену владению холодным оружием, а…
— Акира, у тебя проблемы, — подняв голову, Асуми злорадно оскалилась, трогая свою опухшую губу, — Твоя жена, оказывается, любит драться.
Присев перед ними на корточки, я внимательно посмотрел на Ману, которая спрятала лицо в своих волосах. Отодвинув их в сторону, полюбовался на роскошные фингалы, толстые, как у супермоделей с Запада, губы…
— Мда, завтра в школу не идёте, — подытожил увиденное я, — А может, и послезавтра. Как так вышло?
— Уфлеклафь… — прошепелявила мне моя тихая девственная жена, застенчиво подмигивая подбитым глазом (одним из двух), — Пон… понрафилофь…
— Не врет, — авторитетно добавила Хиракава, — Она, конечно, та еще сучка, снова меня на маты свалила, зараза тяжелая… Но она с этого тащилась, Акира, поверь. Мне ли не знать.
Недавно она призналась, что какое-то время увлекалась ночными избиениями хулиганов и «надевших черное» с плохой репутацией. Честно призналась, что сначала боялась, что её «сломает», но из-за давления либидо сходила с ума, пытаясь выбирать цели посильнее. Видимо, это самое давление стимулировало мозг Асуми, от чего она вытворяла чудеса на улицах, став, в итоге, чем-то вроде городской легенды. Завязала, правда, едва ли не в последний момент, серьезные дяди уже организовывали на неё охоту. Но, как минимум, Хиракава теперь настоящий эксперт, когда надо определить кого-то, кто тащится по дракам.
Когда девушки привели себя в относительный порядок, приняв душ, причесавшись и переодевшись, то нас с Асуми ждал очередной сюрприз — Мана, ранее одевавшаяся в довольно скромную и удобную домашнюю одежду, вышла к ужину в коротких шортиках и майке на голую грудь. Бедная хафу, не ожидавшая такой сокрушительный удар судьбы, поперхнулась и закашлялась, потрясенно глядя на подругу. А та, посмотрев на меня и в меру покраснев, тихо, но твердо сказала, что давно о таком мечтала.
— Покрасоваться⁈ — просипела бедная полукитаянка.
— Не только. Я так по дому ходила… старому. Мы же жили с мамой вдвоем.
— Отлично выглядишь, — кивнул я, а затем добавил, заставив уже обеих девушек изумленно выпучить глаза, — Эна обычно еще откровеннее одевалась. Надеюсь, сейчас она образумилась.
Вообще, атмосфера в семье Кирью, после того как я съехал, должна была резко и сильно пошатнуться в сторону хаоса, но на первых порах стабилизирующим элементом послужил Горо Кирью. Мой пра-пра-дед своим грозным видом держал родственников в узде, а когда съехал, то у Такао уже было достаточно авторитета, чтобы перехватить бразды правления семьей. Этому немало помогло то, что бунтовщики, ранее выступавшие совместным фронтом, неожиданно для себя оказались разделены — мать с отцом столкнулись с буйством их младшей дочери, не сдерживаемой ничем, кроме братских подзатыльников.
Вот так, удерживая Главное Зло под контролем, и запугивая им слабых и беспомощных, Такао и заменил меня. Почти во всем, утренние пробежки теперь иногда игнорировались, но о каждом из этих случаев докладывали мне, а я записывал в тетрадку. В целом, всё было, как и раньше, родители продолжали страдать от диктата детей, Эна бесилась, а Такао превозмогал.
Хорошо.
После ужина я позвал Асуми назад в спортзал.
— Эй, я не готова снова получать! — насупилась девушка, — Мне хватило.
— Тебя бить не буду, бить будешь ты, — утешил я её.
— Тогда я согласна! Тебя всегда есть за что стукнуть!
— Только будь осторожнее.
— Мне что, тебя ласково бить, что ли?
Через пару минут хафу бодро прыгала на одной ноге, поливая меня руганью. Она ушиблась, нанеся молодецкий боковой удар мне по ребрам.
— Я говорил быть осторожнее.
Ребра и внутренности — уязвимое и легкодоступное место. Изначально моей идеей было сосредоточиться на внутреннем применении Ки для укрепления всего организма, но это, даже с учетом, если я буду регулярно разживаться чужой Ки, всё равно процесс на годы, который, к тому же, может вызвать подозрения со стороны. Нуждаясь в других вариантах, я понял, что имеет смысл укрепить даже не уязвимые места, а зоны тела, в которые любят бить «надевшие черное», желая сокрушить противника. Причем укрепить не на постоянной основе, а короткими интенсивными импульсами, предугадывая место, куда придётся удар.
— Да как так-то! — шипела Хиракава, потирая уже кулачок, которым попыталась коварно пробить мне ниже пупка, — Ты из чего сделан⁈
— Это у меня вместо ударов, взбалтывающих сиськи, — ответил я, подняв гантель и с размаху хлопнув ей по тому же месту. Звук от удара был глухой, как будто бы я зарядил пятикилограммовой разминочной железкой по сухому дереву.
— А я так смогу⁈ — тут же загорелась девушка.
— Не в этой жизни. Здесь нужен уровень контроля, о котором ты не можешь и мечтать. Вот когда твой дистанционный удар будет пролетать полкилометра — тогда можно будет говорить о начальных тренировках.
— Ууу…
Пока мы добились того, что техника Хиракавы отрывалась от её конечности сантиметров на пять.
— У тебя, — навел я палец на слушающую нас Ману, скромно разминавшуюся в углу, — Завтра тогда экзамен. Так что рекомендую первую половину дня, раз вы пропускаете учебу, как следует отдохнуть.
— Экзамен? — в голосе моей жены послышались легкая опаска и интерес.
— Да, — я позволил себе скромную улыбку, — Завтра в гости придут Эна с Мичико. А вот меня рядом не будет.
— Ага! Спрячешься! — торжествующее лицо Хиракавы с фингалом было… забавным.
— Нет, у меня будет бой.
Достигая определенного уровня мастерства и силы, «надевший черное» понимает, что его стиль сражения не является тем, что стоит раскрывать всем желающим, поэтому становится резко против видеозаписи своих боев. Сражения проводятся исключительно без записывающих средств, а любые попытки нарушить это правило караются, причем сурово. Тануки Ойе и Коджима требовалась видеозапись боя со мной, поэтому они нашли человека, который оказался не против публичности и определенной доли известности. Молодого американца, недавно прибывшего в Японию, Роберта Винчестера.
Увидев его, оживленно болтающего с Тануки Ойей посреди новой публичной арены, я сразу предположил, что согласие американец дал, потому что никакими секретами не владел в принципе. Он просто был очень высоким и мощным для своего возраста. Двадцать — двадцать два года, определил я, глядя на улыбчивого гиганта, разговаривающего с невозмутимо сидящим на лестнице низкорослым японцем.
— О, Акира, ты вовремя! — махнул мне владыка шоу из Темного мира, — Вам как раз стоит поговорить! Знакомься, я буду переводчиком!
— Нет нужды, я знаю английский, — ответил я на родном языке, подходя к ним и пожимая руку возвышающегося надо мной человека.
Роберт был большим, веселым, энергичным и… никак не мог поверить в то, что ему заплатят просто за то, что он проведет бой в нужном месте. Без условий, без хитростей, без каких-либо манипуляций.
— Хорошо, представьте, мистер Винчестер, что вам платят не за все это, — махнул руками вокруг себя Ойя, — а за право использовать это видео в рекламных целях!
— Но если цели рекламные, то ваш человек должен победить? — хмыкал этот недоверчивый тип.
— Нет, — уже возражал я, — Будут использованы только кадры с первой половины боя, не более.
— Мужик, но я же могу тебя положить с первого напаса, что тогда? — хмурился русоволосый американец, сложив на груди мощные руки.