Волю эмоциям хафу дала, когда мы вернулись домой втроем и встали с её немногочисленными пожитками у входа в общежития, ожидая машину от Сенко-гуми. Заревела вместе с Маной, пустила сопли и слезы, чуть не сломала мне жену, обнимая. Потом тоже самое, когда уже машина, подъехав, бибикнула, попыталась устроить со мной.
— Глупости творишь, — вздохнул я, — Ты же знаешь, что все теперь иначе. Можешь вернуться в любой момент, когда захочешь. Можешь…
— Старик будет передавать мне твои деньги, да⁈ — всхлипнув, Асуми заехала мне по прессу, — Хватит меня удерживать, дурак! Я всю жизнь мечтала стать свободной! Ты влез…
— Ну так будь! — неожиданно взъярилась Мана, хватая подругу за плечи и разворачивая рывком к себе, — Что ты хотела⁈ Родить и путешествовать⁈ Езжай на свой турнир, возвращайся сюда, рожай от Акиры, а потом вали смотреть мир! А я буду заниматься ребенком! Ну!!
Хлобысь!
Хафу красиво закрутилась в пируэте от мощной пощечины.
— Что⁈ Тебе и так не нравится⁈
Хлобысь!!
— Дура!!
— Все будет, как ты хочешь!
Бабах!
— Тебе!
Шлеп! (уже помягче)
— Вообще!
Шлеп!
— Нельзя! Доверить! Воспитание! Дура!!
Это было похоже на комедийный танец и самым жутким образом компрометировало Хиракаву как уличного бойца. От точно выверенных шлепков подруги она крутилась с совершенно квадратными глазами, даже не пытаясь Мане хоть что-то противопоставить. Наконец, Мана иссякла, смутилась, скуксилась и побежала прятаться мне на плечо, поняв, сколько человек (включая Саеко-оба-сан) наблюдали за тем, как она признается хафу на полной громкости, что согласна и хочет воспитывать её детей. Я же, столкнувшись с совершенно ошалевшим взглядом пронзительно синих глаз Хиракавы, лишь пожал плечами.
Мол, это само собой полагалось, но, разумеется, не предлагалось. Как бы оно прозвучало даже из моих уст⁈
Яростно краснощекая и совершенно потерянная для этого мира хафу вцепилась в свой чемодан и поволокла его к машине. Не оглядываясь.
Так и уехала.
Мне потом звонил Конго и интересовался, что и как мы напихали этой несчастной так, что она ревела как оглашенная чуть ли не все время до рейса, но я ему ничего не сказал. Семейное дело.
— Я… не должна была говорить за нас обоих, — покается ночью Мана, прижимаясь ко мне.
— Ты сделала то, что не мог озвучить ни я, ни она. Молодец, — поглажу я жену по щеке, а затем усну… с почти чистой совестью. Как бы там ни было, у меня впереди было слишком много дел, чтобы продолжать тратить время на Хиракаву даже после того, как та уехала.
Первое, Онивабаши выздоравливал ни по дням, а по часам. Точнее, он был здоров уже почти неделю, но отпускать его врачи и не думали. Держали под наблюдением, ругались, брали анализы. Поднимать еще больший шум вокруг моего будущего помощника Коджима не хотел, поэтому сам и его «партнеры» подготавливали большой подарок, который получат главы всех шести альянсов сукебан.
Вторым шел создатель киборгов. Мои программы продолжали методично отслеживать не такие уж и частые заказы пищи этого маньяка, уже оставалось всего шесть узлов в интернет-кафе, сужающих поиск до одного микрорайона в Синдзюку, но даже этого было слишком много. Я не мог перехватить и расшифровать весь сетевой траффик, проходящий через узлы, поэтому расположил одним вечером камеры над местами, адрес которых сообщался курьерам в заказах. Теперь Мана уделяла некоторое время, отслеживая записи с этих камер и согласуя их с отправкой новых заказов этого любителя американской пищи.
Третьим был Тануки Ойя, пока что сильно занятый «поднятием целины» в других городах, но уже звонивший с угрозами о том, что задумал несколько крышесносных поединков, поэтому меня вскоре ждут тренировки-репетиции с самим Хигу Годаэмоном и, возможно, совместный фотосет с такой знаменитостью как бывшая топ-айдол, а ныне восходящая кинозвезда, Мия Ханнодзи. Уже давшая согласие на контракт.
Узнав об этом, я задумчиво сообщил Тануки Ойе, что если он на переговорах обмолвился, что содействие Мии Ханнодзи нужно мне, то мне придётся придушить его еще один раз, но он точно будет последним. После этого низкорослый конферансье Темного мира мне не звонил. Видимо, стесняется.
На следующий день мы завтракали вдвоем, в тишине. Вдвоем проснулись, приняли душ по очереди, вышли на пробежку, пришли домой, приготовили завтрак в четыре руки, затем сели за стол. Было тихо. Непривычно и неприятно тихо. Никто не сидел в ультракороткой провоцирующей майке и шортах, напоминающих трусы, никто не бурчал, не тыкал нас пальцем и не страдал неловко над своими оценками, шутливо ненавидя школу.
Даже немного тягостно. Мана шла грустная и подавленная, что выглядело довольно странно с её новой, ультрадерзкой по местным меркам прической. Требовалось принять меры, поэтому я достал сотовый телефон.
— Кира-чан? — голос матери был встревожен таким необычным утренним звонком, — Что случилось⁈
— Нам с Маной грустно без Асуми, — ровным тоном сообщил я, — Дайте нам Эну. На неделю, можно две.
Бывшая Шираиши сбилась с шага, удивленно уставившись на меня.
— Ано-о… а если она не захочет? Они в последнее время с Такао что-то надумали вместе делать…
— Тогда ты приходи, ока-сан, — сориентировался я.
— Это, вообще-то, обидно слышать, Кира! — голос матери внезапно стал слегка сердитым, хоть и веселым, — Мы твоя семья, а не заменители подружек! Если станет совсем грустно — приходите! Что-то мне не хочется, чтобы наша миленькая младшая дочь путалась рядом с общежитием девчонок твоего Рио!
Что же, справедливо.
Дальше идти было веселее, так как на телефон мне сыпались короткие сообщения. О том, что они в кои-то веки бегают всей семьей с утра и без меня, поэтому Эна нужна, её моральная поддержка важна, а про нас троих мама узнала от дочери достаточно, чтобы очень сильно рассердиться, но так как все было ти…
— Мы можем позвать русскую, если хоче… — Мана осеклась, когда я поднял на неё взгляд.
— Если бы она была нужна тебе, то я бы так и сделал.
Тут наши телефоны порвало от сообщений Эны, сильно интересующейся, чем, как и в каких позах она должна заменять Асуми, от чего пришлось беседу прервать… но, думаю, Мана всё поняла. Младшая же выкрутилась по-умному, узнав, что требуется просто создавать шум и смех, Эна заявила, что подобное она может делать и дома.
«И вообще, у тебя там просто море веселых баб. Чуть повыше!», — вполне справедливо заметила она.
Тем не менее, вечером к нам в гости пришли оба, Эна и Такао. Они дурачились, ленились, уговаривали меня купить к телевизору игровую приставку, на что я им вполне справедливо заметил, что моя игровая приставка у них дома, могу просто забрать. Такой поворот событий брату и сестре совершенно не понравился, поэтому они хором начали убеждать… Ману в том, что их приставка устарела. Та, не особая любительница видеоигр, слушала и кивала, попутно записывая в блокнотик разные влажные приставочные мечты Такао. В результате все получили по подзатыльнику и пошли в спортзал сдавать мне внеплановый зачет по самообороне.
Тут меня сумел удивить младший брат. Его владение тонфами и собственным телом вышло на новый уровень, причем настолько, что он вполне уверенно держался в бою против обеих девушек, вооруженных холодным оружием. Затупленным до безопасных пределов, но, тем не менее, ни Мана (находящаяся в расслабленном состоянии), ни изо всех сил старающаяся Эна не сумели его ни разу задеть. В спарринге со мной парень умело спасался, проводил отчаянные, но рассчитанные атаки, даже грамотно метнул одну из тонф, пытаясь достать меня, за что и был чуть позже прижат к стенке.
— Такие движения в зале не наработаешь, — задумчиво сообщил я пыхтящему младшему, пытающемуся освободиться, — Ты во что влип?
— Бойцовский клуб организовали… — тут же попытался соврать мне человек, которому я еще десять лет назад периодически мыл то зарёванную рожицу, то испачканную задницу.
— Мда? — усомнился я и… принялся сдирать с брата майку. Тот разинул глаза, рот, а затем начал отчаянно сопротивляться. Этот момент выбрала Эна, чтобы вернуться, увидеть творящееся непотребство и… начать раздеваться самой, оглашая воздух воплями о том, что она передумала и на всё согласна, лишь бы я не трогал Тако, который к такому точно пока не готов. К счастью, появившаяся Мана поймала хулиганку, что позволило мне полюбоваться на обнажившийся торс брата, а заодно и присмотреться к его лицу и предплечьям.
— Так, с этим всё понятно, — кивнул я жене, — Давай теперь сюда этого Демона Инцеста…
— Ыыы… — не хотел идти ко мне «демон», но его пленительница была и крупнее, и опытнее.
А заодно у Эны было куда меньше заживших сечек и потертостей, различимых лишь с близкого расстояния, чем на брате, но… они были.
— Говорил же я, что он заметит… — тут же повесил нос Такао.
— Нефиг было выделываться тут! — независимо фыркнула младшая сестра, — Конечно, он заподозрил!
— Рассказывайте, — придавил я всех аккуратным выплеском Ки.
Ларчик открывался просто — расправа Такао над несколькими сукебан тут же стала легендой, которая начала передаваться из уст в уста, а также с телефонов в всемирную сеть. И, скорее рано, чем поздно, к моему брату пришли с нижайшей просьбой помочь против хулиганов. Обычных школьных хулиганов, не очень-то и отмороженных. Он пошёл, помог, увидел, что это хорошо и правильно. Даже что-то заработал, а заодно и попрактиковался. Тупые японские школьники, которым он помог, молчать в сети не стали, поэтому скоро к нему поступили еще просьбы.
Затем еще.
И еще.
Все получилось настолько хорошо и просто, что на «практику» подтянулась и сестра. Не во всех случаях, конечно же, изредка, но…
— Так, — вздохнул я, вставая и выпрямляясь, — Еще один спарринг, в полный контакт. Вы вдвоем против Маны. Она тренировалась раза в четыре меньше, чем вы, так что, думаю, будет справедливо. Мана? Покажи им разницу.