Из-за толпы я не смогла пробиться к накрытому столу и даже рассмотреть, что на нем находится; большинство гостей были выше меня и загораживали обзор. В ответ на мой досадливый вздох сид решительно раздвинул толпу, а я в кильватере двинулась за ним к столам.
Там я набрала на тарелку разных вкусных штучек, названия большинства из которых даже не знала. Выбирая, я ориентировалась на свой нюх. Тонкое обоняние никогда меня не обманывало. Сид обратил внимание на мой выбор и взял то же самое то ли из вежливости, то ли используя те же критерии.
— Ох, вот эта штука… не знаю, как называется, но очень вкусно.
— Охотно верю, — ответил сид и захрустел аппетитной сладко-соленой закуской из сыра и поздних груш на шпажке.
На секунду мы стали самой обычной парой, которая отправилась на званый ужин. И в глубине души, да простят меня Силы, я хотела, чтобы так и было. Но это невозможно. Невозможно.
Он сид, а я человек. Тигр может быть прекрасен и его хочется погладить, только помнишь, что он не домашняя кошечка.
Следующий танец — гайярда. Самое то, чтобы растрясти съеденное…
Тем временем сид отошел по каким-то своим крайне важным делам, в суть которых он меня не посвятил.
И вот я танцую с самим советником Герцогини. Эйдун Конфьянса — очень неоднозначный человек. Думаю, он неофициально правит герцогством, являясь правой рукой Герцогини. Надо присмотреться повнимательнее.
За те пару раз, что я его видела, он едва ли вымолвил пару слов. Только наблюдательный взгляд карих глаз, окруженных морщинками смеха, выдавал, что он может быть совсем другим. Открытое лицо с правильными чертами. И движется он совсем как молодой, без свойственной пожилым людям скованности. Волосы пшенично-золотые, почти как у наследницы, а на висках и затылке совсем седые и… что? У корней подозрительно темнели.
Какой смысл красить волосы под седину? Правильно говорят друзья: когда я молчу, я много думаю, а когда я думаю, ничем хорошим это не кончается…
Тонкой ниточкой Сила Жизни струится с кончиков моих пальцев внутрь господина советника. Ни один из защитных амулетов, замаскированных под украшения, не подал сигнала тревоги, ведь мое вмешательство не было недобрым. Странно, странно… Он и внутри был молод. Суставы и хрящи не могут лгать.
Непохоже на вмешательство мага. Целитель лишь может привести организм в некое идеальное состояние здоровья, предусмотренное природой, но «омолодить» и повернуть вспять биологические часы не может. Разве только замедлить их ход.
И еще. Он очень напоминал перекроенную Маред из лечебницы. Когда я широко улыбнулась, советник машинально улыбнулся в ответ. Прикус не идеальный, но вот белоснежная белизна зубов была явно искусственной.
Про него говорил начальник Тайной службы? Силы! Я танцую с убийцей. Куда они дели настоящего Эйдуна Конфьянсу? «Продолжай улыбаться, бестолочь!» Сохранять легкомысленный вид было весьма непросто.
Остаток танца я двигалась автоматически, благо фигуры были простыми и повторялись. Мысли мои были далеки от придворных развлечений.
Ну а следующий, с кем мне выпало танцевать, оказался не кто иной, как Винсан Суэрте! Серый человек, как я иногда называла его про себя.
Он и сегодня не изменил себе. В сером бархатном камзоле с вышивкой серым по серому, он словно и не снимал униформы. Хвост перехвачен серой лентой, серые брюки и туфли с серебряными пряжками. По-прежнему красив, но выглядит усталым, как будто давно не высыпался. Наверное, перед свадьбой наследницы у Тайной службы было немало хлопот.
— Добрый вечер, госпожа Твигги. Рад вас видеть на празднике, — расщедрился он на дежурную улыбку. Получилось не очень, вероятно, тренировки не хватало.
Реверанс, смена мест.
— Приветствую вас, господин Суэрте. К сожалению, не могу сказать того же самого, — сказала я. Единственный плюс общения с этим человеком — можно говорить именно то, что думаешь. Он и так знает мое мнение о своей персоне и не стремится его улучшить.
Снова налево, направо, под рукой. Необычно танцевать с человеком практически одного с тобою роста.
— Вряд ли это изменит мои чувства.
— Тогда ответьте, господин Суэрте…
Я поклонилась, и мы обошли соседнюю пару. Обошла мужчину и встала с ним рядом.
— Почему вы рады меня видеть?
— Потому что вы танцевали с тем человеком, про кого я рассказывал, и, не сомневаюсь, уже составили свое мнение.
Он просто неисправим. Вместо того чтобы наслаждаться танцем, продолжает свои интриги. Я взяла его под руку, согнутую в локте, и мы закружились.
— О ком вы? Говорите прямо.
— Дилан Аргуэсо. Мои люди готовы взять его в любой момент.
Глава 19
Ласковый ветерок дует в лицо. Солнце уже давно поднялось над горизонтом.
Я стою в нашей супружеской спальне у широко распахнутого окна, лениво облокотившись на подоконник, и наблюдаю, как во дворе младший конюх гоняет на длинном поводу по кругу Сибил, мою гнедую.
— Однако… Когда-нибудь она его точно покусает.
— Ты зря не даешь лошади полную нагрузку, моя госпожа, — слышится низкий голос с северным акцентом.
— Ты же знаешь, что я не очень люблю верховую езду.
— Скорее, не умеешь ездить верхом, — смеется муж. — Странно для той, что родилась на границе Великой Степи.
— А у тебя бывает морская болезнь, хоть ты и с Норэгра, — парирую я.
Запрещенный прием, но мне все равно.
— Маленькая ворчунья. Зря я тебе рассказал.
Он подходит ко мне сзади и обнимает за плечи, а я прижимаюсь к нему и откидываю голову назад… На лицо падает седая прядь, полная старого горя.
— Почему ты не разбудил меня?
Он встал гораздо раньше меня, как делал долгие годы до этого. Чувствую себя неловко, проспав все утро, пока он занимался делами.
— Ты славно потрудилась вчера. Серебрянка хорошо себя чувствует и уже встала, а жеребенок высосал много молока и теперь точно выживет.
Щеки зарделись от незаслуженной похвалы — обычные лошадиные роды, это вам не человеческие. Но как приятно…
Эйвинд любит лошадей больше, чем людей. Только меня, пожалуй, он ценит не меньше, чем свои конюшни. Я потерлась затылком о его грудь, устраиваясь поудобнее.
Какая-то смутная мысль не дает мне покоя.
Что-то было не так.
Совсем не так.
От мужа не пахнет лошадьми. Он него совсем ничем не пахнет.
Я развернулась, вырываясь из объятий.
— Что с тобой, Твиг? — заботливо спросил этот северный медведь.
Седой и бородатый, мощный, с виду обманчиво грузный, он двигается легко, как танцовщица. Такого легко представить с секирой наперевес. Подозреваю, что так и было, хоть он не любил рассказывать о своем прошлом до переезда в Рэнс.
Странно. Сейчас я помнила каждую его черточку, хотя мне казалось, что я совсем его забыла за эти годы…
…эти годы?
Какие годы???
Что вообще происходит?!
Спальня исчезает, растворяясь в тумане. Я отчаянно барахтаюсь во мгле и окружающих тенях. Из каждой тени на меня смотрят чьи-то знакомые глаза…
Кто это? Кто я? И где я?
Пытаюсь ровно дышать. Это сон, надо только проснуться.
Осталось узнать, чей это сон.
Но сначала надо вспомнить.
Здесь и сейчас — я строю границы внутри собственного «я». Эта часть сна моя, так же как и воспоминания.
Что есть человек, как не воспоминания о его жизни? Без них он ничто.
Я обрушиваю тонкую стену между собой и воспоминаниями.
Взгляд расфокусирован, как у младенца. Я рассматриваю находящихся около меня людей, а они, в свою очередь, изучают и обсуждают мою персону.
— И что с ней делать? Она же отсталая. Обделалась под себя, — заметил пожилой узкоглазый мужчина, одетый в форму имперской гвардии. Он задумчиво поглаживает жидкую бороденку, глядя на меня.
— Вы не совсем правы, господин Лау… Я наблюдал такой случай несколько лет назад на лесопилке. Один рабочий после травмы вернулся в детство, однако через год он более-менее восстановился, — возразил пожилой медикус, деликатно вернув одеяло на место.
Хватаю его за палец, крепко сжав в кулаке, и горжусь своим достижением.
— А что за травма?
— Хм…хм… — пожевал губами медикус. — Он получил удар бревном по затылку. Здесь же я не наблюдаю характерных признаков.
Он мягко освободил свою руку от моей хватки и еще раз приподнял мне голову, ощупывая затылок.
— Ладно. С этим все ясно, — отрезал гвардеец. — Она или останется такой навсегда, или целый год придется ее выхаживать. Она даже не гражданка. Долгов за лечение уже и так достаточно. Придется поступить с ней, как обычно. Если кто-то возьмет на себя долги, то получит ее контракт.
— Полноте, господин! Кто ее выкупит?
— Со мной уже говорила госпожа Лин. В ее доме требуется служанка.
— Да какая из нее сейчас служанка! — возмутился медикус. — Скажите лучше, что ей не хватает свежих «девочек». Особенно таких, безответных и беспомощных.
— Этого не будет, — вдруг раздался женский голос. Эта женщина была мне знакома. Она меня кормила и ухаживала за мной. — Я не допущу такого бесстыдства!
— Госпожа Ма, что вы предлагаете?
— Я сама выкуплю ее контракт.
— Но в качестве кого?
— Воспитала двоих дочерей, выращу и эту девочку. Можете передать госпоже Лин, что я подала форму прошения в магистрат.
Рассматриваю воспоминания с академическим интересом.
Эти — слишком ранние. Мне же нужны те, что были совсем недавно. Я несусь в потоке снов по коридорам памяти.
Воспоминания о школе и о доме… не то. Знакомство с Эйвиндом… тоже не то. Бесчисленные раны, болезни, тысячи исцелений, более или менее удачных операций. Все не то.
Лишь однажды я решаю задержаться на пару мгновений, разглядывая соплеменника Рейвена, который каллиграфически выводит на бумаге названия каких-то трав.