Триша согласилась. Она хотела оставаться спокойной и холодной, но уже почувствовала внутреннюю дрожь, которую непременно вызывало его присутствие.
— Мари-Роз извиняется. У нее другое мероприятие, — сказала она.
Машина понеслась по подъездной дорожке и вскоре оказалась на бульваре.
— Она мне звонила и все объяснила. Ей гораздо лучше с того времени, как она вышла из больницы. Есть какие-нибудь известия от ее родителей?
Триша рассказала ему о тете Селесте и ее друге, который пытается найти их, но Рив ничего не ответил. Адель ждала их у двери своей квартиры. Она опустилась на обивку заднего сиденья, обдав их струей дорогих духов и еле заметно улыбнувшись Трише. Она надела белое платье с глубоким вырезом на спине, усеянное красными маками, на шее у нее было увесистое короткое ожерелье, подходящий ему по тону браслет довершал ее утонченный туалет.
Машина проезжала сонные деревни и приятные загородные места и через час остановилась на площади деревни, где аукцион был уже в полном разгаре. Выйдя из машины, они направились к тому месту, где должна была состояться продажа животных, когда Триша остановилась и удивленно вскрикнула. Аккуратно одетая девушка в темной короткой юбке и в полосатой верхней накидке ходила между конюшнями. У нее были почти каштановые волосы и довольно худое лицо, которое можно было бы назвать обычным, если бы не улыбка, которая озарила его при виде Триши.
Бросив Риву и Адель вежливое «pardon», Триша побежала ей навстречу:
— Хейзел! Какой чудесный сюрприз. Чем ты здесь занимаешься?
Они держались за руки и нежно смотрели друг на друга.
— Я могла бы задать тебе тот же вопрос, — поддразнила ее другая девушка.
Триша оглянулась и увидела, что Рив и Адель направились к маленькому загону с лошадьми, и решила, что она при этом не понадобится.
— Тут можно где-нибудь поговорить? — спросила она. — Нам надо так много друг дружке сказать.
Хейзел показала рукой в сторону подмостков и скамей, выставленных с внешней стороны постоялого двора деревни, где фермеры и вероятные покупатели, сдвинув свой береты набекрень, обсуждали дела, потягивая вино.
— Хейзел, ты сюда в отпуск приехала? — задала вопрос Триша, когда они уселись в тихом уголке с видом на ярмарку.
— Нет, мы живем здесь на ферме «Билль». Это в полумиле вниз по той дороге. Моя тетя умерла в прошлом году, и мой дядя написал нам, предлагая дом на ферме при условии, что я займусь домашним хозяйством. Робин не очень любил прежнее место, поэтому я согласилась, и вот мы здесь.
— Как дела у твоего брата, Хейзел? — ласково спросила Триша.
Хейзел тяжело вздохнула:
— Почти так же. А теперь расскажи мне, чем ты здесь занимаешься.
Триша рассказала о Мари-Роз и несчастном случае. Они говорили о прошлом, пока не раздался звон деревенских часов — он вернул Хейзел к ее заботам.
— Извини, мне пора идти, — сказала она, собирая свои покупки и прощаясь. Она встала и заметила кольцо на пальце Триши.
— Кольцо! — воскликнула она в восторге. — Триша, ты помолвлена и ничего мне не сказала! — Она с широко раскрытыми глазами уставилась на кольцо. — Похоже, оно страшно дорогое. Кто этот счастливец?
Щеки Триши порозовели. Она забыла, что надела это проклятое кольцо. Какое-то мгновение у нее появился соблазн рассказать своей старой подружке всю правду, затем подумала, что нельзя подводить Рива. Она неопределенно махнула рукой в сторону ярмарки.
— Он там с другом высматривает лошадей. Его зовут Рив д'Артанон.
Глаза Хейзел раскрылись еще шире.
— Ты хочешь сказать, что он француз?
Триша кивнула:
— Не совсем. У него бабушка англичанка.
— Но это ведь замечательно. Значит, ты будешь жить здесь?
Триша не ответила. Сама мысль, что она обманывает подругу, была ей неприятна, но Хейзел, приняв ее молчание за согласие, продолжала:
— Ну, поздравляю. Надеюсь, он заслуживает тебя. — Хейзел говорила искренне. — Возьми его с собой, когда приедешь. Теперь мне надо бежать. Пока!
Триша с сожалением смотрела, как она уходит. Она всегда любила Хейзел. Их дружба началась с первых дней школы. С тех пор они делили все радости юности и были ближе, чем родные сестры. Когда Хейзел после смерти родителей уехала на юг к тете, Триша очень тосковала и часто думала о ней, хотя они не переписывались. Теперь они могли возобновить свою дружбу лишь на недолгое время, так как ей скоро придется возвращаться домой. Она вздохнула, подняла глаза и увидела, что Рив и Адель направляются к ней. Француженка улыбалась, словно была очень довольна собой. Ее рука с покрытыми лаком ногтями покоилась на руке Рива, а сама она искрящимися глазами смотрела на него.
— Вы нашли то, что искали? — вежливо спросила Триша.
Адель повела красивыми плечами, подняв руки в неопределенном жесте.
— Мне повезло, что Рив был со мной. Без его совета я бы совершила ряд неудачных покупок.
Триша не знала, действительно ли та собиралась покупать лошадей, и решила, что она хорошо скрыла свое недовольство. Она повернулась и встретилась с пристальным взглядом Рива.
— Кто была та барышня, с которой вы разговаривали? — не без любопытства спросил он.
— А! Вы говорите о Хейзел. — На мгновение Триша почувствовала себя довольно глупо. — Это моя давняя подруга. Мы вместе выросли, но потеряли друг дружку, когда она уехала несколько лет назад.
— Она здесь в отпуске?
— Нет, она живет здесь.
Он приподнял бровь.
— После встречи с ней ваши глаза сияют радостью. — Он умолк, затем добавил: — Не хотите взглянуть на лошадей?
Она виновато улыбнулась:
— К сожалению, я совсем забыла о них, когда увидела Хейзел. — На ее языке вертелись слова о том, что ее присутствие не понадобилось бы, но у нее не было настроения обмениваться колкостями с Ривом под критическим взглядом Адель.
Его взгляд был проницателен и загадочен.
— Вам не приходило в голову, что нам хотелось бы познакомиться с вашей подружкой? Она могла бы выпить чай с нами.
Она смотрела на него, удивленная тем, что он проявляет такой интерес к незнакомой девушке.
— Хейзел спешила. Так получилось, что сегодня она не распоряжается своим временем.
Триша не стала вдаваться в подробности, а он больше не задавал вопросов, ибо Адель с нетерпением ждала паузы.
— Просто умираю от жажды, Рив. Давайте пойдем попьем чаю.
Она подняла на него кокетливые глаза и снова положила свою руку на его. Он улыбнулся ей в ответ, и Триша, подавив теперь уже знакомую боль, пошла вместе с ними к деревенской гостинице. Они вошли в маленькую комнату со стропилами, где их, похоже, уже ждали.
Несмотря на все опасения, день Трише понравился. Встреча с Хейзел порадовала ее, а Адель вела себя вполне прилично. Большую часть времени она разговаривала с Ривом, но не игнорировала и Тришу.
Через пару часов они снова были в Париже, и, высадив Адель у двери ее квартиры, он невзначай сказал:
— В одном из местных кинотеатров идет хороший фильм. К тому же английский. Хотите посмотреть?
Триша подумала о вечере, который ей предстоит провести в одиночестве, и осторожно ответила:
— Если вам это интересно.
Фильм оказался чрезвычайно забавной комедией. Еще больше Тришу порадовало то, что главную роль играл ее любимый актер. Сначала она только посмеивалась, но в конце от неудержимого хохота слезы ручьями потекли из ее глаз. Рив передал ей свой носовой платок, и она поблагодарила, глядя на него влажными голубыми глазами.
Возвращаясь на виллу, Рив заговорил о Мари-Роз и ее шрамах.
— Она прекрасно поправляется, и я собираюсь сделать ей пересадку кожи в начале следующей недели, — сказал он. Он говорил как-то отстраненно, словно произносил вслух свои мысли. В кинотеатре он держал себя просто и дружески. Теперь говорил хирург, холодный, далекий, недоступный.
— Она будет в восторге, — ответила Триша словно автомат.
«В каком-то смысле я тоже буду в восторге, — иронически подумала она, — от вновь обретенной свободы и возможности вернуться домой». Ее чувства, однако, слишком спутались, и в них невозможно было разобраться. Остальную часть пути до виллы она молчала. Когда они приехали, Триша покинула машину так же быстро, как и он, и, вежливо поблагодарив за поездку, по ступеням легко подбежала к двери виллы. Она не предоставила ему возможности запечатлеть свой обычный поцелуй, и он не последовал за ней, чтобы потребовать его. За это Триша была признательна ему. Тем не менее она, поднимаясь по лестнице в свою комнату, чувствовала себя потерянной и ужасно одинокой и обнаружила, что все еще сжимает его носовой платок.
На следующее утро Рив рано заехал за ней. Элегантный покрой его костюма для верховой езды придавал его худому лицу еще больше аристократизма и суровости. У нее мелькнула мысль, что он живет в другом мире, мире, в котором она всегда будет чужой. Она ответила на его приветствие, села рядом с ним и подумала, что его семья, возможно, тоже такая же недоступная.
Триша оставила волосы распущенными и повязала вокруг головы нарядный шарф. Ее лицо светилось здоровьем, а глаза при свете раннего солнца вдруг стали ярко-голубыми, когда она повернулась и встретила загадочный взгляд его серых глаз, который на мгновение задержался на ее волосах, ниспадавших волнами на хрупкие плечи.
— Великолепное утро, — наконец произнес он беспечно.
Триша увидела небо в нежных тонах, свежие, зеленые деревья и воздух, который искрился в утреннем свете. Она согласилась, и ее взгляд невольно остановился на сильных руках, державших руль автомобиля. Рив смотрел на дорогу, и она многое бы дала, чтобы прочитать его мысли. Возможно, он думал о Мари-Роз. Может быть, именно этого они и ждали — сделать последнюю операцию по устранению ее шрамов и объявить о том, что они любят друг друга. Триша пыталась не думать об этом, и, когда они вышли из машины, чтобы направиться к конюшням, она глубоко вдохнула мягкий воздух, желая, чтобы он, как наркотик, притупил ее чувства.