До меня запоздало доходит, что в галерее я оставалась в Розиком наедине. Следовало расспрашивать о магии, спросить, как определить, получила я что-нибудь в храме или нет, а я сравнивала портреты давно почивших лордов и леди.
Тьфу!
– Да, Лара?
– Моя госпожа, экипаж будет подан с минуты на минуту. Вы не стали менять одежду…
Это же сколько раз в день нужно переодеться?! К завтраку в будуаре – раз, на чаепитие в саду – два, на отдых в комнате – три, на обед – четыре, в дорогу – пять, и это только половина дня.
Лара, в отличии от меня, сменившая форму, подаёт дорожный плащ. Первая мысль – отказаться. На улице лето. Ткань легчайшая. Видимо, плащ нужен, чтобы защитить наряд от дорожной пыли. И скрыть, что платье я так и не сменила.
– Идём, – киваю я.
Отступив в сторону, Лара пропускает меня вперёд и почтительно следует за мной на расстоянии в полтора шага.
В холле меня уже ждут граф и Миелла. Как хозяева, они провожают каждого гостя.
– Благодарю вас за гостеприимство, граф, леди Миелла. Вашей заботой я чувствовала себя как дома, – произношу я ничего не значащую вежливость.
Граф отвечает тем же, Миелла ограничивается скупой улыбкой. Наверное, это немного оскорбительно в отношении дочери герцога, но лично я про себя тихо радуюсь – избежала очередного теста на знание этикета.
Я забираюсь в салон экипажа, Лара садится со мной, то есть даже в дороге уединение мне не светит, а свой единственный момент в галерее я бездарно слила.
– Лара, взгляни, чей экипаж едет впереди? – спрашиваю я, слегка сдвинув штору на окне.
– Экипаж князя Даларса, госпожа.
Совпадение? Дорога делает поворот, и я задёргиваю штору. Что происходит на обочинах, мне не интересно, а лобового стекла в карете не предусмотрено. Я откидываюсь назад и прикрываю глаза. При Ларе расспросить Розика не получится, зато можно прислушаться к себе, как советуют разные энергетические брошюрки.
Плавное покачивание умиротворяет и усыпляет. Задремать я себе не позволяю, вспоминаю, что говорилось в романе про магию, но на ум приходит лишь одна фраза, что магию даруют боги.
Чтобы исцелить, главная героиня выставляла открытую ладонь над повреждением, её пальцы начинали светиться. Получается, магия в руках или, как минимум, магия находит выход через руки. Я открываю глаза, поднимаю руку к лицу и мысленно приказываю магии показать себя, но ничего не происходит. Видимо, это так не работает. Мне бы для начала какой-нибудь учебник.
– Лара, есть, чем занять руки? Книжка, рукоделие…
Рукоделие мне лучше не давать, я его называю исключительно, чтобы оттянуть внимание от моего внезапного желания почитать.
– Моя госпожа? – почему-то мой интерес к благородным развлечением пронимает её гораздо сильнее, чем моё возвращение с неправильно затянутой шнуровкой.
– Нет, да? Жаль.
– Простите, моя госпожа. Прежде вы никогда не проявляли интереса и раздражались, если замечали в багаже шитьё или книги.
Даже так? А раздражаться-то зачем? Не сама же Бернара багаж таскала.
– Всё меняется, – философски замечаю я.
И замолкаю.
Сейчас удачный момент, чтобы попробовать навести мосты. Лара мой очень полезный потенциальный союзник, но также она может быть чужими глазами и ушами, никакой откровенности, пока я не узнаю, кому на самом деле принадлежит её верность. Поэтому я отворачиваюсь к окну.
Мы давно спустились с холма, на котором раскинулась загородная резиденция графа Бальса, с обеих сторон дорогу обступает хвойный лес. Я приоткрываю створку и впускаю легкий запах смолы, свежесть леса.
– Госпожа, осмелюсь заметить, что экипаж князя свернул налево, дорога на столицу правая.
Я высовываюсь из окна. Это и есть описанная в романе развилка? Необычное ощущение – я читала об этом месте, считала вымышленным, а теперь вижу своими глазами.
– Останови.
– Госпожа?
Лара послушно выстукивает на стене ритмичный сигнал, и наш экипаж прижимается к обочине. Я верю, что Гедан справится, ведь в отличии от оригинала теперь он знает о засаде и наверняка успел подготовиться. Более того, на поле боя мне делать совершенно нечего, ни во время скоротечного боя, ни после, ведь я не медик, как оказывается первая помощь представляю очень смутно. Если бы мы не ехали сразу следом за Геданом, я бы и не подумала останавливаться, но сейчас, когда я знаю, что всё случится вот-вот, дурное любопытство побеждает.
Рядом останавливается чужой экипаж. Дверца открывается, выходит девушка в дорожной форме горничной, подходит к нашему экипажу, и снаружи раздаётся её довольно громкий с нотками требовательности голос:
– Леди Валетта просит прощения за беспокойство и спрашивает, не нужна ли какая-либо помощь.
– Леди Бернара, – в тон ей отвечает Лара, – благодарит за беспокойство. Леди немного укачало.
Горничная скрывается в своём экипаже, но он не трогается с места, а через минуту горничная снова выходит и направляется к нам.
Я бросаю вопросительный взгляд на Лару, но та сама невозмутимость. А ещё мне кажется, что от Лары исходят волны молчаливого неодобрения. Я про себя лишь вздыхаю в тщетной попытки отыскать тормоза или хотя бы остатки благоразумия, но жажда очередной сумасшедшей авантюры перекрывает всё.
– Леди Валетта передаёт леди Бернаре нюхательную соль.
Пфф!
– Леди Бернара благодарит леди Валетту, однако нет необходимости.
Они так и будут общаться между собой?
– Леди Валетта также приглашает леди Бернару на чай.
– Леди Бернара снова благодарит, но вынужденна отказаться.
Интересно, Лара хорошо чувствует моё настроение или наоборот абсолютно не заботится о моём мнении? Скорее первое.
Чужая горничная уходит, снова скрывается в экипаже, и на сей раз он продолжает движение. Мимо проезжает ещё один. Чей, не знаю, спрашивать Лару я не стала, незачем в очередной раз светить своим незнанием очевидных остальным вещей.
– Я хочу подышать свежим воздухом, – сообщаю я.
Лара, чуть помедлив, открывает дверь.
Наружу я чуть ли не выпрыгиваю – спускаюсь, не дожидаясь, когда мне подадут специальную приставную лестницу, пользуюсь неширокой уступкой для слуг.
– Госпожа?
– Я хочу немного прогуляться, подышать лесом. Нет необходимости меня сопровождать
Издали доносятся звуки ударов металла о металл.
Пока доберусь, борьба стихнет. Я торопливо скрываюсь в зарослях. По дороге быстрее, но тогда я окажусь на виду, а мне этого не нужно. Опыт лазания по кустам в платье у меня уже есть, в этот раз не приходится даже юбку задирать, её прекрасно защищает плащ.
Звуки боя стихают. До меня долетает чей-то резко обрывающийся хрип. Я наконец замечаю ель с обломанной макушкой, забираю чуть правее, и выхожу на дорогу у поворота. Отсюда меня не должно быть видно из экипажей, выбирающих правое ответвление, на столицу.
Экипаж князя стоит наискось, флегматичные серо-серебристые лошадки щиплют на обочине траву. Я слышала, что лошади пугаются крови, но не эти. А вот меня от вида четырёх мертвецов замутило. Я видела смерть, я ведь похоронила родителей, но та смерть была иной, тихой, похожей на сон. Раны на этих телах выглядели плохо. Я прижимаю руку ко рту и остро жалею, что отказалась от нюхательной соли, её вонь помогла бы перебить окружающие запахи.
Гед замечает меня первым, впивается взглядом, но тотчас расслабляется.
– Леди?
Я усилием воли заставляю себя не смотреть по сторонам, сосредотачиваюсь на Геде, подхожу ближе, и это становится ошибкой. У экипажа, раскинув руки, лежит кучер. Алая полоса перечеркнула горло. Скривившись, Гед закрывает ему глаза.
– Я…
– Леди, – перебивает он, – не говорите мне, зачем вы здесь, не хочу выслушивать очередное безумие, что вам стало любопытно.
– Вы так хорошо изучили меня новую, – справляюсь я с голосом.
Гед протирает свой меч.
– В силу обстоятельств мне приходится разбираться в людях, и всё равно я ошибаюсь.
– Вы не ранены? – это меня больше всего волнует.
Он качает головой.
– Нет, вы же предупредили, что удар будет в спину.
– Хм?
Гед невесело хмыкает и бесцеремонно мыском цепляет ногу кучера:
– Леди, я предпочитаю ездить с плотно закрытыми окнами. Если бы не вы, я бы не понял, что Глен повернул в противоположную сторону, я бы продолжал доверять ему, подставил спину. У него у единственного был шанс.
– Но как? Он же с вами из вашего княжества, должен быть безоговорочно предан вам.
– Но именно Даларскому княжеству нужна моя смерть.
Но ведь княжеством правит Великий князь, родной отец Гедана. Как он может хотеть смерти собственного сына?!
– Эм, – только и получается сказать у меня.
Во взгляде Гедана вдруг проглядывает застарелая душевная боль. Я бессознательно протягиваю руку. Хочется выдернуть ту занозу, что доставляет эту боль. Но как выдернуть нечто нематериальное? Мои родители были замечательные, любили нас с сестрой, поддерживали. Их любовь как тёплое одеяло обернула меня, и даже сейчас, когда их не стало, я чувствую незримый кокон их защиты. Каково Геду? Я бы не смогла…
Он резко отворачивается. Наверное, не хочет, чтобы я видела его слабость и одновременно не может совладать с выражением лица. Я всё-таки касаюсь его плеча самыми кончиками пальцев. Не лезу обниматься, не вторгаюсь в его личное пространство, а лишь обозначаю, что я рядом, и что я сочувствую. Хотя толку ему с моего «рядом и сочувствую».
Гед чуть поворачивает голову. Мне по-прежнему его лица не видно, а вот он может видеть меня краем глаза.
– Мне было четырнадцать, когда Великий князь Даларс и король Флипии подписали мирный договор, согласно которому я в залог мира отправляюсь во Флиппию.
– Ужасно.
– Я понимал, что мы проигрываем. Для Флиппии война выходила слишком затратной, но они могли нас додавить, именно поэтому договор подписывался на их условиях, тем более нам возвращали захваченные земли. Я понимал…
– Но чувствовал себя брошенным. И ты, – я как-то естественно перехожу на «ты», – остался наедине со страхом перед чужим враждебным миром.