– Мужик, хватит спрашивать о таком, – велит Илай, толкая Сайласа в грудь. – Это не твоего ума дело.
– Радушные хозяева себя так не ведут, – вставляет Леви, кивая на чашку Сайласа, которую я ему подарила.
– Мне просто любопытно. Обычно в это время Пэйси уже вовсю распекает нас, – пожимает плечами Сайлас.
– Даже меня, – добавляет Стефан. Он стоит у плиты и, судя по запаху, готовит чудесные французские тосты.
– Он в кровати, – подает голос Холси.
– И ты в курсе, потому что… – начинает Сайлас и усмехается. – Подожди, неужели вы провели ночь вместе?
Холси явно не считает эту ситуацию забавной, поэтому просто отвечает:
– Утром заходил к нему узнать, не хочет ли он вместе пойти в спортзал. У него опять мигрень.
Веселье исчезает с лиц ребят, все тут же становятся серьезными, и настроение в комнате меняется, озабоченность высасывает всю радость.
Мигрень? Опять?
О чем они?
Смутно припоминаю нашу поездку в Банф, тогда болельщик спросил у Пэйси, как его голова. Об этом говорят парни?
– Ты дал ему что-нибудь? – спрашивает Илай.
Холси кивает.
– Да, четыре таблетки обезболивающего и заставил выпить протеиновый коктейль.
– Его тошнило? – спрашивает Леви.
– Да, он признался, что утром его несколько раз вырвало.
Я ощущаю, как страх сковывает внутренности. Мигрень, да еще и тошнота? Дело серьезное. Мне хочется уточнить подробности, спросить, поправится ли он, но я понимаю, что Пэйси не без причины утаил от меня эту информацию.
– Вот дерьмо, – произносит Сайлас. – Как думаете, может, позвонить доку?
– Я предложил так и сделать, – продолжает Холси, – но он ответил, что не надо, скоро все пройдет.
– Когда ты проверял его в последний раз? – уточняет Илай.
– В пять утра, – отвечает Холси.
Илай переводит взгляд на часы и говорит:
– Надо заглянуть к нему.
– Я могу сходить, – предлагаю я, вступая в разговор. Возможно, я не знаю, что происходит, но не хочу беспомощно сидеть в стороне.
– Хорошо, – соглашается Илай. – Может, дадим ей с собой немного еды?
Холси качает головой.
– Ты же знаешь, ему не до еды. Если проголодается, сам даст знать.
– У вас есть электролиты? – спрашиваю я. – Можно попробовать заставить его выпить таблетку.
– Хорошая идея, – соглашается Илай, направляясь к ящику рядом с кофеваркой. Он наполняет стакан водой и опускает туда таблетку. Она растворяется, и он протягивает стакан мне. – Дай знать, если он захочет чего-то еще.
– Хорошо, – говорю я, понимая, что, возможно, не стоило предлагать помощь, ведь именно ребята были с Пэйси рядом во время прошлых случаев мигрени и, вероятно, точно знают, что ему нужно. Но теперь слишком поздно, поэтому со стаканом в руке я направляюсь в комнату Пэйси, жалея, что не разузнала о нем побольше. Я так увлеклась просмотром интервью, что не удосужилась посмотреть что-нибудь еще. Но учитывая вопрос болельщика и информацию о том, что он страдает от мигреней, можно сделать вывод, что что-то случилось на льду.
Может, он катался без шлема, упал и ударился головой об лед? Или подрался и получил по голове?
Мысленно перебирая возможные сценарии, я подхожу к его двери. Делаю глубокий вдох и легонько стучу в дверь, чтобы лишний раз не шуметь. Ответа нет, поэтому проверяю, открыта ли дверь, и когда оказывается, что она не заперта, захожу в комнату.
Жалюзи опущены, плотные шторы задернуты, так что в комнате почти полная темнота. Я ощущаю аромат его туалетной воды: свежесть с едва заметными пряными нотками. В комнате стоит зловещая тишина, и мне становится не по себе, когда я вижу на кровати неподвижное тело.
Тихо подхожу ближе и ставлю стакан с водой на тумбочку. Я не знаю, что делать дальше, поэтому шепчу:
– Пэйси, это Винни. Ты как?
– Винни? – слабо спрашивает он, а затем медленно поворачивается, чтобы оказаться ко мне лицом. Он без рубашки, волосы растрепаны после сна и, вероятно, из-за головной боли. Он не открывает глаза, но протягивает руку, и я сжимаю его ладонь. Слышу, как он с облегчением выдыхает, будто именно это ему и было нужно.
Прижимаю другую руку к его спине и веду пальцем по гладкой коже.
– Как ты?
– Не очень, – бормочет он.
– Вижу, – говорю тихо, потому что знаю, насколько сильную боль испытывает человек, страдающий мигренями. Я часто помогала маме переживать подобные приступы, возможно, и Пэйси позволит помочь облегчить его состояние. – Я принесла воду, там кофеин и электролиты. Как думаешь, сможешь выпить немного ради меня?
– Возможно, – шепчет он и пытается сесть. Я помогаю ему и поправляю подушку так, чтобы он мог опереться на нее.
– Только пей потихоньку. – Я протягиваю стакан, он тянется к нему, его рука дрожит. – Давай я помогу. – Я помогаю поднести стакан ко рту, и Пэйси делает несколько быстрых глотков. – Как твой желудок?
– Все… больше не могу, – говорит он, и я забираю у него стакан.
– Хорошо, пока хватит. – Встаю с кровати. – Давай я помогу тебе лечь. – Помогаю ему сдвинуться вниз, а затем натягиваю одеяло до плеч. – Я сделаю тебе холодный компресс, он должен помочь. Сейчас вернусь.
Пэйси не отвечает, просто сворачивается клубком и закрывает глаза.
Я выхожу из комнаты, стараясь не пропустить внутрь свет, а затем тихо прикрываю дверь.
Ситуация… мда уж, ситуация хуже, чем я думала. Обычно сильный и веселый Пэйси оказался настолько слаб, что едва мог сказать предложение. И мне это не нравится, если откровенно, его состояние пугает.
Я быстро иду по коридору в гостиную, ребята уже сидят за столом и завтракают.
– Как он? – спрашивает Илай.
– Не очень, у него сильная слабость. Это нормально?
Парни кивают, а Илай отвечает.
– Да, мигрени буквально высасывают из него силы.
Именно так он и выглядел, будто у него вообще нет сил. Я сжимаю руки в кулаки и спрашиваю:
– У вас есть пакеты со льдом и полотенце?
– Конечно. – Стефан поднимается, чтобы принести мне все необходимое.
– Прошло часа три-четыре, но, кажется, дело плохо, – говорит Сайлас, он явно встревожен. – Думаю, надо позвонить доктору, хотя бы поставить его в известность. Разве он не говорил Пэйси сообщить, если у него опять случится приступ?
– Согласен, – произносит Холси. – Когда я помогал ему лечь после тошноты, он едва мог идти. Похоже на состояние, в котором он был после своей первой травмы.
– Я позвоню ему, – говорит Илай, затем встает из-за стола и выходит на улицу, где, как я вижу, ищет в телефоне номер, а затем подносит аппарат к уху.
Что же произошло?
О какой травме речь?
Я переживаю, и да, мне хочется знать подробности, поэтому спрашиваю:
– Можно узнать, что случилось?
– Он не рассказывал тебе? – удивляется Сайлас. – Так и думал, мужик пытается вести себя так, будто с ним никогда не случалось ничего плохого, особенно когда дело касается этой травмы.
– Слишком гордый, – соглашается Холси, а затем кладет в рот еду. – Не хочет показывать слабость.
– Ага, только гордость ему не поможет, – парирует Сайлас и переводит взгляд на меня. – В начале сезона Пэйси получил шайбой по голове, она летела со скоростью около ста пятидесяти километров в час.
Мой желудок ухает вниз, я даже не подумала о таком варианте.
– Несмотря на шлем, он отключился. Получил тяжелое сотрясение мозга, кратковременную потерю памяти, и с тех пор страдает от мигреней.
Что?
Новость настолько неожиданная, что я теряю дар речи, размышляя о том, насколько серьезно можно пострадать от удара такой силы. А потом делать вид, будто ничего не произошло? Очень опасно и безответственно вести себя таким образом.
– С тех пор на льду он сам не свой, – продолжает Сайлас. – Не уверен в себе, колеблется и вообще действует не так, как раньше.
– Он по-прежнему лучший в лиге, – не соглашается Леви.
– Да, – подтверждает Сайлас. – Но раньше, до травмы, он проявлял на поле больше рвения. Из-за мигреней он даже пропустил несколько игр, а раньше, даже если бы сломал руку, ни за что бы не пропустил матч.
– Вот, держи, – говорит Стефан, протягивая мне пакет со льдом и тонкое полотенце.
– Спасибо, – благодарю я, во рту пересохло из-за нервозности.
Илай возвращается в столовую и убирает телефон в карман.
– Док хочет его видеть. – Он снова садится на стул. – Я сказал, что попытка заставить его уехать отсюда и вернуться в Ванкувер сродни подвигу. Но Док упомянул, что перед самым нашим отъездом Пэйси жаловался на пульсирующую боль в висках, и Док велел понаблюдать за ней.
Сайлас проводит рукой по челюсти.
– Да он ни за что не согласится уехать отсюда.
– Я могу поговорить с ним, – предлагаю я. Мой голос хриплый, в нем отчетливо слышен страх, и я помню, когда говорила так в последний раз. Слишком хорошо помню.
Мигрени. Тошнота. Боль.
Именно так и начиналась болезнь мамы. Парни переглядываются и пожимают плечами.
– Хуже не будет, – говорит Илай. – Не уверен, сможешь ли ты повлиять…
– У моей мамы был рак мозга. – Парни замолкают, в их взглядах читается сочувствие. – Ни в коем случае не намекаю, что у Пэйси то же самое, но ему следует пройти обследование, согласны? Особенно если у него такие сильные боли.
– Согласен, – кивает Сайлас. – Но думаю, стоит дать ему передохнуть, прежде чем атаковать советами. Наверняка он не обрадуется, что Винни теперь в курсе… Без обид, – говорит он мне. – И он любит проводить здесь время в межсезонье, так что будет нелегко лишить его такого удовольствия.
– Необязательно принимать решение прямо сейчас, – соглашается Илай. – Давайте сосредоточимся на том, чтобы помочь ему прийти в себя, а затем все вместе поговорим, обсудим имеющиеся варианты и узнаем, что у него на уме.
– Хорошая идея. – Сайлас поворачивается ко мне. – Так и решим, Винни, если ты не хочешь…
– Хочу, – быстро отвечаю я. – Я хочу помочь. – Я должна помочь ему, надо убедиться, что с ним все будет нормально.