ю дату рождения. На этот раз все кивают, разобравшись.
— Я приехала из Лос-Анджелеса, штат Калифорния. Я играю на виолончели.
Договорив, я оборачиваюсь к учительнице, которая будто ожидает чего-то еще. Я кланяюсь.
— Отлично! — отвечает она. — Паксу[33]!
Женщина начинает хлопать, вынуждая учеников вяло последовать ее примеру, после чего поворачивается ко мне.
— Можешь занять свое место.
Ну вот, теперь все знают, что я иностранная студентка, поэтому, надеюсь, станут с большим пониманием относиться к моим культурным промахам.
Или нет. Я вспоминаю девушку, которая наврала про нарушение правил дресс-кода. Пока я рассказывала о себе, она сидела на первом ряду, а ее соседка оглядывала меня с ног до головы и то и дело закатывала глаза.
Вернувшись на свое место, я оглядываюсь на Джеву, но он все еще смотрит в окно.
Сори сидит прямо перед ним в точно такой же позе, не обращая на меня внимания, даже когда я выдвигаю сиденье рядом с ней.
А дальше мы выслушиваем ожидания, которые на нас возлагают в этом году, и распределяем обязанности. Судя по всему, ученики прибираются в классе по очереди. Учительница также упоминает презентацию выпускников, которая пройдет в июне. Руководитель каждой учебной программы объяснит подробности позже, когда мы встретимся с нашими факультетами после обеда. Я делаю в памяти заметку на будущее: спросить, что нужно сделать, если я хочу выступить с сольной игрой на виолончели.
Чуть больше часа спустя звенит звонок, сообщая об окончании первого урока. Большинство учеников остаются на своих местах: следующим занятием стоит литература, для которой нужно глубокое знание корейского языка. Я и еще несколько студентов собираем вещи, чтобы перейти в другой класс.
— Джеву-я[34]. — Сори садится на стуле лицом к окну.
Так они знают друг друга, да не просто знают, раз Сори так к нему обращается! Для этого отношения должны быть достаточно близкими.
Джеву поднимает взгляд от своего расписания.
— Мин Сори.
— Почему ты не ответил на мое сообщение?
И почему это ее номер есть в списке разрешенных контактов?
— Извини, забыл свой телефон в студии. А что?
— Я поздравила тебя со вчерашним выступлением. — Я смотрю на Сори, но мне не видно ее лица, а в голосе слышится едва заметная дрожь. — В «Мьюзик Нэт».
— О, спасибо.
— Ты же найдешь свой телефон, верно?
— Ага.
— Не игнорируй мои сообщения, — просит она тихо.
Я как можно скорее заканчиваю собирать вещи и чуть ли не выбегаю из аудитории, но Натаниэль ловит меня за локоть уже в дверях.
Поразительно, я почти забыла про него. Как о таком, как он, вообще можно забыть?
— Что у тебя следующим уроком?
— Вообще-то самостоятельное занятие, а так вроде английский.
Так как для изучения корейской литературы я слишком плохо знаю язык, а урок английского был бы слишком легким, Высшая школа искусств округа Лос-Анджелес позволила мне пройти их курс английской литературы онлайн.
— А потом? — Натаниэль качает головой. — Знаешь что, давай ты просто пришлешь мне свое расписание в сообщении?
Он вручает мне свой телефон.
Я удивленно смотрю на устройство в своих руках, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Кстати, в телефоне все оказывается на корейском.
— Ой, прости, сейчас. — Натаниэль открывает окно нового контакта. — Просто впиши свой номер, я заполню остальное.
Я делаю, как он сказал, после чего он добавляет в контакт «Дженни Го» на английском — все в одной строчке.
Выйдя из класса, я замечаю, что Обманщица и ее друзья — парень и девушка — не сводят с меня злобного взгляда, но, честно говоря, с учетом всех сегодняшних событий мне уже наплевать.
На самостоятельном занятии несколько минут я читаю учебную программу, которую прислал учитель английского, а остальное время уходит на попытки понять, не Джеву ли отправил Сори ту открытку. И если все-таки он, почему он провел со мной тот вечер в Лос-Анджелесе? И как тогда понимать его просьбу тайно дружить, когда мы встретились сегодня в коридоре? Что бы почувствовала Сори, узнай она это? И что чувствую я?
Ничего хорошего.
Следующим уроком у нас физкультура, поэтому я тороплюсь в общежитие, чтобы успеть переодеться и присоединиться к своему классу на стадионе.
— Дженни! — машет мне Анджела. Она выглядит очаровательно с двумя хвостиками и в розовой толстовке с капюшоном, накинутой поверх спортивного костюма. На улице ужасно холодно, поэтому большинство учеников пытаются согреться с помощью бега на месте или прыжков. — Я так рада, что у нас совместное занятие!
— Я тоже, — соглашаюсь я, особенно когда замечаю Обманщицу с друзьями. И Сори, которая опять стоит поодаль от всех, что, впрочем, уже выглядит привычно.
— Кто это? — спрашивает Анджела, заметив, куда я смотрю. — Она такая красивая.
— Мин Сори, — отвечает одна из одноклассниц, девушка с фиолетовыми волосами. — Она трейни от «Джоа Энтертейнмент».
Так вот откуда она знает Джеву. Возможно, поэтому же ему разрешили внести ее контакт в телефон.
— Я ей завидую, — вздыхает Анджела.
— Да ну? — ухмыляется девушка. — Подожди с выводами, ты еще не знаешь, кто ее мать.
Она выдерживает театральную паузу.
Но я не собираюсь идти у нее на поводу и задавать вопрос, которого она ждет.
Анджела же, в отличие от меня, не столь мелочна.
— А кто?
— Сео Мин Хи, глава «Джоа Энтертейнмент».
Анджела ахает.
— Вот это ей повезло! Хотя я уверена, что ее приняли бы туда даже без связей.
Вот бы мне быть такой же невинной, как Анджела, когда вырасту. Девушка с фиолетовыми волосами, однако, не разделяет моих чувств и уходит к своим друзьям.
Сегодня у нас корейский вариант «бега в одну милю», то есть четыре круга вокруг стадиона. Меня хватает на первый, на втором сбивается дыхание, на третьем я уже едва дышу, а после четвертого чувствую себя так, словно умру на месте, тяжело падая на траву рядом с теми, кто успел прибежать до меня. Анджела еще не закончила, поэтому, немного передохнув, я иду к питьевому фонтанчику на краю поля, чтобы освежиться.
Обманщица с друзьями уже тут как тут. Не желая встречаться с ними, я обхожу фонтанчик с другой стороны и плещу в лицо холодной водой, которая тугой струей течет из крана в неглубокую раковину. Когда я поднимаю голову, наши взгляды встречаются. С такого расстояния я даже могу прочитать имя на ее бейджике — Ким Джина.
Не отводя взгляда, она толкает подругу локтем и говорит что-то на корейском.
Я хмурюсь, не понимая ее речь, хотя она говорит достаточно громко, чтобы я услышала.
Ее подруга бросает взгляд на меня, отвечает, и вдруг все встает на свои места.
Они специально говорят на сленге, чтобы я не могла их понять.
Видимо, у меня все написано на лице, ведь они начинают смеяться, а затем обмениваются еще парой слов. И вот эти я уже узнаю, потому что ругательства в любом языке всегда запоминаешь одними из первых.
Я ухожу, так и не вытерев лицо, а у меня за спиной разносится девичий смех.
Мое сознание словно отделяется от тела, которое содрогается от кипящей внутри досады и ярости. Мне так хочется сорваться на этих подружек за их шуточки, но что я им скажу? Я недостаточно хорошо говорю по-корейски, и у меня не выйдет ответить им в том же тоне, как бы мне ни хотелось. А на английском они меня не поймут, только обсмеют еще больше, и я буду чувствовать себя полной неудачницей.
Какой отстой. Особенно потому, что чаще всего у меня отлично получается защищаться от попыток унизить, если в этом возникает редкая необходимость. Мама — иммигрантка, и из ее речи так и не исчез акцент, поэтому она знала о силе слов и использовала их как оружие против тех, кто утверждал, будто ей не место в Штатах. Потому она и стала юристом.
А теперь силу языка используют против меня, но уже в другой стране.
— Я себя та-а-ак противно чувствую, — жалуется Анджела, подходя ко мне. У нее даже хвостики поникли. — А нам еще на обед идти в таком виде.
Она хмурится, заметив мое выражение лица.
— Ты в порядке?
Я киваю, не желая позволить Джине с друзьями испортить мой день.
— Я в норме. Хотя и ужасно голодна.
— Я тоже, — соглашается Анджела. — Пойдем скорее, пока не собрались слишком большие очереди.
Столовая стоит по соседству со студенческим центром, напротив общежития. Даже несмотря на то, что мы пришли за пять минут до официального начала обеденного перерыва, перед окошком раздачи уже выстроилась очередь. Выше висит монитор с меню, в котором можно выбрать различные варианты наборов еды: с котлетами из пулькоги, с обжаренной на гриле скумбрией или с тушеным тофу. Каждый набор включает в себя панчхан и суп дня, который может меняться. Сегодня, например, подают сигумчи гук — шпинат, отваренный в устричном бульоне.
Пока ученики делают заказы и забирают свои подносы с едой, длинные обеденные столы начинают заполняться. Часть людей приходит из студенческого центра, из которого в столовую ведет крытая галерея, и приносит с собой еду, купленную в закусочной или в универсальном магазине.
Завидев девушку-индианку, проходящую мимо нас, Анджела останавливает ее и представляет как Анушью, свою соседку. Анушья родом из Великобритании и приехала сюда из Бристоля. Мы успеваем перекинуться парой слов о переезде в Сеул — она живет здесь уже два года, — прежде чем какой-то парень зовет ее за стол. САИ не считается международной школой, поэтому я удивилась, когда прочитала на сайте академии, что здесь много иностранных студентов — чуть ли не одна пятая от общего количества учеников.
Забрав подносы — я выбираю набор с котлетами из пулькоги, а Анджела — с обжаренной на гриле скумбрией, — мы ищем в толпе Ги Тэка.
— Я его вижу! — говорит Анджела, удерживая поднос одной рукой, а другой указывая в противоположный конец столовой, где Ги Тэк сидит за одним из длинных столов, погруженный в какое-то видео в телефоне. Мы торопимся присоединиться к нему.