хочу быть с Джеву. Хочу делить с ним несчастья не меньше, чем счастливые моменты. Хотя, надеюсь, несчастья обойдут его стороной, потому что мне физически больно, когда ему плохо, понимаешь?
— Понимаю.
Его ответ кажется мне настолько неожиданным, что я резко закрываю рот.
Сун оборачивается к охраннику, который все это время наблюдал за нами с растерянным выражением лица. Если он не знает корейского, то понятия не имеет, что я только что сказала.
— Извините, сэр. — Сун показывает карточку на шнурке, который обернул вокруг запястья, и продолжает на ломаном английском: — Я один из артистов. Она, — показывает он на меня, — ВИП.
За моей спиной раздается пронзительный крик:
— Сун-оппа!
Его заметили. Вскоре к первому вскрику добавляются другие, и земля буквально дрожит от топота множества ног.
— Черт! — Охранник тянется к рации, чтобы вызвать подкрепление. — Заберите ее внутрь. Быстрее.
Я перелезаю через веревку и следую за Суном ко входу. Крики «Сун-оппа!» раздаются все громче, но обрываются, стоит двери закрыться за нами.
— Спасибо, — благодарю я, пытаясь отдышаться. Идти было недалеко, но сердце все еще колотится от адреналина. — Я… не ожидала, что ты станешь мне помогать.
— Я и не помогаю, — абсолютно спокойно заверяет меня Сун. — Я просто решил не мешать.
— Это и есть помощь.
Он пожимает плечами и, развернувшись, идет дальше по коридору. Я спешу за ним. Мы проходим мимо нескольких служащих, которые кланяются ему и желают удачного концерта, а меня провожают любопытными взглядами.
— У нас с тобой разные взгляды на то, что будет лучше для Джеву, — поясняет Сун, проверяя, нет ли кого в коридоре, и переводит взгляд на меня. — Но это его жизнь. Он и должен решать, что для него лучше, как считаешь?
— Тебе никто не говорил, какой ты мудрый?
Он усмехается, отбросив волосы за спину, и уходит, бросив через плечо:
— Потому меня и называют лидером ХОХО.
Я быстро шагаю по коридору. Не знаю, сколько у меня остается времени, но Джеву где-то рядом, мне просто надо его найти.
— Эй, остановись! — кричит еще один охранник, но этот уже из команды ХОХО, потому что он говорит на корейском. — У тебя есть разрешение здесь находиться?
Вот черт! Я ведь уже так близко. В конце коридор сворачивает — может, лучше побежать?
— Не обращайте на нее внимания, — вмешивается другой голос, который я сразу узнаю. — Она здесь работает.
Я оборачиваюсь через плечо.
Йонмин втягивает охранника в дружескую беседу. Сегодня его волосы выкрашены в ярко-красный, и он одет во все черное с украшениями в виде цепочек. Перехватив мой взгляд поверх плеча служащего, он заговорщицки подмигивает.
Ухватившись за эту возможность, я бегу дальше по коридору, заворачиваю за угол и врезаюсь прямо в Натаниэля.
— Ого, Дженни, вот так сюрприз. — На Натаниэле пиджак с узором из турецких огурцов[61] и свободные штаны. С нашей последней встречи он успел осветлить волосы до белоснежных, и теперь они резко контрастируют с его темными глазами. — Что ты здесь делаешь? Мы, вроде бы, не в Лос-Анджелесе.
— Я проходила прослушивания на программы по изучению игры на виолончели в нескольких университетах Нью-Йорка.
— Здорово. И как оно?
— Меня приняли в тот, в который я хотела больше всего.
— Поздравляю! — Он подставляет ладонь, чтобы отбить пять, и я машинально поднимаю свою.
— Подожди! — Я сдвигаю брови. — Я тут не ради пустой болтовни. Где Джеву?
Натаниэля хмурится.
— Я не знаю.
— В каком смысле? У вас разве не должен вот-вот начаться концерт?
Он вздыхает, осторожно почесывая шею, чтобы не смазать макияж.
— А то ты не знаешь Джеву. Он любит уединяться, когда чувствует себя не в своей тарелке. Сейчас просто, э-э-э, не лучшее время, чтобы исчезать. Вообще-то я шел спросить Суна, не перенести ли начало еще на полчаса, а то уже 8:05, и нам выходить на сцену через десять минут.
Джеву пропал. В груди появляется какое-то чувство — не столько беспокойство, сколько решимость.
— Ты ищи Суна, а я найду Джеву.
Натаниэль смотрит на меня пару секунд и кивает.
— Оставляю его на тебя.
Мы расходимся в разных направлениях: Натаниэль туда, откуда я пришла, а я — влево по коридору, в противоположную сторону от места, где мы столкнулись.
Где вообще можно найти пропавшую звезду кей-попа за десять — уже девять — минут до выступления?
Все двери в коридоре закрыты. Я подхожу к ближайшей и рывком распахиваю ее. Четыре служащих из команды ХОХО оборачиваются ко мне, не донеся до рта стаканы с лапшой быстрого приготовления.
— Извините! — вскрикиваю я, быстро кланяясь и закрывая за собой дверь.
Мне его никогда не найти, если я и дальше буду проверять каждую дверь. Думай, Дженни!
Свет в коридоре довольно тусклый, а стены сотрясаются от рева фанатов внутри стадиона. Из-под каждой двери просачивается полоска света — значит, там кто-то что-то делает.
Кроме последней двери справа — оттуда не пробивается свет. Я иду туда, ускоряя шаг, пока не перехожу на бег.
«А то ты не знаешь Джеву».
Я действительно его знаю. Когда мы впервые встретились, я наткнулась на него в зале караоке-бара, где он сидел в темноте в полном одиночестве, закрыв глаза.
Когда я проверяю дверь, она оказывается не заперта. Я поворачиваю ручку, и свет из коридора разгоняет тьму внутри. Джеву, который сидит на диване в дальнем конце комнаты, поднимает голову.
— Дженни? — Он встает. — Что ты… Что ты здесь делаешь? Все в порядке?
Я перешагиваю через порог.
— Все хорошо.
Теперь, когда он здесь, прямо передо мной.
Как и остальные, он одет так, словно сошел прямо со страниц модного журнала, — в темный пиджак, под который надета футболка с глубоким V-образным вырезом. Мне приходится постараться, чтобы смотреть ему в лицо, не соскальзывая взглядом на грудь. В его костюме тоже есть несколько цепочек, как у Йонмина, одна из которых обвита вокруг шеи.
— Дженни?
— Извини, я отвлеклась. Ты… очень отвлекаешь.
Выражение растерянности уходит с его лица, а на губах появляется печальная улыбка. Только тогда я замечаю что-то у него в руках.
— Это?..
Снимок из фотобудки. А я думала, что он потерялся навсегда.
Он кивает.
— Оказалось, наше фото нашли на газоне возле школы и продали местному журналу. Но она продала только копию, а не оригинал.
— Это была Джина?
Джеву хмурится.
— Ким Джина? Нет, это была девушка с первого года обучения. Она просто хотела немного подзаработать. Потом она вернула фотографию и извинилась, а я принял ее извинения. Все равно к тому времени скандал уже успели раздуть.
— Прости, — вырывается у меня. Затем я повторяю уже намеренно: — Прости меня.
Джеву молчит, терпеливо ожидая, когда я продолжу.
— Прости, что уехала вот так, прямо в разгар всего этого. Я… испугалась. Сейчас это звучит глупо, но мне было страшно от того, как много ты значил для меня. Наше расставание могло разбить мне сердце. Забавно — мое сердце и правда разбилось, только я сделала это сама.
Я глубоко вдыхаю.
— Я ошибалась, начиная отношения с мысли о расставании. Стоило быть умнее, я же музыкант. Никто не репетирует только затем, чтобы плохо выступить в итоге. Всю упорную работу, время, силы и энтузиазм ты вкладываешь в то, чтобы показать великолепное представление.
Еще мгновение Джеву смотрит на меня с нечитаемым выражением лица, а потом говорит абсолютно ровным голосом:
— Я буду твоим партнером в этом великолепном представлении.
— О боже! — с досадой вздыхаю я. — Ты испортил мне всю метафору!
Он начинает смеяться, содрогаясь всем телом, а в его глазах блестят слезы.
Я сурово сдвигаю брови.
— Сколько сейчас времени? У тебя разве не начинается свое собственное великолепное представление?
Он обрывает смешок.
— Вот черт, ты права. Я совсем забыл.
— Ты «забыл»?!
Джеву широко улыбается, и это совершенно нечестно. Потому что, когда я вижу его в этой одежде и с макияжем, в мое сердце словно попадает стрела Купидона.
— Моя девушка, которую я люблю и с которой мы расстались на крыше больницы в Сеуле три месяца назад, внезапно появляется прямо перед моим концертом в Нью-Йорке. Да, как-то вот забылось.
«Люблю!»
— Из-за тебя я чуть не забыл, почему вообще оказался здесь…
— Ах да, и почему же?
Он застенчиво улыбается:
— Я волновался, да и сейчас волнуюсь. Это самый большой концерт в моей жизни, и мы впервые выступаем в США.
— Ты отлично со всем справишься, ты же готовился к этому. К тому же остальные ребята из группы тебя поддержат, даже если где-то и ошибешься, — а ты не ошибешься, — поспешно добавляю я. — Но ты понял, что я имею в виду.
Мда, воодушевляющие речи — явно не мой конек.
— Ты права, — отзывается Джеву. — Думаю, теперь я готов.
Я протягиваю ему руку, которую он сжимает в своей. Вместе мы бежим по коридору к той развилке, где я последний раз видела Суна.
Все остальные участники ХОХО уже ждут там.
— Джеву-хен! Дженни-нуна! — восклицает Йонмин.
— Вы только посмотрите, — с насмешливой улыбкой тянет Натаниэль. — Дженни вернула его нам.
— Мне просто нужно было немного времени, — отвечает Джеву, потирая шею одной рукой, а другой продолжая крепко сжимать мою ладонь.
— Да, мы в курсе. — Натаниэль подмигивает.
— Ты в порядке? — уточняет Сун. — Мы можем подождать еще немного.
— Все нормально.
— Джеву-хен, если почувствуешь, что не выдерживаешь, — говорит Йонмин, — просто сделай так. — И он почесывает подбородок указательным пальцем. — Тогда я выкину что-нибудь смешное, чтобы всех отвлечь.
Джеву широко улыбается:
— Спасибо, Йонмин-а.
У меня на глаза наворачиваются слезы. Ну как тут еще быть, в такой-то момент?
Меня завораживает их забота друг о друге, доверие, любовь и вера в их силы. Это нечто особенное, очень