– Кто эти девушки?
Франц подавил стон и вырвал фотографии из рук Густава. После этого он схватил альбом, лежащий на столе, и сунул Густаву фотографию, где он сидел чуть ли не в обнимку с одной из девушек.
– Это я! – удивился Густав. – А кто эти люди?
Франц подавил в себе вполне понятное желание задушить такого свидетеля и попытался подобраться с другой стороны.
– Господин Густав, – сделал он коварный заход. – Сколько я вас знаю, вы всегда один. Неужели вы не подумывали о женитьбе на женщине, которая принесла бы уют и тепло в ваш дом?
– Отчего же, – пробормотал Густав, довольный тем, что нашелся слушатель, которому можно рассказать про дела давно минувших дней, сохранившиеся в его памяти куда лучше, чем события полугодичной давности.
– А еще соседи! – радостно воскликнула Аня, когда девушки, сойдя с электрички, подходили к дому Вернера. – Мои милые старушки, которые воровали у нас стремянку, а мы у них зелень для салата. Они наверняка знали про невест Вернера даже больше, чем он сам.
– Старушки – это замечательно! – обрадовалась Мариша. – Старушки всегда в курсе дела. Иногда они даже слишком усердствуют, и соседям от этого тяжко. А старушки-то хоть в своем уме?
– Вполне, – заверила Аня. – К тому же говорят, что они служили в гестапо во время войны. Так что из них должны получиться толковые свидетели.
– А может быть, на их заднем дворе и надо искать следы исчезнувших девушек? – тихо спросила Мариша.
Аня остановилась и оторопело уставилась на подругу.
– Да что ты! – возмущенно воскликнула она. – Они были ко мне очень добры. Даже приглашали заходить.
– Вот именно! – подняла палец Мариша. – Ты бы к ним зашла и больше никогда не вышла. И все сходится.
– Что там у тебя сходится? – не сводя глаз с садика вдруг ставших такими жуткими старушек, спросила у нее Анна.
– Девушки просто перебрались через низенькую оградку в домик соседок и остались там навечно, поэтому никто и не видел, как они сбегали из дома Вернера. Ни на вокзале их не помнят, ни на автостанции, ни в пункте проката автомобилей. Даже с вещами их никто не встретил. Куда они подевались? Не по воздуху же упорхнули.
– Но зачем бабкам понадобилось связываться с нашими девчонками? – решилась спросить Аня. – Им что за выгода? Или бабки сами на Вернера глаз положили? Но они все же старше его лет на тридцать.
– Сразу видно, что ты историей не слишком увлекалась, – снисходительно попеняла ей Мариша. – А знаешь, как немцы ненавидели нашу страну во время войны? Мы ведь практически единственные, кто оказал им сопротивление. Это сейчас американцы и англичане кричат о своем участии. А на самом деле американцы рискнули заслать в нашу страну банки со своими тушеными мустангами да послать несколько тысяч своих наемников. Англичане, правда, воевали, но их вряд ли набралось на полноценный батальон. А французы те вообще превратили свое Сопротивление, которым они так теперь гордятся, в какой-то загородный пикник с вином, ветчиной и девочками.
– Но при чем тут наши тихие старушки? – спросила Аня.
– А вдруг они и в самом деле поклонялись своему фюреру? Тогда они должны люто ненавидеть русских, которые раздавили его. Всех русских, понимаешь? Они потерпели поражение один раз, но теперь оправились и меньше всего желают на старости лет пережить русскую экспансию.
– Это что? – спросила Аня.
– Это когда в соседнем дворе будут бегать дети с игрушечными автоматами, палить в них и кричать по-русски.
– Подумаешь! – фыркнула Аня. – Мне тоже много чего пришлось вытерпеть от этих немцев, которые смотрели на меня как на существо ниже второго сорта.
– Но ты боролась и победила и теперь будешь жить здесь, а старухам вовсе не улыбалось провести остаток дней в окружении русских теток, которые развешивают сушиться белье на их веревках, воровать в соседских садах черенки смородины и черенки роз, а потом напекут пирогов и пойдут их продавать. Для этих старух такое хуже смерти, хуже, чем если бы рядом с ними поселилась целая баскетбольная команда, сплошь состоящая из негров.
Баскетбольная команда окончательно убедила Аню в справедливости подозрений Мариши.
– Боже мой, какой опасности я подвергалась, когда зашла к ним в гости на следующий же день после приезда! – ужаснулась она. – Они ведь запросто могли со мной разделаться. Вернер бы и не знал, где я.
– Думаю, что в первый день они бы тебя не тронули, – свеликодушничала Мариша. – Больно подозрительно выглядело бы. Только что приехала и сразу исчезла.
– Так ты подозреваешь, что они их прямо у себя во дворе закопали? – с дрожью в голосе спросила Аня. – И как же мы будем искать этих девушек? Весь двор перекопаем? Или лучше обратиться в полицию?
– И что мы им там скажем? – высмеяла ее Мариша. – Что нам кажется, будто две наши старые соседки как-то подозрительно себя ведут? Да эти бабки прожили здесь почти всю свою жизнь. Их все знают и любят, они вроде местной достопримечательности. А про нас скажут, что мы две русские аферистки и нечего нас слушать. И потом просто никто не поверит, что две ветхие старушки могли справиться пусть с одной, но молодой и здоровой девкой.
– А в самом деле, как же они это проворачивали? Подсыпали девушкам что-нибудь в кофе? Мне старушки, во всяком случае, кофе предложили, только я пить не стала.
– Вполне возможно, что этим ты спасла себе жизнь, – мрачно заключила Мариша, входя в дом, а задумчивая Анна последовала за ней.
Первым делом девушки увидели Сергея. Впрочем, он тоже их заметил, и нельзя сказать, что это зрелище оставило его равнодушным. При виде их парень прямо затрясся от злости.
– Вы! – только и смог он выпалить.
– Мы, – подтвердили девушки.
– Где вы таскались? – завопил Сергей. – Вас полиция уже два дня разыскивает.
– Значит, не там искали, – заметила Аня. – В Париж не догадались заглянуть?
– В Париж? – разинул рот Сергей. – Я уж думал, что пришла пора вас по моргам разыскивать. Тем более что нашли первую из длинной череды девушек, которые приезжали в гости к Вернеру, а также тело второй. А вы в это время по Парижу разгуливали!
Последняя фраза прозвучала так, словно она стояла последней в длинном обвинительном заключении, оглашаемом на показательном суде. Кроме того, Сергей сделал по направлению к девушкам серию маленьких, но угрожающих прыжков. Аня сочла нужным немедленно внести ясность:
– В Париж мы ездили к моему жениху.
Услышав, что у обожаемой им девушки есть еще один жених, на этот раз в Париже, Сергей онемел.
– Ты мне про него ничего не говорила, – наконец сумел он выдавить из себя.
– Как не говорила, а куда, по-твоему, должен был направиться Франц после того, как мы исчезли?
– В Бремен, – удрученно промямлил Сергей.
– Мы тоже туда поехали, но жених, ни слова мне не сказав, переселился в Париж. Это один и тот же парень, понимаешь. Теперь вспомнил, что я про него тебе говорила?
– Не волнуйся, миленький, – вступила в разговор двух влюбленных Мариша. – Она его ни чуточки не любит. Да и как его любить, если…
Тут она запнулась и вопросительно посмотрела на подругу.
– Договаривай уж, – разрешила ей Аня.
И Мариша в подробностях описала их встречу с изменившим Ане женихом.
– А у тебя тут, я вижу, тоже дела пошли, – заметила она, окончив свою повесть. – Сразу двух невест нашел, и, насколько я могу судить, одна из них даже жива. Просто не верится в такую удачу.
– А вторая? – спросила ударившаяся в последние дни в пессимизм Аня.
– Про вторую пока лучше не вспоминать, – поспешно сказал Сергей.
– Что, так плохо? – сочувственно спросила Мариша.
– Хуже некуда. В жизни не видел такого зверства. Убил бы собственными руками того, кто сотворил с девчонкой такое. Разрубленное на части тело и кожа, которую, видимо, пытались содрать, а уж лицо…
– Давай лучше и в самом деле поговорим про живую, – поспешно прервала поток анатомических подробностей Мариша.
– Я, как и говорил ваш маразматик Густав, нашел ее в одном ночном клубе. Девица работает там стриптизершей, опять же как и говорил этот старикан. Работает каждую ночь, и не где-нибудь на окраине, а в центре Мюнхена, так что найти ее было проще простого.
– Как же Густав не смог ее обнаружить?
– Его ошибка заключалась в том, что он отправился в обход по ночным кабачкам ранним вечером, когда многие подобные заведения еще закрыты. Поэтому-то и прошел мимо, даже не заподозрив, что проворонил. А мне повезло больше. Девушка оказалась на редкость откровенной. Сразу же рассказала, что Вернер был к ней очень добр, но тоска с ним была страшная. А Кристина, ее так зовут, девушка веселая, любит, чтобы возле нее вертелось не меньше пяти поклонников, жаждущих дарить ей дорогие шмотки и косметику и водить по дорогим ресторанам каждую ночь, а не раз в месяц.
«А этот дурак Вернер, похоже, принимал меня за маленькую девочку, – сказала она мне, – принялся дословно пересказывать их беседу Сергей. – За все время подарил какую-то вроде бы мельхиоровую птичку, которая, как оказалось, стоила уйму денег. Но ее уместно было бы носить школьнице, а не мне. И вокруг него были одни старики, которые к тому же презирали меня. Один Густав чего стоил. Вечно шептал всякие гадости и норовил ущипнуть, когда никто не видит. А на людях делал вид, что и не видит меня, притворялся порядочным и безумно влюбленным в Монику. Только меня не проведешь. Я, может быть, и не шибко образованна, но на эти дела имею нюх. И еще эти две старые перечницы рядом. Уставятся на меня своими круглыми глазами и молчат, но по рожам видно – осуждают».
Мариша многозначительно кивнула Ане, которая в ответ понимающе поджала губы. Сергей ничего не понял из этого мимического сопровождения и продолжал:
– Вот и сбежала бедная девушка в стриптиз. Там, сказала она, по крайней мере все честно. Люди платят и получают за свои деньги, что хотят. И не играют в эти слащавые игры – в любовь и добропорядочность. С тех пор знать не знает, как там и с кем живет Вернер.