Босх кивнул. Обычная история. Он знал, что все проститутки презирают мужчин, которых обслуживают. Те из них, что заболевали, подхватывали заразу либо от клиентов, либо от грязных иголок, которые тоже зачастую они получали от клиентов. Это была своеобразная психология: не заботься о том, заразишь ли ты кого-нибудь, и не думай, что кто-нибудь может заразить тебя. Убеждение, что опасность угрожает кому угодно, кроме тебя.
— «Нет, если они не хотят», — снова повторил Эдгар, качая головой. — Жутко звучит.
Босх допил свой кофе и отодвинул стул. В кафетерии курить не разрешалось, и Босху захотелось спуститься в вестибюль и выйти наружу, к памятнику павшим полицейским, чтобы выкурить сигарету. В комнате для совещаний курить тоже было нельзя — по крайней мере, пока там сшивался Ролленбергер.
— Итак...
И тут подал голос пейджер Босха. Он всегда придерживался мнения, что быстрый вердикт — это плохой, глупый вердикт. Разве могли они успеть за такое короткое время тщательно взвесить все аргументы за и против? Сняв пейджер с пояса, он посмотрел на высвеченный на экранчике номер. У Босха отлегло от сердца — его вызывал кто-то из управления.
— Кажется, мне звонит Мора.
— Будь осторожен. Что ты ему скажешь?
— Выражу сомнение в том, что Джорджия Стерн сможет нам хоть чем-то помочь. Дело было четыре года назад, сейчас она — на игле да еще и больна. Вряд ли она даже и вспомнит последователя.
— Правильно. А я сегодня вечером отправлюсь на Сепульведу. Босх кивнул.
— Ролленбергер сказал, что ты достал дело о разводе. Есть там что-нибудь интересное?
— Да нет, ничего особенного. На развод подала она, а Мора не возражал. Там всего-то десять страниц. Есть, правда, кое-что, но я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение.
— Что именно?
— Свое желание развестись она обосновала традиционными доводами: несходство характеров, психологическая несовместимость и так далее. Однако впоследствии упомянула еще об одной причине, по которой их совместная жизнь оказалась невозможной. Догадываешься?
— Отсутствие секса?
— Точно. И что, по-твоему, это может означать?
— Не знаю, — ответил Босх, поразмыслив. — Они разбежались незадолго до того, как началась вся эта суета с Кукольником. Может, он уже внутренне готовился к тому, чтобы начать убивать? Я могу спросить у Лока.
— Я тоже об этом подумал. Короче, я проверил: его жена все еще жива и здорова. Но, по-моему, нам к ней лезть не стоит. Опасно. Она может ему капнуть.
— Да, к ней приближаться не стоит. А как она выглядит?
— Блондинка. Хорошо сложена. Я лично видел только ее фото с водительского удостоверения. Подходит.
Босх снова кивнул и встал.
Взяв одну из портативных раций из комнаты для совещаний, Босх поехал в центральное подразделение и запарковал машину на главной стоянке. Он все еще находился в пределах пятнадцати минут езды от здания суда. Оставив рацию в машине, он вышел на тротуар и направился к главному входу. Босх сделал это в надежде встретить Шиэна и Опельта. По его расчетам, они должны были поставить свою машину недалеко от входа, чтобы не упустить Мору, когда тот будет выходить. Однако Босх не увидел ни их, ни какой-либо машины, выглядевшей подозрительно. С автомобильной стоянки, сооруженной позади старой заправочной станции, мигала вывеска: ДОМ КОШЕРНОГО БУРРИТО[24] — ПАСТРАМИ![25] Взглянув в том направлении, Босх заметил две фигуры, сидящие в машине — зеленом «эльдорадо», — и тут же отвел взгляд.
Мора сидел за своим письменным столом и ел отвратительный на вид буррито. Буррито выглядел бутафорским.
— Гарри! — воскликнул он с набитым ртом.
— Как поживаешь?
— Нормально. Вот доем это и перехожу исключительно на натуральное мясо. Знаешь, почему я жру эту дрянь? Потому что встретил двух парней из отдела грабежей и убийств, и они мне сказали, что приперлись сюда аж из Паркер-центра, чтобы поесть этой кошерной гадости. Вот я и купился.
— Я слыхал об этом местечке.
— Ну скажи, стоило ради этого пилить сюда от Паркер-центра?
Мора завернул остатки буррито в промасленную бумагу и вышел из кабинета. Босх услышал, как бумажный комок ударился о дно мусорной корзины, после чего Мора снова появился в дверях.
— Не хочу, чтобы моя корзинка провоняла этой пакостью. Ну, как дела в суде?
— Жду вердикта.
— Черт, страшновато звучит!
По опыту Босху было известно, что, если Мора собирается что-то сказать, он сделает это только тогда, когда сам захочет. Поэтому он даже не стал спрашивать, зачем тот позвонил ему на пейджер.
Усевшись в кресло. Мора крутанулся к шкафам с документами и стал выдвигать ящики.
— Танцуй, Гарри, — бросил он через плечо, — я тут для тебя кое-что раздобыл.
В течение двух минут он выдвигал разные ящики, вытаскивал оттуда фотографии и складывал их в кучку. Затем развернул кресло к Босху.
— Четверо, — констатировал он. — Я откопал еще четырех «актрис», исчезнувших при подозрительных обстоятельствах.
— Только четыре?
— Да. На самом деле люди, с которыми я говорил, называли больше, но только четверо подходят под те требования, которые мы с тобой обсуждали: хорошо сложенные блондинки. Кроме них — Галерея, о которой мы уже знаем, и твоя «цементная блондинка». Итого шесть. Вот что имеется по новым.
Мора протянул Босху пачку фотографий, и тот медленно стал их перебирать. Это были цветные карточки, внизу каждой из них, на белом поле, было указано имя данной женщины. Две из них были обнаженными и позировали, сидя на стульях с раздвинутыми ногами. Еще две были сфотографированы на пляже. На них были столь откровенные бикини, что на большинстве общественных пляжей они наверняка были бы расценены как оскорбление общественной нравственности. Для Босха все девицы на фотографиях выглядели на одно лицо. У них были одинаковые тела, на лицах застыло искусственное выражение, должное обозначать загадочность и вместе с тем таящуюся в них неистовую страсть. Почти у каждой волосы были обесцвечены буквально до белизны.
— Белоснежки, — прокомментировал Мора, заставив Босха оторвать взгляд от фотографий и посмотреть на него. Блюститель нравов спокойно выдержал его взгляд и сказал: — Так их называют продюсеры, когда подбирают актеров для фильмов. Они просто говорят, что для такой-то части фильма нужна Белоснежка, потому что и рыжие, и пегие, и всякие другие уже есть. Белоснежка. Это что-то вроде названия собачьей породы. Все эти цыпочки — взаимозаменяемы.
Босх снова уставился на фотографии, боясь, что глаза выдадут его подозрения в отношении собеседника.
Тем не менее он понимал, что большая часть того, о чем говорил сейчас Мора, было правдой. Главным отличием девушек друг от друга были татуировки и место, где они располагались. Татуировки были у каждой: маленькое сердечко, или розочка, или персонаж мультфильма. У Сладкой Кончалки, слева от аккуратно выбритого треугольником лобка, находилась розочка. У Настроения В Цвете Индиго над левой коленкой был изображен персонаж какого-то мультика — Босх не мог разглядеть, кто именно, из-за, позы, в которой та сидела. Анна Искусница поместила над своим левым соском сердце, опутанное колючей проволокой. А у Техасской Розы была наколота красная роза на мягкой части ладони, обычно именуемой «бугром Венеры».
«А ведь сейчас все они могут быть мертвы», — подумалось Босху.
— И ни о ком ничего не слышно?
— По крайней мере, никто не снимается.
— Ты прав, внешне все они подходят.
— Да.
— Они работали по вызовам?
— Полагаю, что да, но до конца не уверен. Люди, с которыми я говорил, имели с ними дело только в связи с фильмами, им не известно, чем занимались эти девушки после того, как выключались камеры. По крайней мере, так они утверждают. Поэтому моя следующая задача — выяснить об их сексуальных приработках на стороне, узнать, рекламировали они себя или нет.
— А какие-нибудь даты есть? Знаешь, когда они исчезли?
— Только приблизительно. Эта братия — агенты по найму и режиссеры — не очень хорошо запоминает даты. Мы имеем дело с воспоминаниями, поэтому у меня и сложилась лишь общая картина. Я выясню, рекламировали ли они свои услуги по части телефонных вызовов, и, если удастся, узнаю, когда они выезжали по звонкам в последний раз. Это позволит нам установить дату их исчезновения. А пока запиши то, что у меня уже есть. Блокнот с собой?
Мора еще раз пересказал Босху все, что ему удалось разузнать. Никаких чисел — только годы и месяцы. Расположив в хронологическом порядке примерные и точные даты исчезновения Ребекки Камински — «цементной блондинки», Констанс Кэлвин, известной под псевдонимом Галерея, седьмой и одиннадцатой жертв, которые первоначально приписывались Кукольнику, а также четырех новых девушек, Босх получил любопытную картину: интервалы между исчезновениями порнозвездочек колебались от шести до семи месяцев. Последней в списке стояла Настроение В Цвете Индиго — та пропала восемь месяцев назад.
— Видишь, какая выстроилась схема? Он действует. Он продолжает охоту.
Босх кивнул и оторвал взгляд от блокнота. Ему показалось, что он заметил в глазах Моры какой-то блеск. Ему также показалось, что через его глаза он заглянул в некую темную пустоту. По его коже пробежал холодок. Босху почудилось, что он увидел зло, таящееся в этом человеке. Словно Мора приглашал его за собой — в путешествие во мрак.
Глава 24
Босх понимал, что, отправляясь в университет, он до предела натягивает поводок, надетый на него судейскими, но выбор у него был невелик: либо бесцельно болтаться в комнате для совещаний, любуясь Ролленбергером и дожидаясь вердикта, либо сделать что-нибудь полезное. Он выбрал последнее и, выехав на шоссе Харбор, двинулся в южном направлении. Если шоссе не будет забито, он вполне сможет вернуться в течение пятнадцати минут после вынесения вердикта. Правда, надо будет еще найти место на стоянке у Паркер-центра, а потом дотопать до суда, но это уже другое дело.