Из-за невозможности сосредоточиться, о чем-то подумать, даже что-то почувствовать я ощутил сильную тягу к онанизму. Сунул руку в трусы и тут заметил у себя между ног что-то красное. В изумлении я вскочил. Оказывается, я сидел на ярко-красной табуретке. Табуретку эту я помнил: ее давным-давно покрасил отец. Обычно она стояла в ванной на первом этаже. Должно быть, ее принесли сюда Сью или Джули, чтобы посидеть у сундука. Странно, но эта мысль не успокоила меня, а напугала. Между собой мы почти не говорили о маме. Это был наш общий секрет. Даже Том почти не упоминал о ней и все реже и реже по ней плакал. Я оглянулся вокруг, словно надеялся увидеть нечто, что помогло бы мне восстановить в памяти черты матери. Но ничего не увидел. Тогда я пошел прочь из подвала и, поднимаясь по лестнице, увидел, что сверху стоит и смотрит на меня Сью.
– Я так и думала, что это ты, – сказала она, когда я поравнялся с ней. В руке она держала тарелку.
– Там трещина, – сказал я. – Ты видела?
– И она становится все больше, – быстро ответила Сью. – Но знаешь что?
Я пожал плечами. Она показала мне тарелку:
– У нас гости!
Я протиснулся мимо нее на кухню, но там никого не было. Сью выключила свет в подвале и заперла за мной дверь.
– Кто? – Теперь я видел, что Сью очень возбуждена.
– Дерек, – ответила она. – Парень Джули.
Вернувшись в гостиную, она поставила на стол тарелку, достала еще одну вилку и нож, затем подвела меня к лестнице, показала наверх и прошептала:
– Слышишь?
Сверху доносились голоса – один голос Джули, другой мужской. Вот они заговорили одновременно, а вот засмеялись.
– Ну и что? – сказал я Сью. – Подумаешь!
С сильно бьющимся сердцем я плюхнулся в кресло, перекинул ноги через подлокотник и принялся насвистывать. Сью тоже села и смахнула воображаемый пот со лба.
– Повезло, что мы как раз убрались, правда?
Я не ответил и продолжал свистеть – фальшиво, сбиваясь с ритма, чувствуя, как нарастает паника.
Сверху спустился Том, держа в руках, как мне сперва показалось, большого кота. Это был его парик. Том протянул его Сью и попросил надеть на него. Но та отодвинула его от себя, указала на его коленки и ладони и сказала, что не станет надевать парик, пока он не смоет всю эту грязь. Том ушел в ванную, а я спросил:
– Какой он?
– У него машина новая. Посмотри! – И она указала рукой в сторону окна. Но я не стал оборачиваться.
Вернулся Том, и Сью сказала ему:
– Если хочешь за чаем быть девочкой, может быть, наденем оранжевое платье?
Он помотал головой, и Сью надела на него парик. Том выбежал в холл, чтобы посмотреть на себя в зеркало, затем вернулся, сел напротив меня и принялся ковырять в носу. Сью взяла книгу, я снова начал насвистывать, но уже не так громко. Том вытащил из носа козявку, рассмотрел ее и сунул в щель между подушками. Я и сам иногда так делал, но только когда никто не видел, обычно в постели по утрам. Впрочем, в исполнении маленькой девочки это выглядело вполне невинно. Я подошел к окну. Там стояла спортивная машина, из старомодных – с выступающим бортиком и откидным кожаным верхом. Она была ярко-красная, с тонкой черной линией по всей длине борта.
– Выйди и посмотри, – сказала Сью, – она фантастическая!
– На что смотреть-то? – сказал я.
Колеса были с серебристыми спицами, выхлопная труба – тоже серебристая. Вдоль капота шли глубокие узкие прорези, и я представил, как, легко ведя этот автомобиль по крутой горной дороге где-нибудь в Альпах, объясняю пассажиру: «Это для вентиляции. Чтобы мотор не перегревался».
Когда я отошел от окна, Сью в гостиной уже не было.
Том в большом кресле казался совсем крошечным: голова его едва доставала до середины спинки, ноги еле-еле свешивались с сиденья. Несколько секунд я смотрел на него, а он на меня, затем он отвернулся и скрестил руки на груди. Мне подумалось, что ноги его очень странно торчат из-под юбки.
– Ну и каково тебе быть девчонкой? – спросил я.
Том помотал головой и поерзал в кресле, но ничего не ответил.
– Лучше, чем мальчиком?
– Не знаю.
– Чувствуешь себя сексуально?
Том рассмеялся в ответ: он не понимал, что значит «сексуально», но знал, что в ответ на это слово положено смеяться.
– Ну а все-таки?
– Не знаю, – с широкой улыбкой повторил он.
Я нагнулся к нему и пальцем поманил его к себе:
– Когда ты надеваешь парик, юбку и смотришь на себя в зеркало – тебе приятно? У тебя пиписька растет?
Улыбка Тома поблекла, он молча встал и выскользнул из комнаты.
Я стоял посреди комнаты, принюхиваясь к аромату жаркого. Вот наверху скрипнул пол, я заерзал в кресле, меняя позы, и наконец сел, скрестив руки и закинув ногу на ногу. На лестнице послышались легкие быстрые шаги, и в гостиную вбежал Том.
– Идут! Он идет! – радостно объявил он.
– Кто идет? – поинтересовался я и закинул руки за голову.
– Это Дерек, а это Джек, – объявила Джули.
Вставать я не стал, однако расплел ноги и сел прямо. Мы молча пожали друг другу руки. Затем Дерек, кашлянув, взглянул на Джули.
– А это Том, – проговорила она, привлекая Тома к себе и обнимая за плечи, таким тоном, что стало ясно: Дереку она о Томе уже рассказывала.
– Как же, девочка по имени Том, – негромко отозвался Дерек, заходя за мое кресло, так что я его не видел.
Сью принужденно хихикнула.
Я встал. Джули вышла на кухню и позвала Тома помочь ей с жарким, а мы остались, неловко сгрудившись посреди комнаты. Наконец Сью начала разговор.
– У вас такая чудная машина! – прощебетала она нарочито глупеньким, девчоночьим голоском.
Дерек кивнул. Он был очень высок ростом и одет как на свадьбу: светло-серый костюм, кремовая рубашка, галстук, запонки и ремень с серебряной пряжкой.
– А мне не понравилась, – брякнул я.
Дерек с любезной улыбкой повернулся ко мне.
У него были густые черные усы – такие аккуратные и ровные, что казались пластмассовыми.
– Правда? – вежливо спросил он. – Почему же?
– Слишком уж блестит, – ответил я. Дерек взглянул на свои ботинки, и я добавил: – Я имею в виду цвет. Мне не нравится красный цвет. Слишком яркий.
– Очень жаль, – ответил он, глядя на Сью. – А тебе нравится?
– Мне? Да, очень нравится красный, особенно красные автомобили!
Он снова взглянул на меня.
– А мне не нравится, – отрезал я. – Красный автомобиль похож на игрушку.
Дерек шагнул в сторону от нас и остановился, засунув руки глубоко в карманы и покачиваясь на каблуках.
– Когда станешь чуть постарше, – проговорил он, – поймешь, что это и есть игрушки. Только очень дорогие.
– Почему же они игрушки? – спросил я. – Автомобиль – очень полезная штука.
Дерек кивнул и обвел взглядом гостиную.
– Большие у вас комнаты, – заметил он. – Да и весь дом большой.
– У меня комната довольно маленькая, – ответила Сью.
Я скрестил руки на груди и продолжил спор:
– Если машины – игрушки, тогда и все, что можно купить за деньги, – просто игрушки!
В этот момент вошла Джули с жарким на блюде, за ней с хлебом и перечницей шел Том.
– Джек, я непременно об этом подумаю, – произнес Дерек и повернулся ко мне спиной, чтобы отодвинуть с дороги Джули стул.
Прежде чем мы сели, я успел заметить, что на Джули новые ботинки, шелковая блузка и бархатная юбка. Они с Дереком сели рядом, а я – на углу, рядом с Томом. Я так злился, что даже есть не хотел, и, когда Джули передала мне тарелку, буркнул, что не буду.
– Не глупи, – просто сказала она, поставила передо мной тарелку и улыбнулась Дереку. Тот кивнул, улыбаясь всепонимающей улыбкой.
За едой разговаривали только Джули и Сью. Дерек сидел очень прямо, расстелив на коленях красно-синий носовой платок; закончив есть, он промокнул этим платком усы, затем аккуратно сложил его и убрал в карман. Я смотрел на них не отрываясь, не желая пропустить момент, когда они друг до друга дотронутся. Вот Джули положила руку ему на локоть и попросила передать соль. Я вскочил, схватил солонку и протянул ее Джули, при этом просыпав половину соли на стол.
– Осторожнее, – мягко сказал Дерек.
Девчонки торопливо заговорили в два голоса о соли, просыпанной через плечо, и хождении под лестницей. В какой-то момент я увидел, как Дерек подмигнул Тому, а тот потупился так, что кудри парика скрыли его лицо. Потом Джули увела Дерека в сад, а мы со Сью остались мыть тарелки. Я ничего не делал – просто стоял с полотенцем в руках. Оба мы смотрели в окно. За окном Джули показывала Дереку тропинки и ступени, теперь почти невидимые под разросшимися пожухлыми сорняками. Дерек указал на многоэтажки вдалеке и решительно рубанул ладонью воздух, словно приказывая им рухнуть. Джули серьезно кивнула.
– Какой он широкоплечий! – сказала Сью. – Наверное, костюм себе сшил на заказ.
Оба мы уставились на спину Дерека. Голова у него была маленькая и круглая, и волосы все одной длины, как на щетке.
– Не такой уж он сильный, – сказал я. – И вообще толстый.
Сью достала из раковины мокрые тарелки и огляделась, высматривая, куда бы их положить.
– Он тебя одним мизинцем побьет, – заявила она.
– Ага! – воскликнул я. – Пусть только попробует!
Чуть позже Джули и ее приятель присели на каменную горку. Сью взяла у меня полотенце и принялась вытирать тарелки.
– Спорим, не угадаешь, чем он занимается, – сказала она.
И я ответил:
– Да насрать мне на то, чем он занимается.
– Никогда не догадаешься: играет в бильярд!
– И что с того?
– Играет в бильярд на деньги и кучу денег на этом зарабатывает!
Я снова взглянул на Дерека. Он сидел боком ко мне, слушая Джули; выдернув пучок пожухлой травы, он откусывал кусочки травинок и выплевывал их. Джули говорила, а он все время кивал. Потом легко положил ей руку на плечо и сам что-то сказал – не знаю что, но она рассмеялась.
– О нем даже в газете писали, – говорила тем временем Сью.