Собравшиеся в зале начали усаживаться. Подняв взгляд к потолку, Ричер мысленно разбил его на четверти. Определил, какой угол здесь юго-восточный. Двери снова распахнулись, и толпа затаила дыхание. В зал втолкнули Лодера. Он вошел в окружении шестерых охранников. Его подвели к столу напротив Фаулера. Место обвиняемого. Встав у Лодера за спиной, охранники положили руки ему на плечи и заставили опуститься на стул. Лицо Лодера было мертвенно-бледным от страха, на нем темнели засохшие кровоподтеки. Нос был сломан, губы распухли. Боркен молча посмотрел на него. Тяжело опустился в кресло судьи и положил руки на стол ладонями вниз. Обвел взглядом притихший зал и сказал:
– Всем нам известно, для чего мы здесь собрались.
Холли чувствовала, что на первом этаже под ней собралось много народу. Она ощущала волнение толпы, притихшей и сосредоточенной. Но не переставала работать. Нет оснований думать, что ее коллега из Бюро подведет, и все же Холли не собиралась сидеть сложа руки. Она будет готовиться. На всякий случай.
Поиски инструмента привели ее к тому, что она принесла с собой. К металлическому костылю. Это была алюминиевая трубка диаметром один дюйм с упором для локтя и рукояткой. Трубка была слишком толстой, а металл – слишком мягким, чтобы использовать костыль в качестве фомки. Но Холли сообразила, что, если снять резиновый наконечник, открытый конец трубки можно приспособить в качестве гаечного ключа. Возможно, ей удастся смять трубку так, чтобы захватить головки болтов, которыми скреплена кровать. Затем можно будет согнуть трубку под прямым углом, превратив ее в неуклюжую монтировку.
Но первым делом необходимо было соскоблить с болтов толстый слой краски. Гладкая и клейкая, она крепко соединила болты с рамой. Верхний слой краски Холли отодрала с помощью конца рукоятки костыля. Затем она принялась очищать стыки, пока не заблестел голый металл. На следующем этапе Холли собиралась смачивать полотенце в горячей воде и прижимать к болтам, передавая им тепло, чтобы металл расширился и ослабил хватку. Очевидно, эту операцию придется повторить несколько раз, ковыляя в ванную и обратно. После этого, если повезет, даже мягкий алюминий костыля окажется достаточно прочным, чтобы повернуть болты.
– Своими необдуманными действиями он поставил операцию под угрозу срыва, – сказал Бо Боркен.
Его тихий голос обладал гипнотическим воздействием. В зале стояла полная тишина. Охранники, застывшие перед скамьей судьи, смотрели прямо перед собой. Тот, что стоял с краю, смотрел на Ричера. Это был молодой парень с аккуратно подстриженной бородкой и шрамом на лбу, которого Ричер уже видел вчера вечером. Тогда парень был в числе тех, кто охранял Лодера. Сейчас он с любопытством смотрел на Ричера.
Подняв тонкую книжку в кожаном переплете, Боркен медленно поводил ею вправо и влево, словно это был фонарь и он хотел осветить его ярким лучом весь зал.
– Это Конституция Соединенных Штатов, – сказал Боркен. – Ее не раз попирали, но тем не менее она остается величайшим политическим документом из всех когда-либо составленных человеком. И она станет моделью нашей собственной конституции.
Он перевернул страницы. Притихшее помещение наполнилось шелестом твердой бумаги. Боркен начал читать:
– Билль о правах. Пятая поправка указывает, что ни одно лицо не должно привлекаться к ответственности за преступления, караемые смертью, иначе как по представлению большого жюри, за исключением дел, возбуждаемых в вооруженных формированиях в те периоды, когда стране угрожает опасность. Здесь говорится, что ни одно лицо не должно лишаться жизни и свободы без надлежащей правовой процедуры. Шестая поправка указывает, что обвиняемый имеет право на безотлагательное и публичное разбирательство дела судом присяжных по месту совершения преступления. Здесь также говорится, что обвиняемый имеет право на помощь советом.
Боркен снова умолк. Обвел взглядом зал. Поднял книгу.
– В этой книге указано, что мы должны сделать. Итак, нам нужны присяжные. Здесь не уточняется сколько. Полагаю, троих будет достаточно. Желающие есть?
Тотчас же поднялся лес рук. Боркен наугад ткнул в зал, и к столу судьи вышли трое. Составив винтовки, они заняли место на скамье присяжных. Боркен повернулся к ним.
– Джентльмены! Это дело возбуждено в вооруженном формировании, и сейчас обществу угрожает опасность. Вы с этим согласны?
Присяжные дружно закивали, и Боркен повернулся к Лодеру, одиноко сидящему на скамье обвиняемых.
– Ты нуждаешься в совете?
– Вы хотите предложить мне адвоката? – спросил Лодер.
Он говорил глухо, в нос.
Боркен покачал головой.
– Никаких адвокатов здесь нет. Адвокаты испортились вместе с остальной Америкой. У нас не будет адвокатов. Они нам не нужны. В Билле о правах про адвокатов ничего не говорится. Как указано в моем словаре, совет означает рекомендацию. Так тебе нужен совет?
– А вы можете дать его мне? – спросил Лодер.
Боркен холодно усмехнулся.
– Признай свою вину.
Лодер молча потупился.
– Хорошо, – сказал Боркен. – Ты выслушал совет, но не захотел признать свою вину?
Лодер кивнул.
Боркен снова посмотрел на книгу. Раскрыл ее в начале.
– Декларация независимости. «Право народа – изменить или упразднить старую форму правления и создать новую в такой форме, которая кажется ему наиболее подходящей для обеспечения безопасности и счастья».
Он поднялся и обвел взглядом толпу.
– Всем понятно, что это означает? Старых законов больше нет. Теперь у нас новые законы. Новая жизнь. Мы решительно расстаемся с годами ошибок. Возвращаемся туда, с чего все началось. Это будет первый суд, осуществленный согласно совершенно новой системе. Лучшей системе. Системе, имеющей значительно больше прав считаться легитимной. Мы имеем право так поступить, и мы так поступаем.
Собравшиеся в зале глухо зашумели. Ричер не обнаружил в гуле голосов ни намека на неодобрение. Все были словно загипнотизированы. Купались в ярком свечении, исходившем от Боркена, словно пресмыкающиеся, выползшие погреться на жарком полуденном солнце. Боркен сделал знак Фаулеру, сидевшему рядом с Ричером. Тот встал и обратился к присяжным:
– Факты таковы. Командир отправил Лодера с заданием, имеющим огромную важность для нашего будущего. Лодер действовал плохо. Он отсутствовал всего пять дней, но за это время совершил пять грубых ошибок. Ошибок, которые могли сорвать всю операцию. Конкретно: Лодер сжег две машины и оставил след. Затем он неправильно выбрал время и втянул в операцию двух посторонних лиц. И наконец, он позволил Питеру Беллу бежать. Итого пять серьезных ошибок.
Фаулер остался стоять. Ричер не отрывал от него взгляда.
– Я приглашаю свидетеля, – продолжал Фаулер. – Стиви Стюарт.
Малыш Стиви быстро встал, и Фаулер пригласил его пройти к скамье свидетелей, рядом со столом судьи. Наклонившись, Боркен протянул ему книгу. Ричер не смог разглядеть какую, но это определенно была не Библия. Если только Библию не стали украшать свастикой на обложке.
– Ты клянешься говорить правду?
– Клянусь, сэр, – ответил Стиви.
Отпустив книгу, он повернулся к Фаулеру, готовый отвечать на первый вопрос.
– Те пять ошибок, о которых я говорил, – сказал тот. – Ты видел, как Лодер их совершил?
– Да, он совершил их.
– Он отвечает за них? – продолжал Фаулер.
– Конечно отвечает. Все время, пока мы были в отъезде, Лодер строил из себя большого босса.
Фаулер отпустил Стиви на место. В зале воцарилась тишина. Понимающе усмехнувшись присяжным, Боркен повернулся к Лодеру.
– Ты хочешь что-нибудь сказать в свою защиту? – тихо спросил он.
Его тон подразумевал полнейшую абсурдность любых попыток оправдаться. В зале по-прежнему стояла тишина. Боркен обвел взглядом присутствующих. Все глаза были прикованы к затылку Лодера.
– Ты хочешь что-либо сказать? – снова спросил Боркен.
Лодер смотрел перед собой, не говоря ни слова. Боркен повернулся к присяжным, застывшим на старой, потертой скамье. Вопросительно посмотрел на них. Все трое, как-то съежившись, зашептались. Затем тот, что сидел слева, встал.
– Виновен, сэр. Бесспорно, виновен.
Боркен удовлетворенно кивнул.
– Благодарю вас, джентльмены.
Толпа загудела. Обернувшись к залу, Боркен усмирил его одним взглядом.
– Я должен вынести приговор, – сказал он. – Как известно многим из вас, Лодер мой старый знакомый. Нас связывает многое. Мы друзья с детства. А дружба значит для меня многое.
Боркен остановился и посмотрел на Лодера.
– Однако есть вещи, которые для меня важнее дружбы. Выполнение приказа. Я в ответе за наше рождающееся государство. И иногда соображения государственного масштаба необходимо ставить превыше всего остального.
Собравшиеся в зале молчали, затаив дыхание. Боркен выждал несколько мгновений. Затем бросил взгляд поверх головы Лодера и едва заметно кивнул охранникам. Те подхватили Лодера под локти и рывком подняли его на ноги. Вывели из зала. Боркен встал, обвел взглядом толпу. Затем развернулся и вышел через двустворчатую дверь. Собравшиеся стали шумно подниматься со скамей и заспешили к выходу.
Ричер увидел, как охранники подвели Лодера к столбу на лужайке за домом суда. Боркен последовал за ними. Дойдя до столба, охранники с размаху толкнули на него Лодера лицом вперед. Потянули за руки, прижимая его грудью к облупившейся белой краске. Боркен приблизился к Лодеру сзади. Достал из кобуры «зиг-зауэр». Щелкнул предохранителем. Дослал патрон в патронник. Приставил дуло к затылку Лодера и нажал на спусковой крючок. Брызнуло алое кровавое облако, и над горами раскатилось гулкое эхо выстрела.
Глава 26
– Его зовут Джек Ричер, – сказал Уэбстер.
– Отлично, генерал, – заметил Макграт. – Полагаю, его помнят.
Джонсон кивнул.
– Военная полиция тщательно хранит свои архивы.
Все четверо по-прежнему находились в командном центре авиабазы Петерсон. Десять часов утра, четверг, третье июля. Из факса выползал длинный рулон с ответом на запрос. Лицо на фотографии было тотчас опознано. Послужной список был запрошен из архива Пентагона.