– Мы должны объединить наши возможности, – сказал Макграт. – Хотя бы на время.
Последовала пауза. Затем генерал кивнул. Он достаточно хорошо знал, каковы порядки в Вашингтоне, чтобы правильно расшифровать смысл этих слов.
– В моем распоряжении не так уж много возможностей, – ответил Джонсон. – Впереди День независимости и два выходных дня. Семьдесят пять процентов американской армии отправятся в увольнение.
Молчание. Настал черед Макграта расшифровывать слова генерала.
– У вас нет полномочий отменить увольнения?
Генерал покачал головой.
– Я только что говорил с Декстером. А тот говорил с президентом. Похоже, все остается в подвешенном состоянии до понедельника.
В маленьком помещении, заполненном людьми, наступила тишина. Дочь высокопоставленного государственного чиновника попала в беду, а главный крючкотвор Белого дома играет в политику.
– Уэбстер сказал то же самое, – подтвердил Макграт. – Он даже пока не может перебросить сюда спецподразделение по освобождению заложников. В настоящий момент мы предоставлены сами себе – мы трое.
Генерал кивнул Макграту. Этот почти интимный жест означал: «Мы с тобой оба высказались начистоту; мы знаем, каким унижением это для нас было, и ценим взаимную откровенность».
– Однако нет ничего плохого в том, чтобы подготовиться заранее, – сказал генерал. – Как правильно подозревает этот маленький человечек, военные любят проводить секретные маневры. Я собираюсь попросить кое-кого о личном одолжении, и мистеру Декстеру незачем знать об этом.
Обстановка стала чуть менее напряженной. Макграт вопросительно посмотрел на Джонсона.
– Передвижной командно-связной пункт уже в пути, – ответил генерал. Взяв у адъютанта подробную карту, он развернул ее на столе. – Место встречи назначено вот здесь.
Джонсон указал пальцем на точку к северо-западу от последнего населенного пункта перед Йорком. В этом месте шоссе делало плавный изгиб, перед тем как повернуть на север, где через шесть миль находился мост, перекинутый через овраг.
– Грузовики, которые вывозят станцию спутникового слежения, направляются именно сюда, – объяснил генерал. – Я предлагаю присоединиться к ним, оборудовать командный пункт и перекрыть за собой дорогу.
Макграт внимательно вгляделся в карту. Он понимал, что согласиться – значит полностью передать руководство операцией военным. А возразить – значит поставить под угрозу жизнь своего агента и дочери генерала. Тут он заметил, что палец Джонсона остановился на точке в полудюйме к югу от значительно более удобной позиции. Немного дальше на север шоссе сильно сужалось и выпрямлялось, открывая видимость в обоих направлениях. А окружающая местность становилась более суровой. Устраивать блокпост лучше в этом месте. Макграт удивился тому, что генерал сам этого не заметил. И вдруг его захлестнуло чувство признательности. Генерал все заметил. Но он дал Макграту возможность самому предложить лучшее место. Джонсон оставлял простор для маневра. Он не стремился к полному подчинению.
– А я бы предпочел вот это место, – сказал Макграт.
Он ткнул карандашом в точку к северу от пальца генерала. Джонсон сделал вид, будто изучает его предложение. Его адъютант сделал вид, будто восхищен проницательностью Макграта.
– Отличная мысль, – сказал генерал. – Перенесем место встречи сюда.
Макграт улыбнулся. Он прекрасно понимал, что грузовики с самого начала двигались именно в эту точку. Возможно, они уже были там. Генерал улыбнулся ему в ответ. Ритуальный танец был завершен.
– Что могут нам показать самолеты-разведчики? – спросил Броган.
– Все, – ответил адъютант. – Подождите, пока сами не увидите картинки. Вы не поверите, на что способны телекамеры, установленные на этих малышах.
– Мне это не нравится, – заметил Макграт. – Увидев кружащие над головой самолеты, эти ублюдки начнут нервничать.
Адъютант покачал головой.
– Они ничего не узнают. Мы используем два самолета, летающих по прямой с запада на восток и с востока на запад на высоте тридцати семи тысяч футов. С земли их никто не увидит.
– Это же больше семи миль, – заметил Броган. – Разве с такой высоты можно что-либо разглядеть?
– Для хороших объективов семь миль – это пустяк, – ответил адъютант. – Они покажут пачку сигарет, лежащую на тротуаре. Все полностью управляется автоматикой. Оператор на командном пункте нажимает кнопку, и телекамера снимает то, что ей скажут. Она может, например, зафиксироваться на выбранной точке на земле, передать через спутник высококачественное видеоизображение, а затем самолет возвращается, камера разворачивается и повторяет все заново.
– И заметить эти самолеты невозможно? – спросил Макграт.
– С земли они кажутся обычными авиалайнерами. Если посмотреть в небо, где-то в вышине будет виден инверсионный след. Непосвященный человек решит, что это какой-нибудь рейс «Пан Америкэн». Ему и в голову не придет, что это военная авиация проверяет, надраил ли он утром сапоги.
– С высоты семи миль можно будет пересчитать волосы на макушке у мерзавцев, – добавил Джонсон. – Как вы думаете, на что мы тратим доллары, которые выделяются на нужды обороны? Строим самолеты, которые распыляют над полями ядохимикаты?
Макграт почувствовал себя безоружным. В настоящий момент он не мог предложить ничего, кроме двух взятых напрокат двухлетних джипов, стоявших перед административным зданием.
– Мы составляем психологический портрет этого Боркена, – сказал Макграт. – Над ним работают специалисты из Квантико.
– А мы отыскали бывшего командира этого Джека Ричера, – сказал Джонсон. – Сейчас он занимает административную должность в Пентагоне. Он присоединится к нам и прояснит, что к чему.
– Предупрежден – значит вооружен, – кивнул Макграт.
Зазвонил телефон. Трубку снял адъютант Джонсона, который оказался ближе всех.
– Когда мы трогаемся в путь? – спросил Броган.
Макграт отметил, что его подчиненный обратился напрямую к генералу.
– Думаю, прямо сейчас, – ответил Джонсон. – Нас доставит на место армейский вертолет. В этом случае нам не придется шесть часов тащиться по дороге, верно?
Адъютант положил трубку. Казалось, он получил удар ногой в солнечное сплетение.
– Та ракетная часть… Мы потеряли с ней радиоконтакт, когда она находилась к северу от Йорка.
Глава 31
Выйдя в коридор, Холли усмехнулась. Женщина оставила свое оружие у стены за дверью. Вот чем была вызвана заминка. Женщина отперла замок, поставила поднос на пол, сняла оружие с плеча, прислонила его к стене, снова взяла поднос и лишь после этого толкнула дверь.
Холли сменила железную трубку на огнестрельное оружие. Таким ей еще не приходилось пользоваться. И у нее не было желания пользоваться им сейчас. Это был маленький пистолет-пулемет «Ингрэм МАК-10», давно снятый с вооружения, и не случайно. Над этим пистолетом-пулеметом смеялся весь класс академии Квантико, в котором училась Холли. Его называли оружием для телефонной будки. «Ингрэм» стрелял настолько неточно, что поразить из него противника можно было лишь в том случае, если тот находился в одной телефонной будке со стрелком. Мрачная шутка. И темп стрельбы слишком высокий – тысяча выстрелов в минуту. Одно прикосновение к спусковому крючку – и магазин пуст.
И все же «ингрэм» был более грозным оружием, чем кусок рамы от старой железной кровати. Холли проверила магазин. Он оказался полностью снаряженным, тридцать патронов. Патронник был пуст. Нажав на спусковой крючок, Холли проследила за работой механизма. Все действовало так хорошо, как только могло. Холли вставила магазин в приемник. Расправила ремень и перекинула «ингрэм» через плечо. Перевела предохранитель в положение автоматического огня и стиснула рукой пистолетную рукоятку. Крепко схватила костыль и заковыляла к лестнице.
На верхней площадке она подождала, пристально вслушиваясь. Ни звука. Холли медленно спустилась по лестнице, ступенька за ступенькой, держа пистолет-пулемет наготове. Внизу она остановилась и снова прислушалась. Все тихо. Холли пересекла вестибюль и подошла к двери. Приоткрыла ее и выглянула.
Улица была пуста. Однако она оказалась широкой, словно городской бульвар. Для того чтобы пересечь ее и оказаться в безопасности на противоположной стороне, молодой женщине потребуется несколько минут. Несколько минут она будет у всех на виду, открытая окружающим горным склонам. Холли оценила расстояние. Набрала полную грудь воздуха и крепче схватила костыль. Выставила «ингрэм» перед собой. Снова сделала глубокий вдох и пустилась вперед неровной трусцой, с силой втыкая костыль в землю, делая широкие прыжки здоровой ногой, водя пистолетом-пулеметом из стороны в сторону, чтобы прикрыть все подступы.
Наконец Холли добралась до развалившегося здания администрации округа. Обогнула его и двинулась на север, пробираясь сквозь густые заросли. Вошла в лес в тридцати ярдах от главной тропинки. Прислонилась к дереву и согнулась пополам, задыхаясь от напряжения, страха и радости.
Сейчас начиналось настоящее дело. То самое, к чему она готовилась всю свою жизнь. Холли вспомнила рассказы отца. Джунгли Вьетнама. Не дающий дышать страх дичи, за которой охотятся в сплошных зеленых зарослях. Пьянящая радость от каждого удачного шага, каждого преодоленного ярда. Холли мысленно представила сосредоточенные, серьезные лица тех, кого видела в детстве на военных базах. Вспомнила инструкторов в Квантико. Пережила заново разочарование по поводу назначения на кабинетную работу в Чикагском отделении. Вся подготовка пошла впустую – и только из-за того, кто она такая. Сейчас все было по-другому. Холли выпрямилась. Сделала глубокий вдох. Затем еще один. Ощутила вскипающие внутри гены. Раньше они казались нежеланными чужаками. Теперь ей стало тепло, хорошо. Значит, она дочь своего отца? Что ж, сейчас всем представится возможность убедиться в этом.
Ричер стоял, прикованный к стволу стофутовой сосны. Его притащили по узкой тропе, ведущей к Бастиону. Он сгорал от ярости. Сразу двух безответных ударов он не получал с раннего детства. Ярость заглушала боль и затуманивала рассудок. Жирный ублюдок сказал: жизнь за жизнь. Тогда Ричер корчился на земле, и в этих словах для него не было никакого смысла.