Меня словно ударили в сердце.
— Прости, — шепнула я. — Почему ты не сказал, что режиссер — твой друг?
— Хотел, чтобы ты думала, что сама добилась этой роли.
— Значит, ты считал, что на самом деле мне это не под силу?
Он мрачно покачал головой:
— Ты никак не могла получить роль. И я решил помочь. Но я считаю, что… приятнее самому добиваться всего.
— Откуда тебе знать?! — рыдая, крикнула я, тут же пожалев о своих словах. Я открыла было рот, чтобы извиниться…
Но тут наше авто остановилось. Шофер распахнул дверь.
— Пора веселиться. — Эдвард улыбнулся, но глаза его остались холодными.
Руперт с женой жили в шикарном особняке с бассейном, винным погребом и бальным залом, где с высоченного потолка свисали огромные хрустальные люстры. Модно одетые гости танцевали под музыку живого джазового квартета.
— Мои поздравления!
— Ну ты ловкач! И как ты только ухитрился!..
По пути к гардеробной к Эдварду то и дело подходили люди, поздравляя его с заключением сделки. Он, улыбаясь, кивал в ответ. Я покрепче вцепилась в его локоть.
— Прости, — шепнула я.
— Я жалею, что пытался помочь тебе, — ответил он едва слышно.
— Я не должна была лгать тебе. — Я закусила губу. — Но на сегодняшнем прослушивании кое-что произошло, и ты должен…
— Избавь меня от объяснений, — огрызнулся он. — Вот почему я предпочитаю через несколько недель заканчивать любую интрижку. Потому что потом начинается ложь!
Я резко остановилась. Меня вновь затошнило.
— Ты хочешь бросить меня? Только потому, что я не ходила на прослушивания?
— Потому что ты лгала мне. — Его глаза метали холодные искры. — Не хочешь быть актрисой — копай канавы, нянчи детей, стой за прилавком… сиди дома, в конце концов! Только не лги!
— Но прослушивания — это просто ужас, — пробормотала я. Мне все же хотелось объяснить ему все. — Тебе отказывают каждый день без капли уважения. Здесь у меня нет ни друзей, ни связей…
— Значит, хочешь вернуться в Лос-Анджелес? — Он смотрел на меня, зло прищурившись.
— Да. — Я совершенно не знала, что сказать. — То есть нет…
Лицо Эдварда приняло непреклонное выражение.
— Если хочешь, уходи.
Меня словно пронзило болью. Он, резко повернувшись, вышел из гардеробной. Мне оставалось лишь двинуться следом.
— Эдвард! — протянул чей-то слащавый голос. Обернувшись, я увидела, что к нам направляется Виктория Сен-Сир. — И Диана! Какой сюрприз! — Она смерила меня таким взглядом, что мое сексуальное коктейльное платье вдруг показалось мне мешковатой тряпкой. Особенно в сравнении с длинным элегантным туалетом, облегавшим ее стройное тело. — Как это мило, что вы еще с нами! Хоть и неожиданно.
С этого момента вечер превратился в кошмар.
Я крепко держалась за руку Эдварда, пока он пил портвейн с гостями и обменивался едкими репликами с Рупертом. Я старалась участвовать в разговорах, но все время чувствовала себя чужой. Я не принадлежала к их кругу. К тому же Эдвард все время делал вид, что меня здесь нет, и моя гордость жестоко страдала.
— Прошу прощения. — Я попыталась вырвать у него свою руку. — Мне надо выпить.
— Я принесу, — с холодной вежливостью предложил он.
— Нет. — Я все-таки выдернула руку. — Мне… нужно кое с кем поговорить. Прошу прощения.
Мне показалось, что в его глазах мелькнуло облегчение.
Мельком взглянув на Викторию, стоявшую поодаль в компании приятелей, я двинулась в другую сторону, к столу. Я накладывала на тарелку крекеры, хлеб, сыр — все, что, как мне казалось, могло успокоить тянущее чувство в животе.
Зачем говорить Эдварду о беременности, если он явно хочет закончить отношения?
— Это ненадолго.
Я оглянулась — Виктория стояла за моим плечом в сопровождении пары приятелей.
— Не обращайте внимания, — сказал один из них. — Она не привыкла к тому, что Эдвард приходит со своей дамой.
Со своей дамой? Это прозвучало так, будто мы были состоявшейся парой. Ну, по крайней мере, я отличалась стабильностью, не встречаясь ни с кем, кроме Эдварда. А он? Я вдруг вспомнила его поздние возвращения. Может, он встречается с кем-то еще? В конце концов, он не обещал хранить мне верность. Даже наоборот.
— Я не его дама, — пробормотала я.
— Тогда кто же? — поинтересовалась Виктория.
— Его… его физиотерапевт.
Все трое расхохотались.
— Значит, теперь это так называется? — глубокомысленно изрек один из мужчин.
— Это правда! — По крайней мере, это было правдой. — В сентябре Эдвард попал в аварию…
— Точно. — На запястье Виктории тихо звякнули усыпанные бриллиантами браслеты. — И тебя это не беспокоит?
— Что именно?
— Эта авария, — вздохнула Виктория. — Он так любил ту горничную, американку. — Она презрительно посмотрела на меня. — Кстати, ты на нее очень похожа. Она забеременела, и он заставил ее уйти с работы. Целый год таскал за собой по всему свету. Но когда отец ребенка согласился жениться на ней, она тут же бросила Эдварда.
— Он был испанским герцогом, — добавил ее приятель.
— Эдвард пытался заставить ее бежать, бросив мужа и ребенка, — продолжала Виктория. — К счастью, машина врезалась в гору. Но если бы герцог и герцогиня Алказарские выдвинули против него обвинения, Эдвард гнил бы в тюрьме. Где ему и место. Директором должен быть Руперт!
— Я знаю об этом, — холодно ответила я. — Но, что бы ни натворил Эдвард, он все равно достоин руководить «Сен-Сир Глобал». По крайней мере, он, в отличие от Руперта, не пытался сорвать сделку на много миллиардов! Он стоит двух таких, как ваш муж!
Глаза Виктории угрожающе блеснули.
— Ваша преданность достойна восхищения. Но позвольте дать вам дружеский совет. Я понимаю, Эдвард чертовски привлекателен. Когда я познакомилась с ним, я была готова на все, чтобы забраться к нему в постель. — Виктория поджала губы. — К счастью, я встретила Руперта до того, как успела натворить что-нибудь ужасное.
— К чему вы это все?..
Виктория усмехнулась:
— Эдвард — погибель для женщины. Он использует ее тело, разобьет ее сердце — и тут же вышвырнет за ненадобностью. Давно вы вместе? Два месяца? Три? В любом случае вы — уже отработанный материал. — Она сунула мне в руку визитную карточку. — Позвоните, когда захотите поплакать у кого-нибудь на плече.
И она величественно удалилась в сопровождении своей свиты.
Ничего не видя перед собой, я отошла от стола, неловко натолкнувшись по пути на стену, — и тут увидела, что позади меня стоит Эдвард. Интересно, давно ли?
— Веселишься? — спросил он, со странным выражением глядя на меня.
— Нет, — выдавила я.
— Выпей шампанского — станет лучше.
— Не хочу. — Я взглянула на Эдварда. Наверное, он как раз размышляет, как удобнее покончить с нашими отношениями.
— Я хочу домой, — со слезами в голосе сказала я.
Вокруг шумел праздник. Но, взглянув в мои страдающие глаза, Эдвард мягко произнес:
— Хорошо.
Мы вышли из дома. Машина уже ждала у подъезда.
Мы вошли в темный и тихий дом, и я сразу же направилась к лестнице. Но Эдвард остановил меня:
— Я не успел сказать тебе… Сегодня ты выглядела сногсшибательно. Ты была самой красивой в этом зале. Я был рад, что ты решила уйти: эти типы так беззастенчиво с тобой заигрывали, что я уж думал, мне придется разобраться с ними по-мужски.
— Заигрывали? — недоуменно откликнулась я. Я не заметила ничего подобного: мне казалось, я всю дорогу цеплялась за руку Эдварда и глупо молчала.
— Ты способна вызвать желание у любого мужчины. — Он провел пальцами по моей щеке, затем по шее. — Ты — самая соблазнительная женщина в мире!
— Соблазнительнее той, которую ты любил в Испании? — Я сама не поняла, как у меня вырвались эти слова.
Рука Эдварда замерла. Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Почему ты спрашиваешь?
— Виктория сказала, что ты целый год заботился о ней, помогал ей, когда она забеременела. Потом она вышла замуж за другого, но ты все равно любил ее и не хотел отпускать. Ты был готов умереть за нее… — Я замолчала.
— И что?
Он явно не считал нужным объяснять мне что бы то ни было. Мое сердце словно заледенело. Собравшись с духом, я спросила:
— А правда… что я на нее похожа?
Эдвард нахмурился:
— Это Виктория тебе сказала?
— Да.
— Ткнула пальцем в небо. — Его губы искривились в горькой усмешке. — Она никогда не видела Лину. Но она не угадала. Ты ни капли на нее не похожа.
Я вздрогнула. Лина. Значит, так ее звали.
— Почему ты так любил ее?
Эдвард сузил глаза:
— Почему ты так расспрашиваешь?
— Потому что…
Я замерла.
Просто мне надо было понять, что такого особенного было в той женщине, что он сумел так полюбить ее? Что привлекло его? Красота? Ум? Звук ее голоса? Запах ее духов? Ведь я жаждала от него такой же любви. Хотела, чтобы он захотел остаться со мной. Жить со мной. Растить ребенка.
Я любила его и хотела взаимности.
Я любила его — отчаянно и глупо.
— Диана?..
Я перевела дух:
— Просто интересно. — Я слабо улыбнулась. — После рассказа Виктории… Что в Лине было такого особенного?
— Особенного? — Глаза Эдварда были скрыты тенью. — Ничего особенного. Самая обыкновенная… Но она всегда казалась такой беспомощной… Делала вид, что я — единственный, кто может спасти ее. Стать ее героем. — Его жестокие чувственные губы скривила усмешка. — Именно я. Смешно, наверное. Но я почти поверил в это. Заботился о ней много месяцев, ничего не требуя взамен. Пока она не бросила меня ради негодяя испанца, который предал ее.
— Значит, дело в беспомощности? — И я могла бы быть беспомощной, подумала я. Именно так я себя и ощущала сейчас, глядя на Эдварда и понимая, что ничем не смогу заставить его полюбить меня и нашего будущего ребенка.
— Я думал, что сумел заслужить ее. — Он пожал плечами. — Заработать ее любовь.
— Любовь нельзя заработать, — возразила я. — Так не бывает.