[69]. Это был знак для святого отца, что прибыл человек, находящийся на службе ее величества королевы Виктории. Такой способ связи был оговорен еще в Лондоне и великолепно сработал. Когда прихожане потянулись на выход, а Джеймс, проявляя галантность, отошел в сторону, пропуская вперёд несколько семейных пар с многочисленными чадами, к нему подошел уже знакомый церковноблюститель и предложил следовать за ним. Спустившись на первый этаж, где проживали церковнослужители, они остановились перед квартирой, принадлежащей пастору.
– Заходите, мистер Найки, вас ждут. – Провожатый поклонился и удалился прочь, а Джеймс, предварительно постучав, открыл незапертую дверь и вошел.
Преподобный Томас Эллерби жил в Санкт-Петербурге почти пятнадцать лет. Свою духовную карьеру в столице Российской империи он начал в 1848 году. На Александровских заводах среди сотрудников резко увеличилось количество выходцев из Британии, и срочно потребовался пастырь, который мог бы вразумить заблудших агнцев и повести их за собой, не давая совершать неразумные поступки и впадать в ересь. Под последними понималось всё, что прямо или косвенно могло принести вред священной миссии, которая выпала детям Туманного Альбиона в этой варварской стране. Как известно, апостол Павел, говоря о премудрости Всевышнего, признавал, что «непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!». И никто из христиан, находясь в здравом уме, не посмеет оспаривать это. Но всё же, как это несправедливо, что необъятные просторы земель и лесов, таящие в себе неисчислимые богатства, по иронии судьбы, принадлежат не трудолюбивым британцам, а варварам московитам, по сравнению с которыми Атилла и Чингисхан могут служить образцами просвещенности и цивилизованности. И при этом они ещё плодовиты и воинственны, любознательны и смышлёны, а следовательно, представляют угрозу всей Европе и её жемчужине – Британии. Посему пастор Эллерби, будучи истинным англиканцем, усердно служил не только, а если быть искренним, то не сколько Богу, сколько Британской Короне, кою с 1837 года носила Виктория, ставшая последним монархом Ганноверской династии. Эта служба прерывалась на время Восточной войны, но после Парижского мира ему предложили место пастора уже в Англиканской церкви Иисуса Христа, и он с удвоенным старанием отдался делам духовным и земным.
За это время ему уже трижды приносили банкноту с обрезанными уголками, а сие могло значить только одно: ныне действующий император Александр Николаевич стал проявлять чрезмерную вольность в своей политике и явно не желал внимать мудрым советам, звучащим из Форин-офиса. А посему ему пора отправится на встречу со своим августейшим батюшкой, который почил в бозе несколько лет тому назад и перед этим наивно считал, что может быть ровней британскому льву. При всём этом преподобный Томас Эллерби, как и некоторая часть англиканских священнослужителей, коих именовали трактарианцами или оксфордскими богословами, с симпатией относился к православной церкви и настойчиво стремился установить с ней более тесные и братские взаимоотношения для воссоздания единства Соборной Церкви (так называли оксфордских богословов из-за большого количества трактатов, написанных ими). Попытки найти взаимопонимание как равноправных партнёров с Ватиканом не увенчались успехом, зато иерархи русской православной церкви отнеслись к этой идее более благожелательно. Пытаясь перейти от теоретических диспутов к практическим шагам, в 1840 году в Россию прибыла и нашла радушный прием со стороны светских и церковных властей представительная миссия, возглавляемая архидиаконом Уильямом Пальмером, вице-президентом колледжа Святой Марии Магдалины.
Для английского гостя была составлена программа поездок по необъятным просторам России по наиболее значительным лаврам и монастырям, ибо «в Петербурге навряд ли можно было увидеть истинное русское благочестие». Но британцы оставались верны себе, и в отличие от самого Пальмера, несколько священников рангом пониже уделяли больше внимания оружейным и конезаводам, дорогам и мостам, состоянию гарнизонов, что вызвало обоснованные подозрения в шпионаже. Скандалу не дали разгореться, и поскольку идеи самого Уильяма Пальмера не опирались на поддержку большей части прелатов англиканской церкви, мечты об объединении этих двух конфессий так и остались благими намерениями. Но аналогичные визиты продолжались, и у приезжих был легитимный повод посещать практически любой уголок Руси-матушки по своему выбору, ибо везде были монастыри, храмы и скиты. Были священники, кои десятилетиями проживали на территории Российской империи и занимались сбором полезной для Британии информации, кою никак нельзя было отнести к категории духовной, разве что считать за такую состояние духа российского воинства. Эта задача облегчалась тем, что, в отличие от прочих инославных религиозных обществ, российские приходы англиканской церкви не были подчинены Министерству внутренних дел, а находились под покровительством британского посольства. И более того, они пользовались правами экстерриториальности как своего рода представительства иностранного государства. Так, в Кронштадте почти тридцать лет прослужил скромным священником Ричард Блэкмор, прекрасный, добрый человек. За эти годы он великолепно выучил русский язык и обзавёлся массой друзей среди православного духовенства. Он занимался переводом на английский различных православных изданий, кои затем были опубликованы в Британии. А то обстоятельства, что в Кронштадте базировался флот, располагался пароходный завод и прочие весьма любопытные для иноземных глаз объекты, так это, право, просто случайное совпадение.
Беседа Джеймса и преподобного Томаса Эллерби продолжалась не более получаса. Если бы её случайно услышал посторонний, то, скорее всего, не нашел в ней ничего предосудительного. Пастор знакомится с новым прихожанином и заботливо расспрашивает оного о проблемах и нуждах, а также рассказывает о нюансах жизни в незнакомой ему стране. А тот, как и многие мужчины, чей возраст приближается к роковому сроку распятия Господа нашего Иисуса, предусмотрительно интересуется, есть ли в Санкт-Петербурге опытные эскулапы и насколько их услуги популярны среди местных аристократов. А если учесть обстоятельство, что сей джентльмен не только сам увлекается спортом, но и намерен внести свою лепту в создание клуба, который объединял бы поклонников конных состязаний, соревнований в стрельбе и пока малоизвестного в России английского бокса, то услуги искусного медикуса, сиречь врача, несомненно, будут востребованы. Но зная истинную цель миссии мистера Найки, о важности коей говорит сия банкнота, понятна истинная причина сего интереса. Ибо так устроен наш мир, что эскулап, как и священник, вхож во многие дома, и очень часто самые высокопоставленные пациенты и прихожане с ними откровенны. Но в отличие от тайны исповеди, нарушение клятвы Гиппократа не слишком уж большой грех, а посему следует всемерно помочь сему верному слуге ее величества королевы Виктории в его завуалированной просьбе.
В общем, встреча прошла очень плодотворно, а преподобный Томас Эллерби показал себя деловым человеком, а не ханжой и святошей, стремящимся при случае не преминуть напомнить чрезмерно назойливому просителю о том, что «Quae sunt Caesaris Caesari et quae sunt Dei Deo»[70] и невместно вовлекать истинного служителя Всевышнего в мирские дела.
Уже через несколько дней Джеймс почувствовал, что британская община его полностью приняла, и её поддержка позволила успешно решать почти любые вопросы. Ещё при императоре Николае Павловиче пустующее поле неподалёку от Павловского кадетского корпуса было передано в бесплатное пользование местным выходцам с далеких островов, «дабы устроить клуб для игры в крикет и иных спортивных забав, приличествующих лицам, кои относятся к благородному сословию». Но далее намерений дело не пошло, и хотя даже разразившаяся в 1853 году Крымская война, в коей Россия и Британия были противниками, не повлияла на право собственности английской общины на сию землю, работы так и не начались. Теперь всё изменилось, выравнивали и облагораживались поляны, строили помещения для конюшен, выгула лошадей и скачек с препятствиями, тиров, раздевалок и ринга для бокса. А ещё необходимо было разместить павильоны для публики, падкой на зрелища, предусмотреть рестораны, где можно было поднять бокал за здравие победившего всадника или залить огорчение от проигрыша своего фаворита. В общем, сей прожект, несмотря на немалые первоначальные затраты, обещал стать весьма прибыльным вложением капитала, и нашлось достаточно много состоятельных людей, готовых войти в состав товарищества, обеспечивающего строительство сего клуба. Причём среди них были не только подданные Российской и Британской корон, но и иных монархий Европы, на визитках коих были перечислены титулы и изображены семейные гербы.
Более того, витали некие слухи, что даже кто-то из имеющих кровное родство с царствующей династией не напрямую, но через доверенных людей поучаствовали в сем прожекте. Причем весомость их вклада состояла не сколько в денежных суммах, но в связях в высшем свете и при дворе. На протяжении года, пока шла стройка, Джеймс наблюдал, как с ростом стен зданий клуба увеличивался его личный капитал и положение в обществе. Всё было абсолютно законно, не вызывало ни малейших подозрений со стороны полиции или жандармерии. Единственно, что заставило мистера Найки немного насторожиться, было появление среди зевак и журналистов, с завидной регулярностью посещающих сию стройку, Вильгельма Штибера, который был полицейратом[71] в секретной полиции короля Фридриха Вильгельма Прусского.
Джеймс был прекрасно осведомлен о талантах сего человека и том, что он после смены монарха на троне королевства был приглашен в Россию для организации иностранного филиала охранки и обеспечения безопасности императора Александра II во время заграничных поездок. Эта опытная ищейка могла увидеть и понять слишком много, но к счастью, Штибер большую часть времени проводил в европейских странах, отслеживая уголовных и политических преступников, представляющих угрозу для безопасности Российской империи, и появлялся в Санкт-Петербурге достаточно редко. Торжественное открытие клуба было назначено на весну 1859 года. Заминка была только за погодой, поскольку весеннее благоденствие прибавит шарма сей цер