[86]. В самой Вере, стрелявшей в Трепова и оправданной присяжными, я не сомневалась, а вот ее товарищи – они ведь из «Чёрного передела». Скорее всего, именно это их и спасло от немедленной расправы жандармов. Смогут ли они? Вот в чем была загвоздка. А тут еще исчез Николаев.
И вот этот день наступил!
Сергей Мезенцов
«Ваше императорское высочество! Прошу уделить мне две-три минуты для приватного разговора. Это крайне важно». Нет… Не убедительно! Надо так: «Ваше императорское высочество! У меня находятся данные о коварных планах нашего врага»… Это еще хуже. Как же мне так обратиться к Михаилу Николаевичу, чтобы великий князь оторвался от дел и дал мне время на разговор? «Ваше императорское высочество! В мои руки попали документы, которые могут помочь в расследовании взрыва в Зимнем дворце. Прошу уделить мне несколько минут для приватного сообщения». Хм… это как-то интереснее выглядит… Наверное, надо что-то такое и сказать.
Оказавшись в столице, я стал невольным заложником той секретности, которую вокруг моей фигуры создали покойные уже генерал Мезенцов и государь Александр, второй этого имени. Быть конфидентом императора – великая честь, но никто из слуг и крупных чинов обо мне ничего не знал. В свое время Александр Николаевич оформил на меня липовое наследство троюродного дяди, бывшего шефа жандармов. Это позволило мне официально уйти в отставку, а государю финансировать меня из личных средств через подставных лиц. Но подать сигнал и попросить о встрече с императором я не мог из-за отсутствия оного. Когда мне стало известно, что Михаил Николаевич имеет все шансы взойти на царство, я решил, что мне надо выйти на него. Папка с документами жгла мне руки. Их было достаточно для того, чтобы навсегда сделать Россию и Британию непримиримыми врагами. Но только будущий император мог решить: дать сим документам ход или похоронить их во мраке истории. Если эту папку уничтожить, то всё… Все мои труды окажутся втуне. Я сделал то, что мне было приказано, а теперь… готов даже к вечной отставке без мундира и привилегий.
Терзала, терзала меня мыслишка, что надо предстать пред очи вновь избранного императора, вдруг выберут не Михаила? Константин или Николай, как старшие братья, имеют определенно большие права, не говоря о маленьком Михаиле Александровиче, а тут еще британские родственники могут напомнить о себе. Много кто может. Пасьянс получается настолько многофигурный, что сам черт ногу сломит. И всё-таки считаю, мне надо скорее с себя скинуть эту ношу. И пусть мне скажут, что я смалодушничал, но иначе никак не могу. А посему следую к дворцу, в котором обитают Михайловичи. По словам доверенного человека, князь возвращается к девяти часам, не ранее, иногда и позднее того.
Я подхожу по набережной Фонтанки так, чтобы карета с великим князем была мне по дороге. По привычке, дойдя до Новомихайловского дворца, оглядываю площадь, оценивая обстановку. Не могу сказать, что она мне нравится. Вроде бы ничего необычного не вижу, две пары прилично одетых супругов, скорее всего, чиновников, несколько рабочих, которых полицейский просит отойти от подъезда подальше, они и отходят к тумбе с афишами, о чем-то споря и жестикулируя, как-то хаотично передвигаясь. А вот эти два господина в штатском слишком похожи на агентов охранки, одеты одинаково, ведут себя слишком настороженно, нда-с, несерьезно. Видел я, как работает охрана у серьезных господ, это же показуха какая-то, не говоря об этих напыщенных гвардейцах на входе со здоровенными дрынами, почему их не вооружили револьверами? Неужели сложно догадаться, что при нападении короткий ствол будет сподручнее? Или по уставам не положено? Так господам террористам на уставы начхать, они только рады будут, что противу них солдатик с винтовкой, которую надо снять, затвор передернуть, да еще умудриться прицелиться. Ах да, еще суметь при этом попасть куда-то… В общем, если бы я был народовольцем, то смог бы тут шороху наделать. Ну вот, чуть запаздываю… Карета промчалась, только что-то не то… Михаил-то вроде должен в блиндированной карете ездить, которую шестерка коней тянет, иначе никак… Ах, вот и она, а это кто из первой кареты выходит? Сыночек? Идет к карете отца, который уже вышел и разворачивается к сыну, черт, они сейчас в дом зайдут, и я не смогу в их разговор встрять, крайне невежливо получается, но… не ждать же другого раза?
Да что это за чертовщина? Я как-то упустил тот момент, как рабочий запустил в карету саквояжем. Это потом понял, что он не видел, кто из кареты вышел, вот и отработал как задумано было, а не видел потому, что их оттеснили к тумбе, вот и вышел угол слишком неудобный. На счастье, но саквояж попал тоже для метавшего неудачно – в лошадь, тут же раздался взрыв, меня мотнуло, приложив к ограде, но повезло – только спину сильно зашиб, сумел даже подняться. Портфель отметил, рядом валяется, и тут же увидел, что князь и его сын лежат у стены замка, куда их вдавила взрывная волна, оба без сознания. Потом раздались выстрелы. Это гвардейцы, которые чудом не пострадали, стреляли в рабочих, швырнувших бомбу в великого князя. Те тоже стреляли из револьверов, но как-то вяло и все мимо! А вот на солдатиков я зря грешил.
Вот падает метнувший бомбу, вот еще один, но замечаю, что к князю подбегает высокий молодой человек с револьвером и кинжалом. Откуда он взялся? Так это же тот, что прогуливался тут с дамой… Черт подери! Бросаюсь наперерез, успеваю достать револьвер, взвести курок, а господинчик уже у князя, стреляет, вроде бы попал, но в кого, сына или отца? Мне наплевать – стреляю два раза. Террорист складывается пополам, думаю, что не жилец. И тут вижу, как на меня нацеливается дуло револьвера. Что за хрень? Неужели гвардеец-поручик с бомбистами заодно. Не успеваю проститься с жизнью, как револьвер плюется огнем. Я остался жив! Оборачиваюсь назад! Про дамочку забыл! Зря я это, а тебе, поручик, спасибо! Дамочка роняет револьвер и как-то некрасиво скукоживается у ног павшей от взрыва лошади. Тут опять раздаются выстрелы. Да что это такое сегодня? Сколько их? Я и князья закрыты обломками кареты – досталось гвардейцам, понимаю, что сейчас я – последний рубеж обороны. А у меня четыре выстрела в запасе. А сколько врагов? Понятия не имею. Тут появляется рыжий такой в рабочей одежде, и я стреляю навскидку. Удачно. Три патрона! ТРИ! Перезарядить не успею. Если что! А тут почти от ворот прорывается еще один с полным набором террористамодника: револьвер в правой руке, а стилет в левой. Первый раз промахиваюсь, прилетает в ответ, но тоже мимо, бережет меня святая Ольга Полоцкая! Направляю точно двоечку в корпус, успевая рассмотреть, как тело террориста заваливается назад, только стилет мелькает, по дуге уносясь куда-то за спину противника. И тут краем глаза ощущаю, что смотреть надо было бы в другую сторону. А это еще одна мамзель обошла обломки кареты и теперь смотрит на меня прицеливаясь. Б…дь это же сама… Понимая, что не смогу ответить, разворачиваюсь так, чтобы закрыть собой великого князя Михаила. Бамц! Револьвер в руках дамочки глухо рявкает, и что-то обжигает мне грудь. Вот и пришел тебе конец, Сергей! Еще разок, ежели не промажет, то… Банг! Это откуда-то сзади! И в груди дамочки расплывается красное пятно. Она смотрит на себя как-то удивленно, не понимая, что уже мертва, оседая безжизненной куклой… Ну вот, перестрелку с дамочкой проиграл! Поворачиваю голову. Ба! Это стрелял Михаил Николаевич Романов лично… Он смотрит на меня несколько удивленно. В глазах темнеет. Понимаю, что могу отправиться на небеса, успеваю прошептать:
– Портфель! Документы! Важно! Лично в руки!
И сознание окончательно покидает меня…
Глава двадцать седьмая. Что это?
Пока ОЖИДАЕМОЕ постучится в дверь – НЕПРЕДСКАЗУЕМОЕ с тобой уже распивает дома чай.
Санкт-Петербург. Новомихайловский дворец.
23 февраля 1880 года
Великий князь Михаил Николаевич (Конюхов)
Вот это да! Так вашу так и перерастак! Это что же, я своей рукой пристрелил саму Веру Засулич? Ну и вывороты истории! Как она тут вообще оказалась? Или это просто лицо схожее? Да нет, быть такого не может! А… б… как больно! Что это за время такое б…ское? Второй раз меня тут взрывают за неполные десять дней! Ну, сейчас приложило не так сильно, но опять-таки головой, которая, как известно, дело темное, врачеванию и изучению не подлежит. С уровнем современной медицины ни МРТ мне не сделать, ни рентгена на худой конец! Пропустят там разрыв сосуда – и прощевай, дорогой великий князюшко… Абидна! Как говорят в любимой моим телом Грузии. Вот же незадача. Выстрелил! И попал! Вообще-то тут прямо бои местного значения развернулись. А в целом получилось так: взрыв – меня унесло и впечатало в здание, я так понял, что сына бросило на меня, им и придавило. Поздоровкались! Я очнулся внезапно, сознание как бы вынырнуло из тьмы, да и был я без сознания не так уж и долго. Перед собою я увидел довольно крепкого мужчину среднего роста с простецким добрым лицом и окладистой бородой. Он был в партикулярном платье, но чувствовалась в нем офицерская выправка. Во всяком случае, револьвер в его руках лежал как влитой, да и стрелял сей господин более чем удачно. Я почувствовал, как пошевелился Николя, он застонал… Понимая, что еще ничего не закончилось, я захотел заполучить какое-то оружие, но кроме наградного золотого оружия – неудобного палаша, который я еще и придавил телом, у меня под рукою ничего не было, да если бы и палаш, мне что, им в террористов метать? Ожидая, что они помрут от смеху? Но тут раздался еще один выстрел, тело «сына» дернулось, я попробовал его как-то повернуть, найти рану и прижать ее, остановить кровь и тут наткнулся на кобуру. Надо мной опять загавкал револьвер, но раскатов грома было несколько. Оружие уже легло в руку. Тут я увидел, что женщина с вытянутым овалом лица и довольно длинным носом, густыми черными бровями, похожая на поляч