Распорядитель праздника взмахнул платком, и под мелодию песни «Марш британских гренадёров» шестнадцать специально подготовленных мужчин, разбившись на пары, вынесли на центр поля восемь деревянных столбов, кои и были установлены в заранее пробуренные ямы, образовав квадратный ринг со стороною в 24 фута. Через закреплённые на них кольца протянули два ряда верёвок, а посредине просыпали мел таким образом, что получился почти что правильный квадрат стороною в один ярд, именуемый в правилах как «скретч». Как только сии действия были закончены, они, повинуясь новому знаку церемониймейстера, выстроились в две шеренги лицо к лицу, образовав таким образом проход, через который на ринг под новый марш вышел Том Сэйерс в сопровождении двух секундантов и помощника. Из одежды на нем были лишь короткие до колен штаны и ботинки. Обнаженный торс убедительно демонстрировал внушительную мускулатуру, а его талия была затянута чемпионским поясом из алого бархата с прикрепленными серебряными щитами, на коих были выгравированы имена предыдущих чемпионов. Одновременно глашатаи перечисляли победы, одержанные Томом, и наиболее впечатляющие подробности поединков. Но неожиданно, по знаку церемониймейстера, они замолчали, и на поле на мгновение установилась полная тишина.
Все присутствующие затаили дыхание, ибо именно сейчас британский чемпион должен был подтвердить своё желание биться с любым из присутствующих. Вызов прозвучал, но проходили секунда за секундой, а ответа не следовало. Как вдруг из группы морских офицеров, к коим спустился с трибуны великий князь Константин Николаевич, прозвучал громкий уверенный голос:
– Я готов биться!
Церемониймейстер и все организаторы празднества были ошарашены столь неожиданным ходом развития событий. По опыту аналогичных схваток они ожидали, что вызов примет человек гигантского роста и обладающей силой Геркулеса. Но незнание приёмов бокса, а также колоссальный опыт, полученный в десятках поединков, обеспечит Тому победу, а столь явные преимущества в росте и весе сделают её ещё более зрелищной. Что же касаемо физической силы, то британцу её более чем хватало. А что можно ожидать от этого молодого человека в мундире капитана второго ранга, заранее сказать невозможно. Но делать было нечего, правила были оглашены, а кроме того, судя по всему, великий князь вполне одобряет сей порыв, а посему чуть позже последовало следующее объявление:
– Господа, вызов принят. Против чемпиона Англии Тома Сэйерса будет биться капитан второго ранга Лукин. А посему те ставки, кои были сделаны на возможную победу господина Никто, теперь следует отнести на господина Лукина. Поединок состоится через полчаса.
Через назначенное время оба соперника зашли на ринг и пожали руки. Русский противник облачился в свободные шаровары с небольшим напуском на мягкие сапоги. Единственное, что объединяло боксёров, так обнажённый торс и отменно развитая мускулатура. Среди присутствующих подданных королевы Виктории и той части русской публики, кою можно было отнести к категории англоманов, волной пробежали презрительные ухмылки и чуть слышное: «Barbarian, wild skiff»[102]. Зато присутствующие в немалом количестве казаки лейб-гвардии его величества полка, направленные на сие празднество для обеспечения порядка, были весьма довольны таким выбором одежды, и возглас «любо!» заглушил змеиное шипение британцев и их приспешников. Тем временем сопровождающие боксёров секунданты вытянули жребии из цилиндра, коий снял с собственной головы церемониймейстер. Удача улыбнулась британскому боксёру, и он получил право выбрать для отдыха тот угол ринга, в котором было не так жарко и солнце меньше слепило глаза. Капитану Лукину пришлось удовольствоваться противоположным. Далее следовал выбор цвета платка, что следовало привязать к столбу в своём углу, а в случае проигрыша он становился трофеем победителя. Двое судей сперва внимательно изучили подошвы обуви соперников на предмет наличия шипов, коих разрешалось иметь не более трёх, а затем приступили к не менее важной процедуре – выбору рефери, от которого зависело, куда качнутся весы Немезиды в случае спорных моментов. Нельзя не сказать, что выбирать было из кого и желающих хватало по одной простой причине – деньги! По правилам это было пять процентов от суммы приза из части победителя, а при таком скоплении народа и громадного количества ставок рефери имел все шансы мгновенно разбогатеть.
После окончания этих процедур соперники заняли свои места в противоположных углах скрэтча, а секунданты покинули пределы ринга. Том привычно принял боксёрскую стойку, правая рука была приподнята, а левая опущена. Вот его противник повёл себя весьма странно. Он не повернулся к нему боком, а стоял прямо, руки со сжатыми кулаками были в полусогнутом состоянии чуть ниже уровня плеч. Лицо русского не выражало никаких эмоций и было абсолютно невозмутимым, но вот глаза напоминали взгляд матёрого зверя, уверенного в победе. Однако эти размышления были весьма своевременно прерваны сигналом к началу боя, и британец атаковал. Для себя он уже мысленно нарисовал план поединка: если не получится сбить русского с ног в первые же минуты, то тогда придётся рассчитывать на свою выносливость и довести противника до изнеможения в бесконечном количестве раундов.
Дальнейшие события удивили и расстроили большинство из присутствующих, ибо почтенная публика настроилась на длительное и красочное зрелище в духе театральных постановок и гладиаторских боёв. И даже некоторые дамы, готовые и умеющие в любой момент падать в обморок, были не против, если прольётся, ну пусть совсем немножко крови. Но, как видно, у капитана Лукина были свои планы на сей счёт, а посему, увернувшись от кулака британца, он сделал правой рукой молниеносное движение, в чём-то напоминающее действия горничной при стирании пыли с крышки фортепиано. Отличие было лишь в скорости, с коей его ладонь достигла головы Тома. Несмотря на то, что со стороны этот удар не выглядел могучим, британец замер на месте, заметно покачиваясь и лихорадочно пытаясь прийти в себя. Но законы поединка суровы, и спустя мгновение ему прилетела ещё одна «пощечина», но на этот раз нанесённая ногой в плечо. Этого было более чем достаточно, и британский боксёр рухнул навзничь. Наблюдающие за боем секунданты бросились на ринг и попытались поднять своего бойца под бдительным наблюдением рефери. Тома подняли на ноги, но самостоятельно стоять он не мог, и двое мужчин с трудом его удерживали. После коротких переговоров секундантов с рефери последний огласил свой вердикт: бой окончен, победителем объявляется капитан Лукин!»
Далее последовали поздравления со славной викторией от великого князя Константина Николаевича и офицеров, его сопровождающих, передача в качестве заслуженного трофея платка, принадлежавшего проигравшему британцу, и иные положенные по сему случаю почести. Кстати, к большому удивлению англичан, капитан Лукин поинтересовался состоянием здоровья Тома и, получив позитивный ответ, изъявил желание пожать руку «достойному сопернику» и «настоящему спортсмэну». А от имени Константина Николаевича британскому боксёру передали некую сумму денег «на лечение». Точный размер сего «утешительного приза» не назывался, но, судя по всему, его можно было отнести если не к царской категории, так к великокняжеской точно. Не остался без подарка и победитель. Капитану Лукину великий князь вручил собственные карманные часы, изготовленные русскими мастерами Бронниковыми полностью из капа и ценившиеся дороже золотых. Но совершенно неожиданно Дмитрий Константинович через три дня получил ещё один подарок, который он в дальнейшем хранил рядом с именными часами. Это был кинжал, изготовленный оружейником Уллу-Базалаем, коий преподнесли ему в дар трое наиболее уважаемых казаков из числа полков, находящихся в столице. Весть о победе русского офицера над британцем в рукопашном бою мгновенно разнеслась, и выборные вручили ему сей клинок со словами: «Славно бились, ваше высокоблагородие, сразу видно, казаки обучали. Прими, в знак уважения».
Кстати, сии факты не остались незамеченными со стороны репортёров и стали темой нескольких газетных статей и причиной резкого роста тиража этих номеров. Естественно, что радовались русской виктории далеко не все. Многие британцы и их alter ego[103] из числа местных членов и кандидатов в члены английского клуба остались без тех денег, кои рассчитывали получить после победы британца, делая на него крупные ставки. А потом это показательное пренебрежение к европейской моде и выход на ринг практически в мужицком платье на радость черни в казацких мундирах. Нет, такое спускать нельзя и следует изрядно покарать наглеца, причем сделать это так, чтобы победа показалась ему хуже поражения. По своему обыкновению англичанка попыталась нагадить и сделать это чужими руками. Причём на первый взгляд у них были на руках все необходимые карты, включая козырного туза, в качестве которого выступал действующий указ почившего в бозе императора Николая I, в коем было сказано следующее: «Кулачные бои как забавы вредные вовсе запрещаются». Были и иные аргументы, кои состояли в том, что «невместно офицеру и дворянину кулаками махать и мужицкими ухватками нарушать спортивное празднество» или же «англичане, культурная и просвещённая нация, с коей мы только начали восстанавливать дружеские отношения после войны, а тут такая оплеуха их чемпиону» и прочая, прочая, прочая. И все эти аргументы через нужных людей в нужное время легли на письменный стол императора Александра II, именно когда государь находился в нужном, по мнению интриганов, настроении, то бишь гневливости, и настроенный казнить, а не миловать.
Кто знает, не озаботься великий князь Константин Николаевич предупредить своего венценосного брата о своих планах, то на радость англоманов ждала бы капитана второго ранга Лукина дорога дальняя, в края неблизкие на службу в Беломорскую флотилию на единственный боевой корабль на ту должность, что и для мичмана маловата будет. А уж сроки возможного возвращения в Санкт-Петербург можно было определить исходя из критерия: когда рак свистнет. И это был не самый худший для «нарушителя высочайших указов и потрясателя основ» исход. Но, увы, организаторов сей диверсии ожидала полная конфузия и жесточайший разнос тем, кто преподнёс сию ябеду пред очи государевы. Сперва Александр Николаевич обманчиво мягким голосом, при звуках которого возникало непреодолимое желание немедля расстегнуть крючки воротника мундира, ставшего внезапно тесным, и возникали нехорошие аллегории с удавкой, поинтересовался: можно ли считать, что просвещённые и культурные британцы, открывая спортивный клуб, планировали там заниматься «забавами вредными»? И ежели капитан Лукин «ухватками мужицкими попытался нарушить спортивное празднество», то отчего двое судий и рефери, будучи коренными англичанами, не пресекли сие безобразие, а напротив – признали его победу?! А на робкую попытку возражения на предмет небывалого для Российского Императорского флота ущемления чести офицера и дворянина государь изволили вспылить и сопроводить громовой удар кулака такими истинно крепкими народными выражениями, что несущие караул за дверью гвардейцы уважительно крякнули. Но упрямство британцев сродни ослиному, и последовал второй заход, теперь через фрейлин и фаворитку императора. В результате, как им показа