— Уже, — откликнулся кто-то.
Захар окинул взглядом отряд. Все работали слаженно. Степан тяжело дышал, но кивнул:
— Жив.… пока жив.
Когда подростков передали медикам, команда стояла у машин, вытирая ледяную воду с лиц.
— Хорошая работа, — наконец сказал Захар.
Степан посмотрел на Ваньку и кивнул:
— Молодец.
Тот расплылся в улыбке, но тут же посерьёзнел, чтобы не выглядеть слишком довольным.
— И ты тоже молодец, — бросил Ян Максиму, но тут же добавил: — Но в следующий раз без рукожопства. Люди от этого мрут.
Максим ничего не ответил, но внутри пообещал себе больше не допускать таких ошибок.
Машина плавно выехала с обочины, Клим уверенно держал руль, проверяя через зеркало состояние команды. Все молчали, кто-то восстанавливал дыхание, кто-то просто смотрел в окно.
— Следующий вызов, — Захар посмотрел на планшет. — В городе, бабушка не может попасть в квартиру. Работаем.
У Степана в кармане завибрировал телефон. Он глянул на экран — жена.
— Диспетчерская, прием, — голос в рации на фоне звучал дежурно, но Степан почти не слышал. Он принял вызов.
— Да, — коротко бросил он.
— Ты уже работаешь? — холодный голос с той стороны.
— Да. Всё штатно.
— Даже не позавтракал.
— Не хотел будить, — без эмоций ответил он.
— Всё как всегда…. — раздался усталый выдох. — Ладно, не буду отвлекать.
Степан молчал. В трубке наступила тишина. Давящая многотонной плитой. Он убрал телефон в карман и откинулся на спинку кресла.
— Всё нормально? — тихо спросил Ян, склонив голову.
Степан выдохнул и прикрыл глаза:
— Всё как всегда….
Глава 3
Теплый свет ламп в комнате отдыха спасательной станции создавал иллюзию уюта. Команда собралась за небольшим деревянным столом, на котором стояли стаканы с горячим чаем. У каждого из них была своя техника восстановления после смен: кто-то молчал, грея ладони о стакан, кто-то травил байки о прошлых вызовах, стараясь снять напряжение.
— Ну что, герой, — Ян встал, хлопнув по плечу Степана. — Я тут решил, что следующий заплыв в ледяной воде будет моим. В смысле хватит с тебя славы, я тоже хочу свой кусок.
Степан только хмыкнул, потягивая чай. Ян был молодым и азартным, но иногда его слова поднимали настроение. Только не сегодня.
— Ты сам-то как? — Захар присел рядом. — Выглядишь хреново. Может к медику?
— Всё нормально, — ответил Степан, избегая взгляда и равнодушно пожал плечами. — Работа как работа.
— Ты в зеркало себя видел? — вмешался Клим. — На такого “нормального” и страховку не оформят.
Все засмеялись, кроме Степана. Он, наоборот, почувствовал, как раздражение закралось под кожу. Смех звучал как эхо, отдаленное и лишенное смысла. Усталость сковывала тело, а мысли блуждали в далеких, холодных воспоминаниях. Степа с трудом поддерживал разговор, всё чаще думая о чём-то своем. Захар нахмурился, но не стал донимать. Командир знал, что в случае с такими, как Кулешов, иногда лучше просто дать время.
Степан медленно двигался по мокрым улицам весеннего города. Фары его машины прорезали белую пелену, осветляя дорогу, которая тянулась перед ним словно бесконечный коридор. По обе стороны улицы виднелись витрины со свежими весенними цветами. На автобусной остановке пара, обнявшись, делила одну кружку кофе, укрывшись шарфом. Чуть дальше дети бегали по лужам, оставленным тающим снегом. Казалось, весь мир жил своей жизнью, наполненной теплом и радостью. И только его жизнь стояла на паузе.
Ключ повернулся в замке с легким щелчком. Квартира встретила его влажным запахом весны и тихими шагами Елены. Свет в прихожей не был включен, но в комнате горела тусклая лампа. Все выглядело на своем месте: идеально сложенные вещи на диване, аккуратно вымытые полы, вытертая до блеска мебель. Уют, созданный руками жены, скорее раздражал, чем радовал. В этом порядке было что-то механическое, лишенное жизни и смысла.
— Ты дома? — осторожно спросила Елена, выходя из кухни. В руках у нее был поднос с чашкой чая и вазой с мандаринами. Её взгляд был настороженным и Степа внезапно ощутит себя абьюзером, хотя ни разу даже не прикрикнул на жену.
— Да, — коротко ответил Степан, скидывая ботинки и стягивая куртку. Он едва взглянул на нее, устало направляясь в ванную. Сил не осталось совершенно.
Вода в душе оказалась горячей. Настолько горячей, что сначала обжигала кожу, но Степа не убавлял температуру. Капли барабанили по плечам, смывая грязь и усталость прошедших суток. Но даже это не помогало избавиться от чувства тяжести, которая словно прилипло к его телу.
Когда Степан вышел из ванной, запах мандаринов окутал его. Елена сидела на краю дивана, аккуратно перебирая кожуру. Ее лицо светилось тихой заботой, но было заметно, как сильно она старается не нарушить его личное пространство. И это тоже бесило.
— Как прошла смена? — спросила она, почти шепотом.
— Как обычно, — отозвался он, сухо.
Ее взгляд опустился, Елена не стала настаивать. Знала, что разговоры после смен для Степана — слишком тяжелая тема. Она встала, убрала кожуру мандаринов и тихо скрылась на кухне.
Степан остался один в гостиной. Он сел на диван, устало потер лицо руками. Тишина снова стала единственным собеседником. Все в квартире казалось чужим: уютный свет, ароматы, даже забота Елены. Он чувствовал себя гостем в собственном доме, где все было слишком аккуратным и правильным — как в жизни, которую он больше не мог назвать своей. Казалось, будто эта квартира была создана для другого человека, не для него.
Звук телефона вырвал его из этого состояния. Экран мигал. Захар. Командир, казалось, всегда знал, когда стоит позвонить.
— Да, Захар, — глухо произнес Степан, поднося трубку к уху.
— Ты дома?
— Да. Всё нормально.
— Точно? Ты был на странный сегодня.
— Всё хорошо. Просто устал, — коротко отозвался Степан. Он не хотел обсуждать личное. Особенно сейчас.
— Ладно, если что, звони. Перед сменой приезжай на базу пораньше, нужно кое-что обсудить. Хорошего отдыха.
Захар положил трубку, но слова про "отдых" вызвали у Степана лишь горькую усмешку. Он медленно поднялся с дивана, глядя на окна, за которыми продолжалась чужая, праздничная жизнь. С тяжелым сердцем направился в спальню, где, не раздеваясь полностью, лег на кровать. Его тело моментально погрузилось в тяжелую, но долгожданную усталость, и через несколько минут он уже спал, словно провалившись в ледяную полынью. В спасительную тишину.
Резкий звук телефонного звонка разорвал тишину спальни, словно сирена в зоне бедствия. Степан резко дернулся, будто его разбудили не звук, а выброс адреналина. Казалось, что звон исходил не откуда-то извне, а изнутри, пронизывая его тело холодной волной тревоги. Степан раздраженно перевернулся на другой бок, закрыв голову подушкой. Но звонок не утихал.
— Лена, возьми трубку! — выкрикнул он, уже не скрывая злости. В голосе прозвучало больше усталости, чем раздражения.
Тишина. Никакого ответа. Только пронзительный звук телефона, который бил по нервам с одинаковыми интервалами.
Да что это за херня?
— Лен, — позвал он ещё раз. — Что за шутки?
Глава 4
Елена плотнее прикрыла дверь в спальню, чтобы не мешать мужу и тенью проскользнула на кухню. Результат теста ДНК лежал перед ней на столе, словно извивающаяся змея. Лена никак не могла оторвать взгляд от холодных букв и цифр, которые подтверждали, что Степан не являлся отцом ребёнка, которого она носила. Руки предательски дрожали, но она заставила себя развернуть лист до конца, надеясь найти хоть что-то, что изменит правду. Но бумага была неумолима. «Отцовство практически исключено»
Вот так просто и понятно. Но в то же время очень больно и досадно. Слёзы подступали к глазам, но она не дала им волю. Уже привыкла сдерживать себя, привыкла к тому, что ее чувства никого не волнуют.
«Я хотела удержать его. Хотела, чтобы у нас был шанс. Но кого я обманываю?»
С силой смяла конверт, в котором лежал результат, и раздраженно откинула в сторону. Внутри поселилась пустота, такая же, как в отношениях со Степаном. Ее любви оказалось недостаточно для двоих, а обман только усугубил пропасть между ними.
«Он никогда не полюбит меня, — пронеслось в голове осознание. — А я больше не могу жить так. Не могу быть кем-то, кто постоянно терпит и надеется.»
Елена равнодушно смотрела в окно и изо всех сил старалась справиться с сокрушительной волной отчаяния, что поднималась изнутри. Степан не был отцом ее ребёнка. Это была только ее ошибка, ее обман, ее выбор. Она думала, что сможет все исправить, что ребёнок станет связующей нитью, но эта ниточка оказалась слишком тонкой. И она оборвалась…
«Зря я все это затеяла,» — горько подумала Лена.
Её любовь к Степану была сильной, но изматывающей. Она устала надеяться, что однажды он посмотрит на нее иначе. Хотела быть рядом любой ценой, но эта цена оказалась слишком высокой. И была заплачена сполна.
Тяжелый вздох сорвался с губ. Елена аккуратно сложила бланк и убрала его на место. В ящик, где хранились все документы. На время, пока не решит, как действовать дальше. Рассказать Степану правду пока язык не поворачивался, а выбросить — рука не поднялась.
Елена сидела на кухне, держа в руках чашку с остывшим чаем. Ее взгляд был устремлен в окно, за которым лужи мерцали в свете уличных фонарей. Она пыталась сосредоточиться на чем-то простом — на ритмичном падении капель дождя, на приглушенном шуме города, — но резкая боль в животе заставила ее вздрогнуть. Пальцы сжали керамическую чашку, как будто это могло помочь подавить нарастающий спазм.
— Всё хорошо, — прошептала она себе, сделав глубокий вдох. — Это просто тренировочные схватки. Рожать ещё рано.
Муж спал в соседней комнате после очередной тяжелой смены. Когда он вернулся домой, усталость была почти осязаемой, поэтому Елена не решалась потревожить его. Прекрасно понимала, как сильно Степа нуждался в отдыхе и подумала, что справится сама.