— Так не пойдет, — его голос стал жестким. — Ты можешь говорить, что тебе плевать, но это не так. Ты не тот человек, который бросает свою команду. Так что давай, Степ, выкладывай.
Кулешов молча пил, глядя в пустоту, будто Захара вообще не было. Его плечи были опущены, дыхание ровное, но жесткий взгляд выдавал шторм внутри.
— Что случилось, Кулешов?
Захар сел напротив. Без слов. Без утешений. Просто рядом.
Минуты тянулись долго.
— Расскажи мне, — произнес Захар.
Степан сглотнул, но молчал. Грудь стянуло железными обручами. Он не мог сказать эти слова вслух. Не мог признаться даже самому себе. Но потом сжал кулаки. Его затрясло.
— Она умерла, — прошептал тихо. — Я не смог спасти.…
Тишина разорвала воздух. Захар не сразу понял, о чём он говорит. Но затем увидел, как у друга задрожали пальцы. Как он не смог больше сдерживать дыхание.
— Лена.… — сдавленно добавил Степан. — И наш ребёнок.
Где-то внутри сломалось последнее сопротивление. И Степан заговорил. Голос был тихим, срывающимся, но он говорил. Про больницу. Про тишину. Про слова врача, что врезались в память навечно. Про то, как он не услышал ее. Про то, как жизнь его разлетелась на части и собрать воедино уже нереально.
Когда Степа замолчал, кухня погрузилась в гнетущую тишину. Захар не стал говорить, что время лечит. Не стал говорить, что всё наладится. Он просто был рядом.
— Тебе что-то нужно? — тихо спросил он.
— Нет, — выдохнул Степан и сжал переносицу пальцами.
Ничего ему уже не было нужно. Вообще ничего.
Так хотелось напиться и хоть ненадолго отключить мозг от этого адского котла, но алкоголь не брал совершенно. Опьянение не наступало. Никакой анестезии.
Тишину разорвал резкий звонок телефона. Захар вздрогнул, вытащил мобильный из кармана и глянул на экран. Марина.
— Чёрт, жена, — пробормотал он, не торопясь отвечать.
— Ну давай, возьми, — усмехнулся Степан. — Точно по делу.
Захар нахмурился, но всё же нажал «ответить».
— Ты где? — голос Марины был злым и усталым. — Опять где-то носишься в чёрт знает сколько ночи? Дежурства нет, но тебя опять нет дома!
Захар глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться. Не сейчас. Не в эту ночь.
— Марин, давай потом. Я занят.
— Конечно. Занят. Как всегда! — зло выпалила она. — Опять с кем-то разбираешься? Может, хоть раз подумаешь о семье? Или я уже где-то в конце списка твоих вечных неотложных дел?
Захар сжал челюсти. Глаза потемнели. Он коротко вдохнул через нос и сбросил звонок, не дослушав. Не время.
— Не говори ничего в отряде, — голос Степана был твердым. — Я не хочу этих взглядов. Никого не хочу. Просто делай вид, что ничего не знаешь.
Захар задержал на нем взгляд. Не считал этот подход верным. Они были одной семьей и поддерживали своих сослуживцев, как родных. Скрывать от них такую информацию было неправильно. Но давить сейчас на Степу тоже не имело смысла.
— Как скажешь, Степ, — медленно кивнул Захар. — Как скажешь…
На улице уже светало. Захар сел за руль, завел машину и выехал с парковки. Дороги были пусты. Город только просыпался, а внутри у него все кипело.
Телефон завибрировал. Марина.
Он пару секунд смотрел на экран, потом всё-таки принял вызов.
— Ну что, до утра там собираешься сидеть? — она сразу пошла в атаку. — У тебя вообще семья есть или ты теперь ночуешь у всех своих бойцов по очереди?
— Марина, — тихо выдохнул Захар.
— Не начинай. Мне все надоело! Я постоянно одна, ты на службе или с "ними"! У нас сын, между прочим! Ему отец нужен, а не командир чёртов!
— Я понимаю….
— Нет, ты ничего не понимаешь! Ты просто привык, что все стерпят!
Острая боль пронзила верхнюю область груди. Захар резко остановился у обочины и, не дослушав претензии жены, сбросил звонок. Дыхание давалось с большим трудом.
«Этого ещё не хватало», — пронеслось в его голове.
Захар закинул под язык таблетку и приоткрыл окно. Положил руки на руль, сжал его. А потом просто опустил голову и прижался лбом к холодному пластику.
Он просто задолбался.
По-настоящему. Глубоко. До костей.
Глава 8
Голова раскалывалась. Словно кто-то забыл выключить отбойный молоток в черепной коробке. Горло пересохло, рот словно слипся изнутри.
Степан открыл глаза. Потолок. Белый. Безмолвный. Безжизненный. Слишком яркий от утреннего света, что пробивался сквозь шторы. Он хотел отвернуться, но тело не слушалось.
Пахло перегаром, несвежим потом и чем-то кислым. Он пошевелился и понял, что лежит на диване в одежде. Куртка валялась рядом, на полу. Пустая бутылка — чуть дальше.
Он закрыл глаза. Не потому, что хотел спать. Потому что не хотел ничего вспоминать.
Но память была беспощадна.
Голос врача. «Мы сделали все возможное, но.…»
Лицо Захара. Молчаливое. Тяжелое. «Расскажи мне».
Степа застонал. Придушенно, почти беззвучно. Внутри все сжалось. Было ощущение, будто сердце вытащили и оставили рядом, просто чтобы оно мучительно билось на виду.
Не выдержав пытки, он сел. Медленно, будто через вязкую воду. Мир пошатнулся. Пульс бухал в висках, как кувалда, по телу прошел озноб.
Похороны.
Мысль, как лед. Он сжал кулаки. Надо. Бумаги. Морг. Ритуальные. Цветы. Кто-то должен этим заниматься. А кто, если не он?
Степан поднялся и поплелся в ванную. С трудом умылся, смотря на свое отражение. В нём не было ничего. Только тень.
На кухне включил чайник. Молча. На автомате. Нашел кружку, на дне которой ещё пахло мандариновым чаем. Её кружка. Её любимый сорт.
Налил кофе. Чёрный. Горький.
Сел у окна. За стеклом — обычный весенний день. Люди спешили, дети бежали в школу, пожилой мужчина с пакетом шел по тротуару. Машины, город, утро.
Степа смотрел на это, будто через аквариум. Все было рядом, но не имело к нему никакого отношения.
Вспомнилось, как они с Еленой сидели на этой кухне. Она ела мандарин, он пил кофе. Она что-то говорила. Он смотрел в окно. Не слушал.
Теперь стало слишком тихо. И слишком поздно.
Невольно вспомнилось их знакомство.
Ветер сдувал с тротуара первые опавшие листья. Степан тогда шел к травматологу — что-то с плечом после тяжелого выезда. Очередь была долгой, в коридоре шумно. Среди белых халатов мелькала она — тишина среди гвалта. Тонкая, в меру улыбчивая, аккуратная.
— Вам плохо? — спросила Елена, когда он немного поморщился, потирая руку.
— Да нет, ерунда, — отмахнулся Степан, но улыбнулся в ответ.
— Подождите, — она коснулась его плеча, — я принесу лед.
Так и началось. Лена оказалась медсестрой в этом центре. Подносила препараты, контролировала давление у стариков, вечно что-то записывала в блокнот, где каждый листок был аккуратно выровнен.
Через неделю Степан снова появился в мед. центре. С плечом все было нормально, но он знал, что хочет увидеть ее. Он провожал ее после смены до остановки. Потом — до дома. Она жила с матерью в однушке, но всегда встречала его у лифта.
— Может, на чай? — однажды спросила Лена, как будто это был пустяк.
Он согласился. Не потому, что хотелось — просто не было причин отказываться. Он был один. Вечные смены, ночные выезды, никакой личной жизни. Лена была мягкой, ненавязчивой. Тихая, с теплыми руками. Такая, которую хочется обнять, потому что она не сопротивляется.
Отношений у него давно не было. Все как-то не складывалось. Работа съедала все время и силы. А тут было просто. Уютно. Привычно.
Через две недели он начал тяготиться. Улыбка Лены казалась ему липкой. Ее бесконечные вопросы «ты как?» — раздражали. Он не чувствовал. Совсем. Ни тепла, ни желания быть рядом.
Уже собирался расставить все по местам. Даже фразу в голове прикинул: «Ты хорошая, просто не для меня». Все честно, без претензий.
Но Лена его опередила.
— Я беременна.
Сказала это так просто, как будто речь шла о новой работе. Ни угроз, ни истерик. Просто факт.
Он сидел на ее диване. Напротив стояла ваза с мандаринами. Уже тогда. Он помнил эту вазу отчетливо.
Степан молчал. Минуты три. Может, пять. Потом кивнул.
— Давай поженимся.
Не из любви. Из долга. Из мужского «надо». Потому что так правильно.
Лена заплакала. Но не от боли. От облегчения. Он тогда подумал — неужели она правда хотела этого. Его. Его пустоты. Его безэмоциональности.
А он.… Он просто согласился. Потому что это был шаг, не требующий чувств. Только ответственности.
Так все и началось. А закончилось ещё хуже.…
Телефон завибрировал на столе, выдергивая Степана из тягостных мыслей. Он посмотрел на экран. Ян — сослуживец и близкий друг. Стиснув зубы, принял звонок.
— Алло.
— Степ? Это Ян, — в динамике раздался бодрый голос. Будто бы из параллельной реальности. — Ты где пропал? Все волнуются.
Степан завис на пару мгновений, подбирая правильные и нейтральные слова. Врать не хотелось, но и вызывать жалость тоже.
— Временные трудности. Не бери в голову.
— Может, встретимся? — неожиданно предложил Ян. — Посидим, как раньше. Пообщаемся.
Идея была заманчивой, но невыполнимой. У Степана было слишком много дел и слишком мало времени.
— Извини, брат, не могу пока, — его голос звучал ровно, почти безжизненно.
— Понял, — тихо ответил друг. — Но, если что — звони. Серьёзно. Я всегда готов помочь.
— Спасибо, Ян. Я помню.
Он сбросил звонок и залпом допил остатки кофе. Пора…
***
Вера заглянула из кухни, держа в руках чашки с чаем.
— Ну как? — спросила она, осторожно ставя их на стол.
Ян только покачал головой:
— Ничего не рассказал. Как будто вообще не хочет говорить.
Они сидели втроем у Яна и Веры дома. Майя на диване, листала что-то в планшете, но глаза были прикованы к лицу Яна.
— Степа, — Вера сокрушенно покачала головой и опустилась рядом с мужем. — Явно что-то случилось, но он не хочет рассказывать. Слишком гордый и не попросит помощи.