Молодая женщина в смятении следила за тем, как наемница точными, короткими движениями правит клинок — так, словно и клинок, и сама эта работа ей милее всего на свете. Во имя Сеггера! И при этом она так спокойно говорит о человеке, которого любит, который, по ее словам, изменил ее жизнь?
— Около года я жила при больнице, училась у почтенного Пирса, — продолжала Тэм. — Потом бабушка Асварта умерла, и мне пришлось вернуться в Коклейну. Родственники думали, что смогут лишить меня наследства, но не тут-то было. Я наняла стряпчего, большого доку в запутанных имущественых исках и наследственных делах… За замок я биться не стала, однако отсудила небольшой дом в городе, недалеко от порта, и деревню в трех конных переходах от нашего замка. Чтобы было на что жить, если не удастся заработать своими руками. А я вполне могла остаться без работы, потому что в Аккении к женщинам-лекарям относятся… как бы сказать…
— Их не любят?
Тэм отложила брусок и кисло усмехнулась.
— Скорее наоборот. Слишком любят. И сильно возмущаются, когда не встречают взаимности… — она выдержала красноречивую паузу. — В общем, местный лекарь взял меня в помощницы только потому, что я уже многое умела. И домой я ходила только к женщинам. Но я и не гналась за деньгами. Служанку нанимать не стала, готовила себе сама. Если возникала нужда прибрать дом, приглашала девушку из соседнего трактира, а воду таскали парнишки-лотошники.
Тэм вздохнула, подняла меч и посмотрела вдоль клинка, чтобы проверить, не повело ли лезвие.
— В общем, дом у меня был не самым роскошным в городе. И все-таки, когда в Коклейну пришла «Нахалка Луна»…
Она замолчала, словно потеряла мысль, и уставилась на брусок в своей руке.
— Ты отправилась в порт?..
— Нет. Ночью у одной старой купчихи случился приступ грудной жабы. Я освободилась только к Утренней страже и едва пришла домой, уснула. А проснулась только под вечер. Сами понимаете, никто не прибежал ко мне и не сказал, что мне следует бежать в гавань…
Снова молчание. Флайри видела, как изуродованная шрамом щека Тэм чуть заметно подергивается. Но может быть, это просто от усталости?..
— Одно время я думала: «если бы не та купчиха»… — проговорила наемница, неожиданно оборачиваясь к ней. — Но знаете, как говорят? «Чему быть, того не миновать». На все воля Пресветлого Сеггера. Не оказалось бы той купчихи — случилось бы что-нибудь другое, и мы бы все равно встретились. Если не на Гаванской улице, так у памятнику Мертвому грузу или где-нибудь еще. Не в этот день, так на следующий. Я это чувствовала. Потому что когда мы столкнулись, Сегарх тоже меня узнал. Позже я спрашивала его: неужели такое возможно? Но его это даже не удивило.
— Не удивило… что?
— То, что мы встретились и узнали друг друга. Да и меня, по правде говоря, тоже. Я начала удивляться, только когда стала вспоминать, как все было. А его удивило… Его удивило, когда я сказала, что он может плевать на ковер и называть кота сукиным сыном. Ковров у меня не было, и кошек тоже. Он плохо понимал шутки.
— И что ты ответила?
— Ответила: «Ничего страшного, купим»… Словом, через три месяца он сделал мне предложение. Кстати, до сих пор не понимаю, как ему удалось получить согласие моей родни — если и хотела спросить, то все забывала. Платок я носила ровно три дня, а на четвертый нас обвенчали, и…
— И он отправился в экспедицию.
— Нет. Он остался в Коклейне до конца зимы. Потом его отправили в рейд к южному побережью, и из Укарды он послал за мной… А за океан он отправился ровно за два года до Катаклизма.
— А почему ты не поплыла с ним?
— Что бы я делала на корабле? Разве что готовить еду вместо кока. Лекаря бы из меня не вышло, хотя я многому научилась. А главное… вы знаете, почему считается, будто женщина на борту приносит несчастье?
Флайри пожала плечами.
— Корабль отправляется в плавание не на один месяц, — Тэм отложила брусок и взяла другой, более мелкий. — Все это время у моряков нет никакой надежды увидеть живую женщину. Понятно, что в ближайшем порту они наверстают упущенное. Но это потом, а пока они размышляют так: нет женщин — и ладно. А теперь представьте, что кто-то взял с собой жену. Или наложницу. Что будет? Даже будь она страшна, как умпи, на второй день пойдут разговоры: «У него есть, а у нас нет!» А еще через два дня начнется бунт.
Наемница печально кивнула и некоторое время разглядывала бруски, словно те были частями той самой головоломки… и она никак не могла решить, стоит ли складывать из нее картинку.
— Так что мне оставалось только ждать. Никто не верил, что он вернется. Даже торговец, который поручился за него перед императором — а он давно знал Сегарха, потому что доверял ему сопровождать свои караваны, когда на море бесчинствовали пираты.
— Но Сегарх вернулся… — сказала Флайри. — Через полтора года. С двумя кораблями из семи.
— Из восьми. Но откуда вы это знаете?
— Слухами земля полнится. Мне тогда было тринадцать лет.
Тэм улыбнулась и покачала головой.
— Он не просто пересек океан. Он привезли зверей, которые там обитали, невиданные растения и даже двух тамошних жителей — мужчину и женщину. В жизни не видела ничего более странного. Пучеглазые, уши оттопыренные, точно лист манжетки, кожа серая, как зола… Оба были ростом со взрослого человека, но сложены, как трехлетние дети: пузатые, ручки и ножки тоненькие… Жаль, что они умерли по дороге.
— И как же Сегарх сумел их довезти?
— Приказал засунуть их в бочку с питейным зельем. Команда, лишившись ежедневной чарки хмельного, едва не устроила бунт, чего раньше не случалось. Но когда эти два корабля вошли в гавань Коклейны, все разом забылось. Их приветствовали как героев…
— Они и были героями, — тихо произнесла Флайри.
— Да. Как переменчивы люди! Император, который не хотел даже слышать об экспедициях, устроил во дворце прием. Сегарх получил чин адмирала и был назначен наместником вновь открытых земель. Не прошло и полгода, как к новому континенту отправился флот из двадцати семи больших кораблей. Теперь все были готовы платить: и император, и купцы… Они сами предлагали деньги! Сами, вы представляете? Я стояла на пристани и смотрела, как они уходят за горизонт. Огромные, могучие, и паруса у них словно из белого золота…
— Да… — Флайри вздохнула. — Помнишь стихи?
— Взгляни на корабль, и пленит тебя вид его.
Гоняется с ветром он, несясь по течению,
И, кажется — птица он, что крылья расправила
И с неба в волны стрелой низринулась…
— Кулуб аль-Ан? — с улыбкой спросила наемница.
— Да. Кулуб аль-Ан, — Флайри устроилась поудобнее и потерла затекшую ногу. — Маг и поэт, который в год девятьсот девяносто шестой от исхода Туллена совершил путешествие к берегам Ваннвея… и остался там навсегда.
— В год девятьсот девяносто шестой от исхода Туллена… Сейчас так уже давно никто не считает, — Тэм передернула плечами, отложила брусок и принялась полировать клинок суконкой. — Сейчас скажут «в год семьсот девяносто третий до Катаклизма».
— Вся наша жизнь разделилась на «до» и «после» Катаклизма, — проговорила Флайри. — Но только для нас. А для тех, кто родится года через два…
— Для них он станет чем-то вроде исхода Туллена… — отозвалась наемница. — На самом деле, я с тобой не совсем согласна. У каждого человека свое летоисчисление. Свои вехи, которые делят его жизнь на «до» и «после». Потом происходит еще что-то, и старое летоисчисление сменяется новым.
«Так оно и есть. Раньше летопись моей жизни разделялась на две главы: „до встречи с Адрелианом“ и „после встречи с Адрелианом“. Так было раньше. А теперь…
Теперь просто „до Адрелиана“ и „после Адрелиана“».
Она не заметила, как опустились веки, но вместо полумрака на миг погрузилась в бело-золотое ничто.
Раскаленный белесый песок пустыни… раскаленное белесое небо… горизонт тает в мареве, словно солнце выпаривает его… И в ушах стоит звон, словно тысячи стеклянных песчинок-колокольчиков перекатываются в голове.
— Вам стоит прилечь, Флайри, — неожиданно произнесла наемница. — Извините, но глаза у вас красные, и это не от слез. Боюсь, если бы возлюбленный увидел вас в таком состоянии, это разбило бы ему сердце. Давайте сюда плащ…
Она сунула меч в ножны, распустила завязки кожаного мешочка.
— Вот, возьмите. Думаю, у вас такого снадобья нет, — из мешочка появилась плоская баночка с притертой крышкой. — Разотрите ноги, будет легче.
Мазь оказалась легкой, словно таяла в пальцах, и пахла лавандой. Она слегка холодила кожу, но по мышцам вскоре разлилось приятное тепло.
— Они должны были доплыть до того материка, — голос наемницы звучал уверенно и твердо, даже чересчур, по мнению Флайри, уверенно. — Если Сегарх не сбился с курса… Он отправился во второе плавание за полгода до Катаклизма. Первое продолжалось полтора года. Значит…
— Значит, он успел достичь берега?
— Именно. Вот на что мне нужны деньги: пересечь океан и найти его.
— Если разобраться, ты собираешься повторить его подвиг, — заметила Флайри.
Тэм прищурилась.
— Никогда так не говорите. Есть подвиг, а есть долг. Подвиг совершает тот, кто прокладывает путь, а не тот, кто идет по его следам. Но мне и в самом деле проще. Мне не нужны корабли. Похоже, океана больше нет. Так говорят охотники за сокровищами, которых я встретила в Дельпе. Эти люди отправляются в океан и ищут корабли, что когда-то затонули, хотя это очень опасно. По их словам, у человека, если он не владеет мечом и магией, нет надежды пройти хотя бы пару лиг по топи и остаться в живых.
— Как я понимаю, ты пыталась нанять кого-то из них?
Тэм передернула плечами.
— Вообще-то, я отправилась в Дельп просто для того, чтобы увидеть, что осталось от моря. Эти люди очень не любят чужаков и стали со мной разговаривать только после того, как убедились, что я неплохо владею клинком. Договариваться с ними бесполезно. Они не верят, что тебе даром не нужны сокровища с затонувших кораблей. Ты можешь поклясться будущим своих потомков до сорокового колена и пресветлым Сеггером, — но над тобой только посмеются. Потому что такие клятвы они слышали если не сотню раз, то десяток уж точно. И никакие деньги не помогут. Либо это будут жалкие крохи по сравнению с тем, что они привозят из своих вылазок… либо они решат, что дело нечисто. Например, ты перебьешь их всех на обратном пути и загребешь сокровища и деньги свои заодно вернешь. Потому что сами они поступили бы именно так… В общем, я решила не настаивать — пусть каждый остается при своем мнении… И это оказалось очень мудрым решением. Они много рассказали мне об океане. И показали пару занятных уловок…