— Неужели голосок прорезался? — саркастически спрашивает, стоит нам сесть в машину.
— Ты не дал мне и слова сказать, — нервно пристегиваю ремень безопасности, дернув его изо всех сил на себя. — Вылетел как ядро из пушки.
— Можно подумать, ты не понеслась с корта как ужаленная пчелой, — «шпилька» в мой адрес. — Первая включила режим молчания.
— Потому что говорить об этом не хотела.
Боже, дай мне сил хоть что-то ему объяснить.
— С чего бы это вдруг? Нечего путного сказать? Ну так солги. Может обоим легче будет, — мчится по дороге, как гонщик на трассе.
— Дай мне время, Тимур, — выходит как-то жалобно, умоляюще. — Я все тебе расскажу, но не сейчас. Не так, — обвожу круг в воздухе. — Не спонтанно, на повышенных тонах. Это очень тяжело. Ты не предст…
На весь салон орет громкая музыка мобильника Тимура. Чертыхнувшись, он нажимает кнопку на панели управления автомобилем. Слышится крик, грохот, неразборчивые слова. Явно что-то случилось. Или просто связь такая плохая.
— Какого черта у вас там происходит? — Воронцов так сильно орет, что уши закладывает. — Сергей, ты меня слышишь, мать твою?
Злится. Нервничает. Крепко руль сжимает до побелевших костяшек. Сворачивает направо и уже больше скорость прибавляет.
— Тимур Андреевич, — голос как из трубы, еле слышен. — У нас ЧП на объекте в Воронеже, — сигналы сирен смешиваются в какофонию.
— Что?
Тимур съезжает на обочину. До элитного района каких-то пять минут, но он не может вести. Вижу, как руки трясутся. Сама дрожу и нервно тереблю ремень.
— Взрыв на стройке объекта в Воронеже. Есть пострадавшие. Полиция и медики уже на месте. Скоро и пресса примчит. Вам срочно нужно приехать.
— Сам не знаю, насколько уезжаю в Воронеж, — перекладывает телефон к другому уху, застегивает сумку и забирает со столика ключи с бумажником. — Может на неделю, а может, и целый месяц там проторчу. Маргарита Алексеевна, вся работа в фирме ложится на вас. Отмените все встречи, совещания и прочие поездки. Поднимите на уши наших юристов и отдел безопасности. Отчет мне нужен как можно скорее.
Засовывает телефон в задний карман. Мечется взглядом по комнате, старательно игнорируя мое присутствие. Неподвижно сижу на кровати, не зная, что ему сейчас сказать. Пожелать удачи или попросить себя беречь? А может вообще радостно провозгласить, чтобы он там задержался подольше? Глядишь, и срок нашей сделки быстро истечет.
— Только не делай гребанных глупостей в мое отсутствие, — приказывает, стреляя предупреждающим взглядом. — Буду звонить по возможности, и проверять тебя, Алиса. Не стоит меня злить и провоцировать выходками как в клубе.
— То есть мне взаперти сидеть, да? — язвлю, откуда-то набравшись храбрости. — Сообщать тебе о каждом своем шаге? Или ты тут камеры установил, чтобы меня… Ай!
Закрывает мне рот ладонью и наклоняется вперед. Чувствую исходящую от него силу, мощь и опасность. Странные ощущения проносятся ураганом. То ли мне нравится это в нем, то ли страх вызывают?
— Если бы я хотел держать тебя взаперти, милая, — шепчет мне прямо в губы, — то закрыл бы в квартире на двадцать пятом этаже. А тут тебе дается, — движение языком по нижней губе заставляет еле слышно простонать и сгрести пальцами шелковое покрывало, — свобода действий. Без особого фанатизма.
Резко отстраняется, лишая меня своего адского тепла. Восстанавливаю учащенное дыхание. Свожу вместе ноги, дабы избавиться от пульсации. И просто наблюдаю, как Тимур, молча, выходит из комнаты, уезжая на строительный объект, откуда вернется очень и очень не скоро.
Глава 34
Алиса, три недели спустя
— Алиса, когда ты вернешься? — вместо приветствия из трубки раздается строгий голос мамы. — Тебе не место в том… доме. Отца скоро выписывают. Тебе нужно быть с семьей, а не с этим… мерзавцем.
— Мама, прошу тебя. Давай не будем поднимать тему наших взаимоотношений с Тимуром. Все равно ни к чему хорошему это не приведет.
Пролистываю ленту новостей, чтобы хоть что-то узнать о расследовании аварии на строительстве гостиницы в Воронеже. За последний месяц мало что изменилось. Лишь только пресса мусолила изо дня в день, какие все сволочи и что о безопасности тут мало кто думал.
Словно кто-то решил изрядно подпортить репутацию Тимура, который не покладая рук, пытался во всем разобраться. Даже о своих частых звонках позабыл. Иной раз напишет сообщение, а потом пропадет на несколько дней.
Да, возможно я и скучала по нему. Хотелось услышать его голос. Посмотреть на него по видеосвязи. Но в тоже время эта внезапно появившаяся свобода меня очень обрадовала. Я часто встречалась с подругами, лишь бы не находиться в одном доме с любопытной прислугой. Да и Дина уехала к родителям, а потом и вовсе с друзьям куда-то отправилась. Так что я была избавлена от ее общества, как и от посещений Ирины Львовны.
Странно, но мама Тимура в его отсутствие не прибегала с угрозами и не шантажировала. Она просто ушла в режим тишины. Не знаю даже к добру ли это или нет?
— Алиса, ты меня вообще слушаешь?
Вот о моей маме такого не скажешь. Последнее время мы с ней все чаще и чаще разговариваем по телефону, иной раз ссорясь. Она требует от меня рассказать всю правду про мое пребывание у Воронцова. А я всегда съезжаю с темы.
Ведь не могу ей рассказать о нашей сделке. Что деньги на операцию и спасение компании появились в результате, так сказать, продажи моего тела бывшему парню.
— Мамуль, через пару дней я смогу вернуться.
Я очень соскучилась по маме. Да и папу хочется видеть не на больничной койке, а в родном доме. Ему нужно возвращаться в былую форму, а то совсем похудел, осунулся и стал старше своих лет.
Мы сможем вернуть его к нормальной жизни. В последний визит к нему в клинику именно это и пообещала.
— Хорошо, что отец не знает о твоих выходках. Не хватало еще Мише нового приступа, — мама фыркает. — Как здорово, что те деньги на операцию тебе подруга дала, а не… ублюдок Воронцов.
Сердце больно сжимается. На глаза наворачиваются слезы. Я лгунья, которой очень и очень стыдно. Но в тоже время совесть свою заталкиваю куда подальше. Этой козе не стоит появляться, когда дело касается близких для меня людей.
— Мам, мне нужно бежать, — откладываю в сторону планшет и поднимаюсь с кровати. Что-то я сегодня заленилась, а ведь обещала с Милой по магазинам пройтись. — Я позвоню.
— До скорого, дочка.
На душе кошки скребут. Мир словно вмиг все краски потерял. Мне неприятно обманывать маму, но и правду ей знать не нужно. Может, через пару месяцев решусь, когда я отойду от сделки с Тимуром.
Снова звонок смартфона. Неужели, подруга уже приехала? Что-то она рано.
— Мил, мы же на полпервого договаривались, — даже не посмотрела на имя абонента.
— И куда ты, черт возьми, намылилась, Задорожная?
— Тимур, — выдыхаю его имя, тут же оседая обратно на кровать. Что-то ноги вдруг ватные стали.
Дрожь распространяется по всему телу. Сердце подпрыгивает в груди. Приходится переключиться на громкую связь, иначе телефон на пол уроню. Удобнее усаживаюсь. Улыбаюсь как дурочка, словно Тимур рядом и видит меня.
Уууууу, Задорожная, точно мозги потеряла. Забыла, с чего вы начали, и снова старые грабли достала?
— По-моему, я задал тебе вопрос.
Рьяно представляю, как он сидит у себя в офисе и постукивает от нетерпения пальцем по столу. Глаза прищурены. Скулы сводит. Ноздри раздуваются от злости.
Дикий, бешеный зверь, наметивший себе жертву.
— Я хотела с подругой по магазинам пробежаться, — отвечаю честно, зная, что и такой ответ ему не понравится.
— А мне сообщить не стоило, да?
— Можно подумать, ты бы мне что-то на это ответил, — бросаю ему вызов своей дерзостью. — От тебя ни слуху, ни духу не было целую неделю. Так что не нужно…
— Как будто я тут прохлаждаюсь, — рычит так, что сейчас из трубки весь вылезет и хорошую трепку мне задаст. — Только недавно все, блядь, разгребли из-за одного ублюдка. А ты мне еще мозг выносишь своей обидой, Задорожная, — что-то разбивается, от чего вздрагиваю и уже жалею, что на звонок ответила.
— Хватит орать, Воронцов, — тоже в долгу не остаюсь. — Нормально разговаривай со мной.
— Ты заслуживаешь сейчас не разговора, а хорошего, качественного траха. Чтобы ходить потом неделю не могла.
— К счастью, ты далеко, — подтруниваю над ним, показывая язык трубке.
— Но это дает нам возможность немного поиграть, — азарт в голосе, смешанный с похотью.
— О чем это ты?
Какой-то гипноз мною овладевает. Кровь бурлит и в жидкий огонь превращается. На подсознательном уровне понимаю, что он задумал. Страшно и так любопытно.
— Мы с тобой как-то этим занимались, детка, — хрипло, возбуждающе, до безумия соблазнительно. — Помнишь?
Да такое вряд ли забудешь. Тогда впервые я испытала оргазм по телефону. И сейчас это все повторится вновь.
— В чем ты?
— Шелковая пижама. Майка и шорты, — разглядываю свою домашнюю одежду.
— Представь, что я рядом с тобой, — закрываю глаза, принимая правила игры. — Провожу ребром ладони по ложбинке между грудей. Задираю майку и нежно касаюсь плоского животика.
Руки следуют за его голосом. Медленно, страстно. Тело горит, разум отключается. Ничего в мире не существует, кроме нас двоих. Пульс бешено бьется. Расслабляюсь, опустившись на подушки и вниманию его приказам.
— Сжимаю в руках твоих аппетитных девочек, — часто-часто дышу. — Соски между пальцами сжимаю. Одна рука опускается ниже, прямо в твои шорты. Обводит большим пальцем гладкий лобок, — матерь Божья, я сейчас сгорю. — Оближи палец, Алиса, и дотронься до себя. Расскажи, как это ощущается.
Делаю, как он говорит. Палец порхает по мокрым, нежным складочкам. Дугой выгибаюсь, представляя, что Тимур совсем рядом. На интуитивном уровне ощущаю его тело, накрывающее мое. Одной рукой грудь ласкаю, причиняя едва заметную боль. Другая вовсю орудует межу ног. Сердце грохочет как сумасшедшее, до легкой боли кусаю губы.