Она скрестила ноги, а потом разгладила край платья. Рекс следил за каждым ее движением. Гмм. Интересно. Наклонившись вперед, она поставила бокал на низкий столик и сунула палец под тонкую золотую цепочку у себя на шее. Темные глаза Рекса не отрываясь следили за тем, как она поглаживала пальцем кожу в вырезе лифа.
— Твоя сестра выплатит жалованье Ирме. Остальное… — Она пожала плечами и указала в угол, где Бекки и Лайза наряжали кукол. — Это мне доставляет удовольствие.
— Я настаиваю.
— Твоя сестра сказала, что ты будешь настаивать. Ответ по-прежнему «нет», Рекс.
Он сжал и разжал кулаки.
— Сегодня утром Келли звонила. Майк перенес операцию, и его состояние удовлетворительное. Врачи настроены оптимистично.
Она вытянула ноги. Край платья передвинулся выше.
— Я надеюсь, что он выживет ради Келли и девочек.
Его «угу» немногим отличалось от ворчания. Он не сводил глаз с ее ног.
— По-прежнему отказываешься от вина? Жаль, но у меня нет пива. — Джулиана наклонилась вперед, чтобы снова взять бокал. Она наслаждалась, видя, что он взглянул на ложбинку меж ее грудей. Ее соски напряглись.
Родилась роковая женщина. Она чуть не рассмеялась, потому что это высказывание было неуместным. Ей очень нравилось чувствовать возбуждение и тепло из-за страстных взглядов Рекса.
— Нет, спасибо.
— Тогда не мог бы ты прекратить расхаживать и, наконец, сесть? — Она похлопала по диванной подушке рядом с собой.
Он сел в кресло за низким столиком напротив Джулианы. Она рассматривала его густые волосы, напряженную линию его плеч. Чем лучше она узнавала Рекса, тем труднее ей было сдерживаться, чтобы не дотронуться до него.
Внезапно он поднял голову, и взгляд его глаз кофейного цвета удержал Джулиану от всяких попыток подобного рода.
— Почему же я? На этот раз скажи правду.
Она пролила себе на пальцы вино из бокала и, растягивая время, принялась промокать жидкость бумажной салфеткой.
— Потому что у меня хорошая жизнь.
— Что?
— Мне тридцать лет. У меня хорошая машина, хороший дом и хорошая работа. Но хороший — это вежливый и скучный. Это что-то вроде меня. В жизни должно быть не только хорошее, но и нечто большее.
В его глазах появилось понимающее выражение.
— Мне тоже хотелось большего. А потом я понял, что большее не так замечательно, как кажется.
— Ты о своей музыкальной карьере?..
— Да. Мне не терпелось покинуть ранчо и быть кем-нибудь еще, а не просто мальчиком Рида Тэннера. Потом я добился своего. И всем хотелось, чтобы я был кем-нибудь еще.
— Я не понимаю.
— Сотрудники фирмы звукозаписи, мой менеджер и мой агент по рекламе подписали мой контракт, потому что я был другим. А потом они попытались превратить меня в точную копию всех остальных поющих парней.
— Но ты добрался до вершины и при этом не пел так, как все остальные.
— Я добился своего, потому что боролся с ними на каждом шагу. Дело в том, что тебе незачем пытаться быть кем-то, кем ты не являешься.
Но кем именно была она? Ее устраивала жизнь без эмоциональных взлетов и падений. Джулиана помнила то время, когда Андреа по уши влюбилась и когда ее подруге разбили сердце. Именно тогда Джулиана решила беречь свое сердце и избегать подобной боли.
Но теперь у нее появились сомнения. Следовало посмотреть на Ирму. Ее бывшая няня посвятила себя заботе о детях других женщин. Когда же из-за возраста Ирме пришлось покинуть работу, с которой она отождествляла себя, что у нее осталось? Ничего. Ни семьи. Ни хобби. Джулиана не хотела остаться ни с чем, но она не была уверена в том, что ей следует кротко согласиться с планами ее матери.
— Стоило ли бороться за то, чего ты хотел? Если да, то почему он отрекся от своей мечты?
Он вскочил на ноги.
— Я должен был стать самому себе хозяином, но я был эгоистом. Обижал людей. Подводил их. Я не должен был это делать.
Кого он подвел? И как?
Прежде чем она успела спросить, он повернулся к Бекки и Лайзе:
— Девочки, нам пора ехать. Собирайте вещи и говорите «спокойной ночи».
Джулиана проводила всех троих до грузовика Рекса. Лайза и Бекки обняли ее и поцеловали на ночь.
— Спасибо за обед, — сказал он и завел грузовик.
Джулиана отступила назад, скрестила руки на груди и наблюдала, как они уезжают. Будут ли у нее когда-нибудь дети? Ей тридцать лет, но она еще ни разу не встретила мужчину, с которым бы хотела провести остаток жизни.
Если ты выйдешь за Уолли, у тебя могут быть дети. Так почему же она не соглашается на помолвку? Неужели она ведет себя неразумно, если желает большего, чем просто взаимопонимание со своим супругом?
В понедельник перед ленчем дверь в кабинет Джулианы распахнулась.
— Привет, мама.
Маргарет Олден бросила газету на стол Джулианы.
— Это возмутительно!
Субботний номер был открыт на колонке Октавии Дженкинс. Заголовок «Любовь любой ценой?» бросился Джулиане в глаза.
— Октавия старается ради газеты, и она поддерживает твою, благотворительность в пользу домашних животных. Ты заметила, что она дала адрес, куда можно отправить пожертвования?
— Ты прочла это? Ты понимаешь, как вредит это твоей помолвке?
Джулиане следовало знать, что мать ее не спросит, есть ли у нее чувства к Рексу и обоснованна ли статья. У нее с матерью никогда не было таких отношений. Нет, Джулиана делилась своими секретами с Ирмой, Андреа и Холли.
— Я еще не помолвлена, и если ты прочтешь всю статью, то увидишь, что Октавия также намекнула на роман между Уолли и Донной и Эриком и Холли.
— Я надеюсь, что Эрик не увлекся Холли. Она ужасно разочаровала своих родителей тем, что, будто представительница богемы, переехала в ту лачугу.
— Это не лачуга. Это восстановленный жилой дом на ферме и ее студия одновременно.
— И Уоллису тоже надо поумнеть. Эта женщина — не из нашей среды.
Снобизм матери задел Джулиану.
— Ты имеешь в виду, что она не родилась богатой и что ей не все преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой?
— Тебе и Эрику не все преподнесли на блюдечке.
— Нет, все, мама. Все, кроме уважения. Чтобы его заработать, мы должны были сражаться в тяжелой битве. — И кроме внимания наших родителей, про себя добавила Джулиана.
— Я звоню в газету. Пусть мисс Дженкинс снимут с этой колонки.
Джулиана вздохнула.
— Секс хорошо продается, мама. Октавия выполняет свою работу.
— Ты хочешь сказать, что занимаешься сексом с тем… тем мужчиной?
Лицо Джулианы запылало.
— Нет, но, даже если бы я спала с Рексом, это было бы не твое дело.
— Не делай это моим делом, разрушая предстоящее объединение. Примерно через год «Олден-Уилсон» будет самым большим банком частных владельцев на юго-востоке, а я буду его возглавлять.
— Только если мистер Уилсон согласится уступить тебе дорогу, а, по словам Уолли, его отец не хочет занимать второе место.
— Позволь мне позаботиться об этом. А ты позаботься о том, чтобы загладить вину перед Уоллисом. Не подведи меня, Джулиана.
Она вышла из кабинета.
Джулиана откинулась на спинку кресла. Не подведи меня. Чувство, что это объединение может оказаться для ее матери важнее жизни и счастья дочери, выбило Джулиану из колеи.
Последний шанс. Последний шанс.
Она не могла больше оставаться в кабинете. Она закрыла гроссбух, вытащила сумочку из ящика письменного стола и заперла дверь. По дороге к выходу она остановилась у стола ассистентки администратора.
— Я ухожу на весь день.
А потом она вышла на дневной солнечный свет, глубоко вдохнула горячий, влажный воздух и почувствовала вкус свободы.
Оказался в ловушке в собственном проклятом жилище.
Рекс знал, что он мог солгать, сказать, что у него есть дела внизу, и уйти, оставив Джулиану присматривать за девочками. Но он не был трусом.
Его сопротивление слабело с тех пор, как сегодня днем, устроив пикник в сарае, Джулиана угостила его и девочек ленчем. Следующие четыре часа она провела смеясь, поддразнивая Лайзу и Бекки и играя с ними.
Его желала красивая женщина. Это чувство было взаимным. Почему он продолжал бороться с голодом, пожиравшим его изнутри? Потому что спать с Джулианой означало смешивать дело с удовольствием. А это всегда плохо. Но важнее было то, что, если он уступит своему страстному желанию, то обнаружит свою самую большую слабость.
Но он жаждал Джулиану. Жаждал ощутить ее запах, ее вкус. Жаждал дотронуться до нее. Обнять. Всего один раз.
Дурак. Немного заняться сексом с Джулианой примерно так же безопасно, как для выздоравливающего алкоголика выпить всего разок. Тебя затянет обратно в мир, который почти уничтожил тебя, затянет так быстро, что ты уже никогда не придешь в себя.
Джулиана вышла из спальни девочек и закрыла дверь.
С распущенными черными волосами она выглядела как полуангел-полусирена. Пряди волос дразняще касались ее обнаженных плеч, а бледно-голубой топ открывал ложбинку на груди и заканчивался в дюйме над низко сидевшими джинсами. Ее бедра обвивал широкий плетеный пояс, украшенный бусинками.
Рекс увидел, что она еле заметно улыбается. Опасна. Чертовски опасна.
— Девочки легли спать.
— Тебе пора отдохнуть. Завтра рано вставать.
— Сейчас всего девять. Почему бы тебе не включить музыку? — Она села на диван и скрестила ноги.
— Нет стерео.
— У тебя нет стерео? Согласись, это немного необычно, учитывая то, чем ты занимался раньше?
— Музыка перестала быть частью моей жизни.
— Почему?
По многим причинам, ни одну из которых он не назовет.
— Нет времени.
— Тебе было тяжело покинуть то, что ты любил?
— Нет.
Лжец. Иногда — например, сегодня, например, сейчас— его переполняли чувства и его тянуло к гитаре, чтобы излить эти чувства.
Чем больше времени он проводил с Джулианой, тем больше думал о старой «Фендер» в глубине шкафа. Но он не вытащит электрогитару, не позволит Джулиане вернуть его в тот мир. Мир, который стоил ему его семьи, дома, друзей и самоуважения.