Из девятки специально выпущенных магических бомб в цель попали только три, причём не слишком удачно. Одна из стандартных огненных «кум-зажигалок», запущенная по настильной траектории, пробила оба борта насквозь, умудрившись на своём пути так и не повредить ничего жизненно важного. Ещё одна подобная бомба начисто разворотила кормовую надстройку, но не смогла пробить многослойное палубное бронирование. Последний магический снаряд, на этот раз для разнообразия снаряжённый воздушным тараном, создал небольших размеров торнадо, идущий параллельно земле, который разнёс вдребезги всю главную пагоду, но не задел командную рубку.
Что же касается бьющих молний и остаточных сполохов электричества – то это были последствия детонации в воде ещё одного нестандартного снаряда, начинённого «синей медузой». Если бы эта бомба попала даже в самое малозначимое место на корабле, то последствия для ниаронцев были бы весьма плачевными – это весьма сложное и энергоёмкое заклинание (ну, и дорогое, соответственно) отличалось весьма своеобразным боевым эффектом. Минимальные разрушения построек и сооружений, при максимальном воздействии на живой организм – в этом «синяя медуза» была сходна с «танатосом», но значительно превосходила его по проникающим и поражающим способностям. Говоря проще, если бы эта дура угодила в «Уракаву», потери бы среди его экипажа были бы очень значительны, даже, несмотря на все наложенные на корабль защитные чары и магическую броню. А так… Так островитяне отделались практически только лёгким испугом, в виде нескольких сотен временно парализованных людей на первых трёх линкорах, хотя…
Для рарденцев, пожалуй, это было даже лучше, чем ещё один уничтоженный линкор. Всё же лишних полчаса форы для отступающих – это достаточно неплохо…
…На мостике «Уракава» вице-адмирал Икэда наконец-то перевёл дух.
Самое страшное осталось позади, и теперь нужно было в срочном порядке латать пробоины, тушить пожары и приводить в чувство контуженых моряков на нижних палубах. И уж только затем уже бросаться в погоню за наглыми и опасными варварами, не раньше. Ну и, конечно же, необходимо было в обязательном порядке переносить вымпел командующего на «Нагару», ибо любимый корабль сейчас был, мягко говоря, не слишком пригоден для боя и погони. Да, повреждения были относительно невелики, но вот на ремонт встать не мешало бы, а лучше так и вообще бы на несколько месяцев загнать линкор в сухой док на капремонт, а то мало ли что могло с ним приключится после такого боя…
…Так уж быть, дадим дикарям немного времени – всё равно они от нас не уйдут.
«Мы не сможем прорваться все», – мрачно подумал Александр Видерхоленн.
Отчаянная гонка на выживание продолжалась уже второй час, но было прекрасно понятно, что в полном составе рарденский флот уйти не сможет. Наиболее быстроходный корабль эскадры – «Апостол Андрей», вынужден был подстраиваться под скорость своих более медленных мателотов.
«Караван идёт со скоростью самого медленного верблюда».
И если у тяжёлых крейсеров ещё был шанс уцелеть, то вот у старичка-«Саргата» не было даже и намёка на надежду. Спроектированный для средней скорости боя в двадцать узлов, он был совершенно не приспособлен для ведения современной войны…
Старый линкор и так сейчас шёл концевым в колонне, героически отстреливаясь из единственной кормовой башни от наседающих сзади кораблей Рассветной империи, и получал одно попадание за другим, но было ясно, что долго это продолжаться не может…
«„Саргат“ придётся бросить», – холодом полярной вьюги обожгла рарденского адмирала расчётливо-отстранённая мысль.
Один корабль, 872 человека – в жертву.
Или же погибнут все.
Вот она цена победы. Вот она – оборотная сторона власти. Командовать – это значит не только и не столько возможность подчинять себе, сколько брать на себя огромную ответственность за других людей…
А на войне ещё и за их жизни.
Где же та великая сравнительная таблица, где указаны все приемлемые соотношения жертв? Жизни почти девяти сотен человек за более чем три тысячи – это выгодный размен?
Нет, не так. Это – оправданный размен?
И что если всё же можно спасти ВСЕХ?
Ты не задумываешься о том, имеешь ли право отдавать такие приказы – если бы ты был недостоин, это право тебе бы никто не дал. Но… Ведь можно же попытаться спастись всем вместе?..
Нет.
Это глупая и пустая надежда, не подкреплённая ни малейшим фактом. Сейчас всё против нас – врагов больше, они сильнее, и если мы не сможем оторваться, то погибнем все. И чтобы этого не произошло, кем-то придётся пожертвовать…
…Так значит, ты готов принести их в жертву, да? Что ж… Рациональность, логика на твоей стороне…
Но вот сможешь ли ты потом спокойно спать, зная, что собственным приказом убил сотни своих соратников? Ты сможешь рассказать, о том, как это всё случилось, глядя в глаза их семьям? Ты действительно думаешь, что сделан из металла, «Железный Александр»?..
Если так будет нужно, то я это сделаю…
…Нужно для кого? Ради кого или чего ты это делаешь?
Это мой долг.
…Перед кем?
Перед Родиной.
…И что для тебя эта Родина? Когда и что ты ей задолжал?
Это мой дом. Это страна, где живут мои дети. Я не был рождён в Рардене, но Сотеру было угодно, чтобы наши судьбы сплелись. Живёт Империя – живу я, так предначертано, так решено. Мне был указан путь в этом мире, и я не отступлюсь от него.
…Но почему ты вообще должен с кем-то сражаться, разве нельзя всё решить миром? В конце концов, что тебе эта грызня огромных империй ради никому ненужных земель? Не всё ли равно, кто будет их хозяином?..
НЕТ.
Не всё равно.
Если кто-то приходит ко мне в дом с миром, я дам ему еду и кров, я помогу ему всем, чем смогу. Но если ко мне приходят с оружием в руках и с твёрдым намереньем убивать, я буду драться. До последней капли крови. Своей или врага. Всё просто: ты на моей земле, но ведёшь себя как дома, хотя тебе и никто не звал – что это значит? Значит, ты зарвался. Немедленно извинись или уходи… Что? А, так ты считаешь, что лишний тут как раз я? Ты думаешь, что раз у тебя есть оружие и сила, значит ты прав? Ну, тогда извини, враг мой, я буду защищаться…
Хороший вопрос – «зачем нужно воевать (читай, сопротивляться), если всё можно решить миром?», но почему же тогда обычно забывают о том, что – «а почему бы просто не попросить, если тебе нужна помощь?». Что, гордость?.. Ха, гордыня – смертный грех, не забывай об этом, враг мой. Твой народ не должен ни от кого зависеть?.. У-у-у, братец, так значит, у вас ещё не всё так плохо… Когда демоны из Тени начали методично уничтожать эльфийский Таунаэр, то даже Перворождённые – эталон спеси и гордыни, наступили на собственное горло и буквально умоляли о принятии их под рарденский протекторат, только бы Империя прислала войска и боевых магов к ним на помощь… Что мешало тем же ниаронцам просто попросить Рарден о помощи, если им были так жизненно нужны земли или ресурсы? На авианосцы и линкоры им, значит, денег и ресурсов хватает, а на остальное – нет? Им хочется больше? Так пускай теперь получают!..
…Всё, хватит думать об абстрактных вещах – нечего тратить драгоценное время. Хорошо ещё, что все эти долгие внутренние споры в реальности пролетают за пару минут, не больше…
– Мичман, связь с «Саргатом», быстро.
– Готово, господин адмирал!
Александр левой рукой взял протянутый связистом микрофон, а сам незаметно для всех до боли сжал правую в кулак.
…С мыслями… Нужно собраться с мыслями…
Адмирал нажал большим пальцем руну активации.
– Говорит адмирал Видерхоленн, прошу выйти на связь командира «Саргата».
– Командир «Саргата» командор Афанасьев на связи, – из динамиков в рубке «Апостола» разнёсся тихий, шелестящий голос уже немолодого командира старого линкора.
– Господин командор, прошу выслушать меня. Я считаю, что при сохранении текущего положения, мы не сможем оторваться от преследователей и соответственно будем вынуждены принять неравный бой. Причина этого кроется в… низкой эскадренной скорости нашего соединения. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Д-да, господин адмирал, понимаю, – голос командора немного дрогнул. – «Саргат» тормозит всю эскадру… И из-за этого мы не можем оторваться от преследования.
– Хорошо, что вы это понимаете, господин командор, – ровным голосом произнёс Видерхоленн. – Так что прошу выслушать мой последний для вас приказ.
…Господи, как же трудно это сказать-то… Но не на кого переложить этот тяжкий груз – это мой и только мой крест…
– Командор Афанасьев! Приказываю вам немедленно остановиться и дать бой преследователям. Ради спасения остальных кораблей эскадры, я приказываю вам пожертвовать собой.
– Есть, господин адмирал. Ваш приказ будет выполнен и… – всё так же тихо ответил командир «Саргата». – Александр Генрихович… Я всё понимаю… Знаю, так надо. Мы уж с моим «старичком» постараемся, вы только себя и ребят сберегите. Семьям нашим, это… За нас попрощайтесь, вот. И уж довоюйте там за нас, добейте вражин. И это… Нормально всё, так всем будет лучше. Прощайте, господин адмирал! Прощайте, братья! Живите вечно!
Мраморная маска, ставшая вторым лицом Александра, дала трещину.
– Прощайте, Семён Петрович. Прощайте… и простите. Живите вечно.
Адмирал крепко зажмурил глаза, и на сетчатке его глаз огнём вспыхнула так и не увиденная обычным взором картинка.
Старый, седой как лунь, командир «Саргата» на своём боевом посту. Морщинистое лицо, аккуратно подстриженная окладистая борода, идеально сидящий чёрно-синий мундир военного моряка, огромный «иконостас» наградных планок.
Старый командор за прошлые заслуги получивший под своё командование любимый корабль, спокойно кивает головой и беззвучно говорит.
«Так надо», – откуда-то из глубины приходит знание того, что сказал Афанасьев.
«Прости меня, Семён Петрович. Простите меня все. Я возьму этот грех на себя, а вы… Живите вечно».