д его земляками. До этого он считал, что лучшие воины в галактике живут на его родной планете. Заочно эта антипатия появилась к землянам ещё тогда, когда, достигнув власти, он впервые узнал о Земле и о том, что именно эта планета стоит на пути возвышения его расы. Помощник верил, что с помощью Хозяина его раса достигнет власти в галактике. И тут вдруг узнал, что во главе своих войск Хозяин хочет поставить именно землянина, более того, мальчишку, курсанта, молокососа. Этим Хозяин как бы говорил, что даже этот мальчишка лучше достойнейших солдат из его расы. И теперь помощник собирался доказать, что Хозяин ошибается на счёт землянина. Для этого ему всего лишь требовалось уничтожить это новоявленное королевство, неожиданно вставшее на пути возвышения Нордака, его родины. И сделать это надо было только местными ресурсами. И вовсе не по той причине, по которой говорил Хозяин. Просто так будет сильнее унижение этого щенка. А с помощью штурмовиков и крейсеров стереть все игрушечные армии вместе с Тараверы большого ума не надо.
Чтобы разгромить врага наверняка, помощник распорядился доставить к нему всё, что было известно о каждом пришельце. Он сам собрался координировать действия против королевства. На этот раз он не допустит никакой случайности. Никакого прокола.
— Я докажу господину, что этот человек ничтожество, — пробормотал он, входя к себе в комнату. — Всем докажу.
Дверь за помощником закрылась, отрезая его бормотание.
Глава 3Последствия
Виктор всегда считал, что у него есть некоторая склонность к театру. Наверное, если бы он не стал военным, то стал бы режиссёром. Но поскольку преподаватели в академии не слишком благосклонно относились к разного рода «спектаклям», устраиваемым курсантами, то Виктору приходилось держать свою склонность при себе. Сейчас же, когда его ничто не сдерживало, он развернулся в полную силу, устраивая настоящие шоу, на радость нордакеанам. Сначала это был торжественный въезд восставших в город, потом коронация, потом несколько торжественных выходов монарха к своему народу. Теперь вот открытый суд над бунтовщиками. Конечно, всё это Виктор устраивал не ради любви к театральным постановкам. Все его действия служили одной цели — укреплению государства. Это понимание совсем не успокаивало Виктора, наводя на грустные размышления о некоторых земных правителях, которые государство ставили выше личности. Поэтому Виктору приходилось вертеться ужом, чтобы не слишком давить личность людей и в то же время сделать всё, чтобы новое государство устояло. И для этого он готов был устраивать подобные шоу, даже если они казались жестокими.
Сразу после бунта он заставил Греппа выступить с речами. Одной — перед горожанами, а второй — перед управителями на заседании.
Потом он разыскал Торена.
— Ну что, доволен? — прямо спросил он у него.
— Ты о чём? — удивился Торён.
— Только не надо святую невинность строить!!! — разозлился Виктор. — Ты не мог не знать о готовящемся бунте!
— Ну и что? Я не участвовал в нём!
— Знаю! Если бы участвовал, то сидел бы сейчас вместе с остальными! Но ты понимаешь, что, не сказав о готовящемся, ты, по сути, убил множество ни в чём не повинных людей, которые могли остаться в живых! Тех самых горожан, о благе которых ты так много кричал на своих митингах!
— А вот этого не надо! Я никого не убивал!
— Да?! — Вместо ответа Виктор чуть ли не силой затащил Торена к воротам, где мимо пушек пыталась пробиться толпа на помощь фэтрам. Трупы ещё не убрали, и они лежали по всей улице. При этом зрелище Торён побледнел. Виктор же резко развернул его к себе.
— Посмотри на мои руки, Торён. Они чисты! На них нет крови! Все эти люди погибли из-за глупости и властолюбия кучки упрямцев, которые рвались к власти, прикрываясь словами о спасении города!
— Ложь!!! Всё ложь!!! Их ты убил!!! По твоему приказу эти адские орудия стали стрелять!!!
— Да, приказ был мой. Но подумай, что случилось бы с городом, удайся их план! Или ты веришь слову фэтров?!
— Что бы я ни говорил, ты всё равно обвинишь меня, — вдруг успокоился Торён. — Что ты хочешь со мной сделать?
— С тобой? Ничего. Если бы я что-то хотел сделать, то сейчас не разговаривал бы с тобой, а приказал посадить с остальными. Я просто хотел переубедить тебя. Вижу, не удалось. А с тобой… Живи, Торён. Живи и помни об этих людях. Надеюсь, кошмары по ночам тебя мучить не будут. — Виктор развернулся и, оставив Торена у ворот, отправился во дворец. Необходимо было ещё навестить всех ребят. Этот мятеж мог их сильно потрясти. Впрочем, Алур вроде бы держится, хотя и ходит мрачным.
А после было награждение отличившихся, и первым в списке стоял тот самый плотник, что организовал сопротивление. Не мог Виктор не воспользоваться и тем, что в этот момент в Тараверу пришёл купеческий караван для торговли. Всех гостей города встретили торжественно и настойчиво пригласили на площадь. Впрочем, купцы и не сопротивлялись. Им и самим было интересно. Виктор же надеялся, что через них весть о том, что творится в Таравере, разойдётся по миру. На главной площади, перед огромным стечением народа плотника подвели к монарху.
Грепп покосился на стоявшего рядом с ним Виктора и заученно начал:
— Я рад приветствовать достойного своего подданного и перед всеми горожанами готов назвать его лучшим сыном Тараверы, который, рискуя жизнью, защищал законную власть! Плотник Зореген, подойди.
Плотник несмело приблизился. Грепп обнажил свой меч.
— На колено, Зореген!
На всякий случай, во избежание всяких непредвиденных неприятностей, поскольку посвящение мечом в этом мире было неизвестно и плотник мог в этот момент подумать всё что угодно, Виктор ещё перед церемонией объяснил ему, что произойдёт дальше. Тем не менее Зореген слегка дрожал, опускаясь на колено, с испугом косясь на меч в руке Греппа. Грепп слегка коснулся плеча плотника мечом.
— Плотник Зореген, с этого момента я объявляю тебя фэтром. Отныне и во веки веков ты и твои дети пусть носят это гордое звание. Готов ли ты принести клятву фэтра?
Такого плотник не ожидал никак. Даже толпа народа на площади ошеломлённо замерла.
— Я… ваше величество… да я…
— Достаточно простого «да», — с улыбкой остановил его Виктор. — Повторяй за мной.
Виктор начал читать слова кодекса. Зореген, запинаясь, повторял. При этом он сиял такой счастливой улыбкой, что казалось, наступи сейчас темнота, эта улыбка осветила бы весь город. Когда клятва кончилась, Грепп собственноручно опоясал Зорегена мечом.
— Однако, — продолжил Грепп, — учитывая, что достойный фэтр может принести большую пользу короне, служа ей как плотник, чем как военный, Мы, своей волей, даруем ему лесопильню с цехом по производству древесных плит. Владей ею и приумножай славу нашего королевства. И если кто возражает против дарования этому достойному человеку звания фэтра, то пусть выскажется сейчас или молчит об этом всю жизнь. А теперь встань, фэтр!
Вот и следующий шаг сделан, подумал Виктор. Дарование звания фэтра за заслуги. Это было революционное внедрение на Нордаке.
Совершенно ошеломлённый плотник поднялся и замер. И тут он неожиданно упал на колени.
— Ваше величество, да я теперь… я за вас…
Это было не по плану, но хорошо. Казалось, весь город взорвался восторженными криками. Отныне Таравера и король для горожан были одно и то же. Потом были ещё награждения, но звания фэтра больше не получил никто. Под конец же Грепп разразился целой речью на тему, что отныне каждый может стать фэтром, если заслужит это перед короной.
— Запомните главное, — закончил речь Грепп. — Да, я король, но короли уходят и приходят, а Таравера остаётся! — Эту фразу как-то упомянул Виктор во время одного из споров с Греппом, и она тому так понравилась, что он решил вставить её в свою речь. — Когда-нибудь я умру, и придёт другой король. Уйдёте и вы, таков неизменный закон природы. Но от всех нас зависит, какой Таравера достанется нашим детям! И если каждый из нас будет делать всё, что в его силах, для блага города, то Таравера станет богатой и процветающей.
Во дворце Грепп устало скинул мантию и корону.
— Этот плотник ведь был искренен, — с каким-то недоумением пробормотал он. — Ну когда говорил, что готов на всё ради меня.
— Да, — ответил Виктор. — Совершенно искренен.
— Но я не понимаю. Все знают, что это назначение — фикция! Ни один фэтр не признает его ровней.
— Те, кто не признает, нам не интересны. Зато как это сплотило весь город. Грепп, люди теперь верят тебе. Ничто так не вдохновляет людей, как справедливая награда за заслуги. И теперь каждый будет трудиться ещё больше. Но сейчас, после награды, должна следовать кара.
— Знаю, — поморщился Грепп. — Этот твой суд. Но управители возражают против суда одного из его членов. Они признают его вину и готовы объявить, что он умер от сердечного приступа, но не доводить дело до суда.
— Никаких тайных убийств, — отрезал Виктор. — Так делают только трусы, а мы не трусы. Управители же могут проваливать со своим мнением. После сегодняшнего никто из них в нашу сторону и пикнуть не посмеет.
— Слушай, — с какой-то тоской спросил Грепп. — А может, ну его, этот суд? Всё равно ведь его решение известно. Придушить гадов и всё.
— Можно и так, — согласился Виктор. — Если тебя не интересует, какое государство будет построено.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросил Грепп.
— Понимаешь, государство — это ведь тоже не панацея. Родившись, оно, конечно, прижмёт фэтров, но… но ведь и государства могут быть разными. Тебе не приходило в голову, что если один человек заберёт себе слишком большую власть, то уже не он будет служить людям, а люди ему? И ведь с ним уже не поспоришь. И армия, и весь управленческий аппарат будут в его руках.
Некоторое время Грепп обдумывал этот вариант и вдруг как-то даже посерел.
— Об этом я действительно не думал. Это же будет Фэтр с большой буквы, с самыми худшими чертами, которые только есть у него.