«Дают по 100 граммов каждый вечер. Да и кормят хорошо. К празднику накапливаем понемногу водочки, чтобы выпить больше 100 граммов.
Немцы на Кавказе усиливают наступление. А город на Волге все держится!
Праздник прошел почти хорошо. После торжественного собрания поужинали с выпивоном. Я употребил около 270 граммов. Был пьян, как случалось и раньше.
Вчера праздновали годовщину нашего 687-го. Меня пригласили в президиум. Поместили фотокарточку в стенгазету. Комиссар рассказал историю полка. Потом смотрели концерт. Потанцевали и после 22 часов пошли ужинать. Был приличный выпивон, часто произносили тосты и особенно чествовали нашего Батю — Штыкова.
Вчера после ужина немного потанцевали под баян. По 100 граммов не давали, потому что не летали. После вылета дают всему экипажу: летчику технику, вооружейнику.
Вчера устроили праздник. Днем достали самогонки и перед обедом выпили всей эскадрильей. Вечером выдали по 200 граммов. Половина моей нормы. Пришлось добавить самогонки. У нас нет случаев полетов нетрезвых летчиков. Пока остерегаемся. Война во всем портит людей. Сколько я уже выпил водки и самогонки!
Случилось! Стрельченко полетел пьяный и погиб.
Заседал партактив. Итоги работы дивизии подводил подполковник Саприкин. Назвал лучших: Кузин, Лядский, Павленко. А уже год, как мы не имеем ни одной награды. Обвиняют в этом нашего начальника строевого отдела Солодовникова, который подавал документы на тех, кто его поил. Попадет под суд».[128]
Автор дневника — Герой Советского Союза Тимофей Сергеевич Лядский. Летчик-штурмовик, человек невероятной отваги, обладавший исключительным везением. Он сумел выжить, воюя в штурмовой авиации с 1941 по 1945 год. Случай редчайший. Обычно считалось, что пилот Ил-2 в среднем успевает сделать 11 боевых вылетов, прежде чем погибнуть.
Сам Тимофей Сергеевич совершенно резонно не рассчитывал дожить до конца войны. Но ему повезло. Спрашивается, смог бы он и миллионы таких же фронтовиков спасать нервную систему от ежедневного ожидания встречи со смертью каким-либо иным способом, кроме водки? Увы, другого столь же эффективного средства уберечь рассудок на войне человечество пока не придумало. И обойтись без него на полях сражений практически невозможно.
Глава седьмаяРубль в тылу Великой Отечественной
А как выглядели премиальные фронтовые выплаты на фоне зарплат в тылу? Сколько вообще получали советские граждане накануне войны и труженики тыла в военные годы?
Среднемесячная зарплата в союзной промышленности — 375 рублей в 1940 году, 573 рубля — в 1944 году.
Вот что в книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» по этому поводу писал один из виднейших экономистов той эпохи, председатель Госплана СССР в сороковые годы Николай Александрович Вознесенский (кстати сказать, наиболее подробно осветивший эту тему): «Среднемесячная денежная заработная плата рабочих в союзной промышленности СССР увеличилась с 375 руб. в 1940 году до 573 руб. в 1944 году или на 53 %, причем в угольной промышленности она достигла 729 руб. и в черной металлургии — 697 руб. Среднемесячная заработная плата инженерно — технических работников в союзной промышленности выросла с 768 руб. в 1940 году до 1209 руб. в 1944 году; причем в угольной промышленности она достигла 1502 руб., а в черной металлургии — даже 1725 руб.»[129]
Итак, Вознесенский утверждал, что средняя зарплата рабочих в союзной промышленности составляла в 1940 году 375 рублей. Здесь необходимо учитывать, что в СССР существовали предприятия союзного и республиканского подчинения, а также местная промышленность. В союзной промышленности средняя зарплата была более высокой, в местной — более низкой. Вознесенский не случайно сослался именно на зарплаты в союзной промышленности. В наиболее невыгодном положении, как правило, находились колхозники, чьи реальные доходы были намного ниже, чем у горожан. Итак, среднемесячная зарплата в союзной промышленности — 375 рублей в 1940 году, 573 рубля — в 1944 году.
Предвоенные доходы
А что о своих предвоенных зарплатах вспоминают ветераны? Насколько соответствует действительности утверждение Вознесенского?
Ройтман Яков Товьевич: «б 1936 году я начал работать строгальщиком на заводе имени Ленина (в Одессе — авт.). В цеху стояли два станка — немецкий и японский. Цех считался «закрытым» и выполнял только военные заказы. Работали в три смены, каждая по восемь часов. Решил начать самостоятельную жизнь и снял комнату в доме у старушки. Помню свою первую зарплату — 720 рублей. Эта сумма казалась мне огромной».[130] Зарплата пусть и не огромная, но весьма солидная. «Закрытый» цех с военными заказами в советскую эпоху — даже спустя несколько десятилетий после войны — это подразумевало серьезную оплату труда.
Бутов Петр Петрович:«В детстве я мечтал быть военным, но к нам в область приехали работники комбината «Ростовуголь», уговорили поступить в горнопромышленное училище, и я год работал в шахте № 15–16 г. Гуково, механиком электровоза вагонеток. В то время, в 1939 году я зарабатывал около тысячи рублей в месяц».[131]
Титов Федор Иванович:«Окончил училище в 1936 году получив специальность слесарь-паровозник 3-го разряда, и был направлен на работу в депо. Первый месяц учеником, а потом начал самостоятельно работать. До ухода в армию я отработал 3 года 9 месяцев. Надо сказать, у меня получалось неплохо. С 3-го разряда вырос до 6-го. Хорошо жил. Зарабатывал хорошо. У меня даже часы были. Одевался хорошо. Лучший костюм на заказ стоил 500 рублей — я за месяц столько зарабатывал. Хотя первый месяц заработал 120 рублей. Но потом бригадир почувствовал, что могу работать, и дал шабровку золотников — пятнышки шабером убирать. Разобрать золотник, пришабрить золотник и лицо и собрать стоило 23 рубля. Я всю операцию проделывал за 8-часовой рабочий день».[132]
Как мы видим, зарплата рабочих Ройтмана и Титова, механика электровоза вагонеток Бутова намного превышала названную Вознесенским среднюю цифру Шахтеры в то время за свой смертельно опасный труд действительно получали такие зарплаты, о которых большинство трудящихся в СССР даже не мечтали. Даже летчики, тогдашняя элита страны, получали меньше.
Борисов Михаил Владимирович: «Окончили мы аэроклуб. У меня очень хорошо получалось. Хотели меня оставить инструктором. 750 рублей платили! Это в 1940 году большие деньги. Полное обеспечение. Бесплатная форма одежды, бесплатное питание, условия отличные. Я отказался, говорю, поеду в училище, если не примут, то приеду в аэроклуб инструктором».[133]
Юзовчак Борис Петрович: «Мы с братом и с другими ребятами жили впятером на съемной квартире в Сормово, я ему отдавал свою зарплату, а он мне выдавал деньги на какие-то нужды, был вроде моего казначея. Зарплата у меня была «учениковская»: рублей сто двадцать, если не ошибаюсь. Одевать себя на эти деньги я не мог, но на питание мне вполне хватало. А вот квалифицированные рабочие получали значительно лучше, так что стремиться было к чему».
Дерябина (Рыжкова) Клавдия Андреевна, работавшая инструктором аэроклуба: «Аэроклуб был на полном обеспечении. Утром мы завтракали в столовой, а обед и ужин нам привозили на аэродром. Инструктора жили на частных квартирах. Платили нам 625 рублей — это были хорошие деньги»..[134]
Ее коллега Анкудинов Павел Ефимович:» Вот так я стал инструктором. Жили мы в Оренбурге на частной квартире. За нами по городу ездил автобус — собирал на занятия. На первом курсе я получал 100 рублей, на втором —110 итак каждый год по десятке прибавляли, а инструктором уже получал 700 рублей, не говоря уже об отличном обмундировании и бесплатном питании по норме 8а — шоколад и все, что хочешь. Жили хорошо, этого не отнять»..[135]
Горелов Сергей Дмитриевич: «Надо сказать, что окончил я училище сержантом. Мы надеялись, что нас выпустят лейтенантами, нам уже красивую темно-голубую форму пошили, с «курицей» на рукаве. И вдруг пришел приказ мини стра (наркома — авт.) обороны Тимошенко всех выпускать сержантами! Обидно было настолько, что я, например, никогда не надевал треугольники. Кроме того, нас оставили жить на казарменном положении, и требовалось отслужить четыре года, чтобы выйти из этой казармы. Конечно, мы, сержанты, жили не в общей комнате, а в комнатах по 3–4 человека, на всем довольствии — питание, форма, проезд.
Но, например, сержантский оклад был 440 рублей, а у лейтенанта — 750. Ну хоть стричься не заставили».[136]
При этом сами летчики подчеркивали, что получали хорошие деньги. Даже сержант Горелов — 440 рублей оклад. Это особенно ощутимо при сравнении, скажем, с «доходами» колхозников. Вениамин Андрианович Лазарев, например, вспоминал, что когда он в сороковом году работал на лесоповале, то зарабатывал 70–80 рублей в месяц. На лесоповал он попал по разнарядке из колхоза — отсюда и нищенская зарплата