– Перережьте веревку!
Чародей беспрекословно выполнил просьбу, а затем попытался обнять меня за плечи. Я чуть отклонилась, едва не завалившись боком на земляной пол.
– Не надо, пожалуйста…
Убегать сейчас – значит, лишить девушку шанса на спасение. Но и терпеть прикосновения, видя все это, невыносимо. О Милосердная, кажется, я снова начинаю бояться и ненавидеть мужчин…
– Ты дрожишь, Рина, я хотел всего лишь поддержать тебя.
Как ни была абсурдна ситуация, но объяснение прозвучало искренне. Покосившись на Тенебриша, удивилась, увидев на его лице сочувствие. Да, бедная девочка выглядела так, что невольно проснется жалость и у темного.
– Рина, ты побледнела. Хватит, не перенапрягайся, оставшиеся ранения у нее пройдут и сами.
Я сжала зубы. Жалость? Ха! Да он ее не знает! И вообще, как может жалеть жертву тот, кто несколько часов назад принудил, а потом выпил жизнь другой женщины?
Я ощущала, как сочувствие к девушке и страх оказаться в подобной ситуации отступают под напором гнева. Ярость захлестывала меня. Я ощущала острое желание врезать его темнейшеству. И держалась изо всех сил. Надо помнить о Мизгире, о троне предков… и пока молчать.
Увы, совсем молчать не вышло.
– Что? Пройдут сами? Да как вы можете так говорить?
Ответ поразил до глубины души:
– Девок в стране много, принцесса – одна.
Какой же он бессовестный и циничный! Истинный темный! Темный?.. Точно! Я подзабыла об этом. А когда вспомнила, меня отпустило.
И все-таки чувство справедливости заставило поправить:
– Две принцессы.
– Одна. Половозрелая, которая должна стать королевой, одна, – настойчиво подчеркнул Тенебриш.
Для него именно половая зрелость важна? Ладно, я не буду спорить больше.
Так как я не стала возмущаться, дальнейшее лечение происходило в тишине. Ну, почти в тишине – где-то осыпалась земля, что-то или кто-то шелестел в темноте, перебирая маленькими лапками… Как же я ненавижу пауков и змей!
– Все? Ты закончила? – спросил чародей через некоторое время.
– Почти, – покачала я головой. – Ей нужно поспать, а потом попробую стереть страшные воспоминания. До жриц Милосердной Матери мне далеко, я не умею лечить душу, но приглушить боль смогу…
Тенебриш не дослушал.
– Кайрон, можешь выносить девицу.
И так он равнодушно это произнес, как будто о мешке с зерном, что новая волна возмущения поднялась в душе. Лишь усталость не позволила мне вновь вспыхнуть гневом и раскрыть рот.
Герцог, быстро сбросив расстегнутую куртку, молча снял черную рубашку и бережно завернул в нее спящую Лину. Усыпляя, я не пожалела силы артефакта – пройдут минимум сутки, прежде чем она проснется.
Выбраться наверх оказалось сложнее, чем спуститься. Я считала, что Холгер приставал? О нет, он действительно помогал. А вот чародей… чародей откровенно схватил за попу, когда подсаживал. К счастью, в тот же момент руку подал герцог – и я вылетела из землянки, как на крыльях. И мои щеки горели огнем.
Пеньковцы сгрудились вокруг спящей девушки, которую держал ее старший двоюродный брат. И роптали:
– Бедная девочка…
– Кто это сделал? Кто-то заезжий?
– Ага, и землянку успел выкопать? И кровью платок измазал, чтобы мы подумали, что ее волки разорвали?
– Лина собирала солодку от кашля для матери – все в поселке об этом знали.
– Нет, из наших никто не мог. Это чужак.
– Да, кто-то из чужих, наши не могли. Это же зверство…
– Зверь, да! Человеком его назвать нельзя.
– Яйца бы ему отрезать за такое!
– Не, вздернуть на сосне за яйца!..
Мужчины стояли, переполненные разрушительными эмоциями, яростно потрясали кулаками, разговаривая на повышенных тонах. Переходя от сочувствия – к гневу, от растерянности – к желанию мстить.
– Ваше высочество? – кинулся ко мне младший сын Сэймона. – Вы можете узнать, кто это сделал?
Я растерялась. Как?
– Разве что разбудить вашу сестру, но она спит крепко и…
Меня грубо прервали:
– Да! Разбудите Лину! – Глаза молодого мужчины лихорадочно блестели. – Мы хотим знать, кто он!
В золотом сиянии магических огоньков пеньковцы выглядели страшно. Мстители всегда страшны. Переполненные жаждой справедливости, а на самом деле и желанием причинить ответную боль, они часто не раздумывают, каким способом творить свою месть.
– Вы понимаете, что девушку пришлось специально ввести в состояние сна?
– Ваше высочество, ее обидчик может уйти, пока вы медлите, – гневно возразил кузен пострадавшей. – Дорога каждая минута!
На миг мне даже стало не по себе, в животе шевельнулся холодный клубок страха. И я отступила назад.
И натолкнулась спиной на чародея. Властно обняв за талию, он шепнул, обжигая горячим дыханием мою щеку:
– Рина, дай им то, что они хотят. Разбуди ее.
Он прав. Что-то доказывать обезумевшей толпе, когда она решительно настроена творить правосудие, без толку и глупо.
Решив, что я колеблюсь, Тенебриш почти беззвучно произнес:
– Они ищут козла отпущения. Из чужих в Пеньках только легионеры и наемники, а конкретно здесь – мы. Если не хочешь, чтобы я залил поляну кровью, назови им имя.
Теперь мне стало страшно за пеньковцев. Темный ведь исполнит свою угрозу!
– Хорошо, сейчас я разбужу Лину.
И странное дело, когда я отступила от чародея, мне стало неуютно. Сейчас он и герцог – единственная преграда между мной и мужчинами, возмущенными тем, как поступили с их землячкой. Еще утром я бы и не подумала, что враги могут быть моими защитниками.
Стоило мне приблизиться к старшему сыну хозяина постоялого двора, как напряженная атмосфера на поляне, казалось, обрела плотность.
И я поспешила активировать артефакт – испив моей крови, он потеплел на груди, когда мысленно попросила разбудить пациентку.
– Оптимальные методы тонизации войдут в противоречие с седативным эффектом от предыдущего заклинания, – предупредил изумрудный кулон.
Дав команду выполнять, вздохнула. Бедная девушка, досталось ей, да еще я не смогла отстоять ее покой. Эх, врачеватель из меня, как из шэйша святой покровитель Кронии.
– Она очнется на пару мгновений – больше не просите, если любите сестру, – предупредила мужчину, который держал девушку.
– Этого хватит, – зло произнес он, – чтобы узнать имя.
– Лина, проснись, – позвала я ее.
Веки спящей вздрогнули, она заметалась, болезненно застонав, на руках у кузена. И открыла глаза.
– Лина, кто тебя украл? Кто с тобой это сделал? – затараторил второй кузен.
Одурманенная артефактом, моя пациентка прерывисто прошептала:
– Джет… – И потеряла сознание, хотя мне хотелось думать, что уснула.
Кто-то ахнул, кто-то выругался.
Понимая, что сейчас начнется самосуд с пролитием крови, воскликнула:
– Погодите! Она не в себе и могла просто звать жениха!
Быстро огляделась, но молодого мужчину не увидела среди пеньковцев. Маловато света в темном лесу.
– Да какой он ей жених! – прорвало кого-то. – Он сватался к ней и получил отказ!
– Лина собирается замуж за купца из Форка, – добавил младший кузен.
– Все, что вы говорите, не делает его насильником! – возмутилась я искренне.
И вздрогнула, когда рука чародея успокаивающе легла на плечо. Тяжелая, умеющая швыряться смертельными заклинаниями и причинять боль, но в этот момент сулящая мне поддержку.
– Ваше высочество, а то, что сбежал, делает? – спросил он. – Лучшего доказательства вины и не придумаешь.
Да что же это такое?! Скорые на расправу пеньковцы и кровожадный чародей убьют парня!
– Нет, не делает, – упрямо возразила я. – Он мог просто испугаться и потому сбежать.
– Джет мог напасть на Лину, – загалдели вокруг нас. – Он долго возмущался, что она отказала. Как же! Лучший старатель артели! Найти и подвесить его за яйца!
Тенебриш щелкнул пальцами – и свет чародейских огней пропал. Кромешная тьма мигом остудила горячие головы.
Тишина… Темнота… И чародей, который не будет мучиться угрызениями совести, если придется убивать. Все это заставило толпу присмиреть.
– Как по мне, так можете перебить друг друга – я не расстроюсь, – голос Тенебриша звучал студено, – а вот ее высочество – да. Никто не смеет ее обижать.
За исключением самого темного.
От слов чародея морозом сыпнуло по спине, думаю, не только у меня.
– Только из уважения к моей невесте я найду настоящего убийцу, – заявил он, но никто уже не радовался.
Общая задача – поиски в лесу – вызвала некую близость, теперь это ощущение исчезло. На поляне в ночном лесу стояли жители маленького поселка и служитель проклятого бога Эшкиля. И сейчас он предложил то, что не свойственно характеру темных – восстановить справедливость.
– Ваше темнейшество, – рискнула я заговорить первой, – все присутствующие здесь будут вам очень благодарны.
Золотые огоньки взлетели над нашими головами, заливая поляну ярким светом. Чародей молча взмахнул руками – широкие рукава черного плаща встрепенулись крыльями ворона, – и посреди поляны вспыхнул кроваво-оранжевый шар огня. Полыхнуло жаром – люди отшатнулись, закричав.
– Эпи сэдэ эри, эпи сэдэ эри… – монотонно произносил темный. – Эпи сэдэ эри!
Из пламени вылетела… летучая мышь. Но что это была за ночница! Красные глазки, острые уши, когти длиннее, чем у меня пальцы, по алой шерстке пробегал огонь. Нет, это не летучая мышь, а какая-то потустороння тварь!
Кружа в воздухе над нами, она издавала тонкий писк, от которого неприятно звенело в ушах.
Подойдя к сыну хозяина постоялого двора, Тенебриш прикоснулся к его ноше, спящей сестре. Просунув руку под ткань рубашки, с непередаваемым выражением отвращения на лице, он пошарил там…
Подняв вверх руку, произнес:
– Эри, след! – Огненная ночница спланировала на руку темного. Уцепившись коготками за кисть, она жадно облизала пальцы чародея. После чего тот грозно пророкотал: – Приказываю отыскать хозяина этого семени!