Призвав родовой меч с пробегающими по лезвию язычками ярко-зеленого пламени, прижег раны. Магический огонь древнего артефакта залечивал и не такое. Жаль, душе он помочь не мог.
С помощью Скайлира на всякий случай стерев кровавые следы своей слабости, генерал ушел в свою комнату.
Первое, что Децем увидел, вызвало в нем темную волну гнева. Кровать в комнате пуста… Его обманули! Кайрон заговаривал ему зубы, давая принцессе фору! Но как он обошел проклятие? Если бы он отпустил ее, то корчился бы на полу от боли. Он же спокойно философствовал о гипотетической темной империи.
Значит, здесь что-то не так.
Вмиг успокоившись, чародей огляделся и заметил ширму. Заглянув за нее, широко улыбнулся.
Ее высочество, лежа в ванне, полной пены, изволила почивать. Тенебриш коснулся воды – комнатной температуры. Ну, хоть волосы мокрые она закрутила на голове и спрятала под теплым платком. Вовремя он вернулся – еще полчаса-час, и принцесса завтра шмыгала бы носом.
Получается, сегодня он ее благодетель? По просьбе Кьярин отыскал пропавшую поселянку, предал жестокой казни ее обидчика, а теперь спасает от болезни и саму принцессу. Точно благодетель!.. Чудная мысль позабавила темного.
Усилив сон девушки чарами, он подошел к кровати. Только теперь обратил внимание, что на ней лежало полотно для вытирания, белье и скучное платье цвета мышиных какашек.
Развернув ткань, чародей вернулся за принцессой. Вынув легкое тело из воды, подержал его над ванной, позволяя стечь каплям. Хрусталь и серебро на нежно-розовой коже… В свете масляных ламп зрелище показалось ему безумно привлекательным.
Когда он завернул ее в полотно, Кьярин вздохнула. Открыв зеленые глаза, по-особенному яркие сейчас, она испуганно ахнула.
– Ты спишь, – монотонным голосом произнес чародей. – И видишь сон, Рина.
А Холгер оказался прав – она сильная, раз сумела преодолеть чары.
– Спи, Рина, спи…
Принцесса подчинилась.
Он же решил подумать, как быть дальше, принимая ванну.
Два заклинания – и вода, взбурлив, очистилась и потеплела. Сбросив запыленную, с прилипшими репейниками, утыканную сосновыми иголками одежду, Тенебриш расположился в коротковатом для него пыточном устройстве из меди.
Он поспешил с Кьярин, несомненно. Не с того начал. Но это и понятно: поганка вышла замуж и подарила какому-то недоноску свою невинность вместе с короной Мизгира, перечеркнув чужие планы. А еще принцесса была дивно хороша во всех ситуациях: испуганная – в домашнем халате, когда он взял Аркиол штурмом; в роскошном платье на балконе замка, когда герольд объявлял о помолвке; в мокрой тунике у озера… Но притягательней всего она была сейчас. Сейчас, когда единственное, что стояло между его желанием и вожделенным телом, – это ткань и обещание, данное брату.
Тенебриш тряхнул головой, разбрызгивая с черных волос воду. Нет, он не хотел думать о Холгере. Только не сейчас.
Но слово сдержать придется. Не из-за родственных чувств, само собой. И не потому, что он поклялся. Клятву можно нарушить – Эшкиль далеко, и он снисходителен к своим немногочисленным служителям. Всего-то и придется расплатиться маленьким жертвоприношением. Холгер об этом знал, отчего и был так настойчив в попытках достучаться до его прагматичной части души.
Что ж, достучался. Он не станет принуждать или очаровывать свою недотрогу. Он приручит ее постепенно, и она придет к нему сама. Сегодня же они проведут ночь в одной кровати и при этом будут просто спать.
Закончив омовение, темный переоделся в темно-красный халат, разыскав свои вещи среди горы сундуков в углу.
Принцесса спала, разметавшись в постели. Платок все еще скрывал ее серебристо-пепельные волосы, и чародей решил позаботиться о своей будущей королеве. Что в этом дурного? День добрых дел продолжался.
Сдернув тряпку, он пальцами распутал влажные пряди. Отработанное на кудрях другой женщины, его матери, заклинание постепенно досушило волосы принцессы, и они мягко засеребрились в полумраке комнаты.
Рука чародея невзначай скользнула на шею Кьярин. Под пальцами трепетно билась жилка. Нежная кожа притягивала, будто моля о поцелуе…
Темный замер. Что плохого в том, что он ее поцелует? Всего один мимолетный поцелуй не изменит принятого решения.
И он не удержался от соблазна. Приник губами, прокладывая влажную дорожку из поцелуев от ушка принцессы до небольшой груди, прикрытой тканью. Слегка прикусил лилейную кожу, оставляя над ключицей алые следы – такие метки, оказывается, ставить приятно. Приятно до безумия…
Девушка застонала. Чуть жалобно, но так волнующе, что он задохнулся от резко нахлынувшей волны возбуждения.
К шэйшу все договоры и правила! Совесть у него гибкая.
Чародей откинул мешающее покрывало. Обвел жадным взглядом расслабленное тело. Небольшая, но полная и округлая, даже когда девушка лежала, грудь, тонкая талия, мягкая линия чуть впалого живота, длинные стройные ноги… Увиденное восхитило темного, и с нехарактерной для него нежностью он провел кончиками пальцев от шеи до живота Кьярин. Гладкое, шелковистое на ощупь, манящее тело… Вся эта красота с недавних пор принадлежала ему, и принцесса это скоро поймет. А не поймет – ей же хуже. Нет, не так. Он будет терпелив и убедителен. И Рина осознает, как ей повезло, что она досталась ему, а не кому-то еще…
Руки мужчины по-хозяйски накрыли девичью грудь. Сжали осторожно, стараясь не причинить боли. Почти сразу Децем с волнением ощутил, как твердеют под его ладонями горошины сосков.
Не удержавшись, он жадно впился ртом в нежную вершинку, затем с гортанным стоном слегка прикусил розовый сосок второй.
Девушка, дернувшись, сквозь сон попыталась его оттолкнуть.
– Рина, какая же ты горячая, – прошептал он в ее губы, прежде чем раздвинуть их языком.
Целуя, зарылся пальцами в шелк ее волос.
Принцесса, замычав, начала просыпаться, и ему пришлось прерваться, чтобы добавить новую порцию чар.
Нечто волнительное, запредельно порочное было в том, что она спала, когда он ее ласкал. Уже не недотрога, а спящая красавица из древней сказки.
– Рина, ты моя, – произнес чародей охрипшим голосом, медленно ведя рукой вдоль ее тела. – Только моя.
Ему нравилось касаться ее кожи. Такой безупречной, бархатной и горячей… О да, горячей! Девушка, даже сквозь сон сопротивляясь, пылала от его ласк – губы алели, порозовели щеки и грудь. Дыхание было прерывистым.
И он перешел к более изысканным ласкам, которые лишь раз подарил своей любовнице из чистого любопытства.
Прикусывая и зализывая безупречную кожу, проложил дорожку из жаляще-огненных поцелуев к низу живота девушки. Надавив, раздвинул ее ноги и накрыл ладонью нежные складочки. Осторожно поглаживая пальцами, целовал стройные бедра, беззастенчиво оставляя свои метки.
Спящая принцесса плавилась от страсти – его пальцы чувствовали ее возбуждение.
И темный был горд собой: пересиливая собственные желания, он покорял гордую недотрогу.
Девушка жалобно всхлипнула сквозь сон. А затем сдалась, подчиняясь своей жажде – изогнулась, приподнимая бедра. Пользуясь моментом, чародей просунул под нее руку и сжал упругое полушарие. И это была победа! Пускай и спала покоренная, но это была его победа!
Пальцы заменили губы и язык.
Кьярин заметалась в его руках.
Упоительным было понимание, что она была в его власти. Он распалял ее, предвкушая, как снимет чары, и увидит ее шок…
И вдруг девушка застонала. Ее тело застыло, захваченное вихрем наслаждения.
Слегка разочарованный, он уткнулся лицом в ее напряженный живот, ловя последние отголоски ее удовольствия. Дождавшись, когда спящая чуть успокоится, коварно накрыл ладонью нежный холмик. Усиливая давление, подвел ее к новой вершине удовольствия и деактивировал сонные чары.
Приподнявшись на локте, заглянул в лицо принцессы. Ее неприкрытое желание, растерянность и недоумение стали высшей наградой.
Глядя в потрясенные зеленые глаза, он тихо произнес:
– Я хочу, чтобы ты знала: мужчины – не все звери. И даже те, кто звери, могут быть ласковы со своими женщинами.
Предвидя истерику, вмиг усыпил ее. И уже больше для себя добавил:
– Ты будешь помнить это, Рина. И только попробуй завтра сделать вид, что не помнишь.
Девушка забылась в наведенном тревожном сне. Его же возбуждение стало непереносимым.
Чтобы не поддаться соблазну, Тенебриш набросил на обнаженное тело принцессы покрывало.
Растянувшись на узкой кровати рядом с Кьярин, он накрыл рукой ее живот. И в этот миг пришло осознание: если бы не обещание, прежде всего самому себе, здесь мог бы уже расти его ребенок… Ребенок. Не будущий монарх Мизгира, способ заполучить королевские артефакты, а просто ребенок, сын или даже дочь. Его и Кьярин.
Мысль принесла странное удовлетворение. И умиротворенный он уснул.
А почти на рассвете задребезжало магзеркало. Поминая Эшкиля, выпутался из кокона одеяла, в которое завернул себя вместе с принцессой. И тотчас замолчал, когда увидел встревоженное лицо матери.
– Децем, я с дурными новостями! – начала она разговор резко, забыв поприветствовать его.
– Слушаю. – Тенебриш подобрался.
Теперь на кровати рядом со все еще очарованной принцессой сидел истинный темный – холодный, невозмутимый, равнодушный к чужим желаниям и чувствам.
За окном розовел горизонт, когда я проснулась, услышав петушиные рулады. Громкая птица не унималась, возвещая сиплым голосом о начале дня.
Открыв глаза, улыбнулась. Давненько я так не высыпалась! Приятная расслабленность и нега переполняли непривычно легкое тело. Довольно потянулась и села в постели.
Я не сразу заметила темные пятна на коже.
А заметив, захотела умереть. От стыда и ужаса.
Милосердная Мать… Я все вспомнила… Все!
Щеки горели. Меня трясло от ужаса и отвращения, а еще – от злости на саму себя. Как можно было не проснуться, испытывая такое? Как?!
И какой все-таки Тенебриш урод! Это ведь неправильно! Воспользоваться моим состоянием – бесчестно с его стороны!