Так получилось, что в игре остались Герда, за которую играл Стюарт, и Джордан. Рэчел подошла к Джордану сзади, положила руки на плечи и из-за спины наблюдала за игрой. Наклонившись, она что-то прошептала ему на ухо, но тот даже не обернулся.
— Не удивлюсь, если он сейчас свернет шею этой маленькой глупой птичке, — тихо сказал Герде Стюарт. — А потом у нее на лице написано, какие карты у Джордана.
Джордан расплылся в улыбке:
— Так, посмотрим, что тут у нас! — Он захохотал и кинул карты на стол: — Спасибо, дорогая! Еще чуть-чуть, и я бы проигрался в пух и прах с этими дамами.
— Да, если бы не короли! — Маленькими тоненькими пальцами Рэчел забарабанила по его плечам. — Это я принесла тебе удачу.
— Ты? — Он хитро посмотрел на нее. — Тогда справедливее будет записать это на твой счет. Садись, продолжай за меня.
Джордан почти силком усадил Рэчел на свое место. Потом подошел к Стюарту:
— Герду тоже можно вычеркивать. Из нее игрок в покер, как из меня балерина.
Герда почувствовала, как он взял ее за плечи.
— Ты, конечно, не против? — ехидно обратился к ней Стюарт.
— Да. Если честно, мне уже надоело.
Джордан, по-видимому, и предположить не мог, что его бессловесной команде можно не подчиниться. Он повернулся к гостям, коротко произнес: «Спокойной ночи» — и под руку вывел Герду из комнаты.
Как только дверь закрылась, она вопросительно уставилась на него. Было противно сознавать, что Джордан распоряжается ею как своей собственностью.
Он ухмыльнулся:
— Ты бы проиграла кучу денег. Так что должна быть мне благодарна. В любом случае ты уже начинала откровенно зевать.
— Вообще-то да, — неохотно призналась Герда.
— Вот и отлично. Терпеть не могу, когда женщины играют в азартные игры.
— Но ведь мы несерьезно, — продолжала она оправдываться, пока Джордан вел ее в свой кабинет. — Да и ставки маленькие.
— Ты их не знаешь. Просидят так до трех-четырех часов ночи. Обычно за это время из безобидных ставок набегает несколько тысяч. Можешь позволить себе проиграть две-три тысячи?
— Такое впечатление, что ты в твоем собственном доме спас меня из грязных лап карточных шулеров, — весело заметила Герда.
Его смех прозвучал как оскорбление.
— Я и не собирался тебя ни от кого спасать. Просто надо поговорить.
Герда поняла, что шутить он не настроен. Что ж, пора возвращаться к постылой реальности.
Смешав два коктейля, Джордан протянул ей стакан. Пальцы обожгло ледяное стекло, и дрожь в руке выдала внутреннее волнение. Джордан, казалось, был весьма доволен собой. На губах играла легкая улыбка.
Что еще им обсуждать, если не контракт, подумала Герда, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь намек за непроницаемой маской беззаботности.
— Но это позже. А пока скажи мне вот что…
Он предложил сигарету. Герда отказалась. Отложив пачку в сторону, Джордан взял бокал. Какое-то время он с таинственным видом задумчиво рассматривал прозрачную жидкость, потом вдруг резко поднял голову. Герду пронзил строгий, недоброжелательный взгляд.
— Как тебе толпа этих клоунов, развлекающих Стюарта?
Ошеломленная, она ответила, немного заикаясь:
— Да… нормально. Обычная молодежь.
— Тебе кажется нормальным то, что происходит?
— А что? Да и разве тебе так важно мое мнение?
— Да.
Видимо, вопрос действительно задан не из праздного любопытства. Герда попыталась лавировать:
— Но почему?
Одним глотком Джордан опустошил бокал и с размаху поставил его на стеклянный столик. Мелодичный звон нарушил напряженную тишину.
— Что ты думаешь о Рэчел?
Брови Герды снова в удивлении взметнулись вверх. Она ответила нарочито медленно, пытаясь подавить растущее в душе тревожное чувство:
— К чему ты клонишь? Будто хочешь услышать от меня подтверждение какому-то подозрению.
— Я не просто так спрашиваю. Во всяком случае, то, что я знаю, я знаю наверняка.
Волнение тошнотой подступало к горлу. Что он знает? Неужели Стюарт?.. Нет, не может быть. Если Стюарт и рассказал…
— Я имел в виду, что ты думаешь об отношениях Рэчел и Стюарта?
Взвешивая каждое слово, Герда ответила:
— Кажется, она любит его. Но как я могу судить, ведь я здесь только один день… И потом… — Не зная, что еще сказать, она смутилась. — Что, собственно, такого? Стюарту необходимо общаться со сверстниками. Одиночество — самое страшное, что может быть в его положении.
— Согласен. Но я спросил о Рэчел.
— Почему ты ее так недолюбливаешь?
— Мать всегда пагубно влияла на Стюарта. Но Рэчел! Она просто отравляет ему жизнь.
Герда не поверила ушам своим — в его голосе было столько ненависти!
— Как это? Как кто-то может причинить Стюарту вред?
— Как? — Джордан горько рассмеялся. — Эти недоумки съезжаются сюда каждую неделю и даже чаще. Пьянствуют, играют, бесятся кто во что горазд. А кто, по-твоему, зовет их всех? Наша маленькая филантропка!
— Но как же без компании? — возразила Герда. — А потом, ты же помнишь, раньше он всегда…
— То раньше. Ты знаешь, что он дважды пытался покончить с жизнью, как раз после таких вот гулянок? Все разъезжались, бросали его. Пользовались и бросали до следующего нашествия. По-твоему, это нормально?
— Не может быть. — В глазах Герды мелькнула ужасная догадка. Негнущейся рукой она поставила на стол нетронутый напиток. Голос ее дрожал. — Но я не понимаю… Как ты можешь винить в этом Рэчел? Ведь меня ты обвиняешь совершенно в противоположном?
— Успокойся. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — мрачно отозвался Стюарт.
От его многозначительного взгляда Герде стало трудно дышать. Холодный блеск прищуренных глаз причинял почти физическую боль. Все самые страшные предположения оправдывались. Все потаенные страхи материализовались в этом злобном блеске леденящего душу взгляда.
Джордан картинно облокотился о каминную полку, словно абсолютный властитель, требующий бескомпромиссного подчинения. Сильнее угрозы, больнее удара.
— Не сегодня завтра Рэчел женит на себе Стюарта.
При этих словах Герду охватила необъяснимая, неведомая слабость. Словно в тумане, она соображала, почему мысль, что кто-то может выйти замуж за Стюарта, кажется такой нелепой, противоестественной. Существует множество подобных браков, которые очень часто оказываются даже счастливее, чем союзы между здоровыми людьми. Может, потому, что из-за физических недостатков одного из супругов отношения в таких семьях строятся в большей степени на духовном единении. Но Рэчел…
Ей почти ничего не известно о Рэчел. Как в бреду, Герда покачала головой. Мысли лихорадочно сменяли одна другую. Одно можно было предположить с уверенностью — этой девушке будет достаточно сложно играть роль любящей, верной жены инвалида. Слишком молода, импульсивна и темпераментна, как и сам Стюарт. И такая же раздражительная.
Она несмело взглянула на Джордана:
— Но ты ведь не станешь вмешиваться? А вдруг они любят друг друга?
— Любят?! — Он сдержал ругательство. — Можешь не сомневаться, я сделаю все, чтобы помешать их свадьбе. Только через мой труп!
— Но почему ты так уверен, что они собираются пожениться? — Такие тупые в своей бездоказательности заявления не могли не вызвать раздражения и желания противоречить.
— Она уже долгое время добивается своей цели. До сих пор Стюарту хватало ума ставить ее на место. Но рано или поздно она добьет его, и он пошлет все к чертям и сдастся. А потом оба будут кусать локти.
— И все-таки я не понимаю, как ты можешь быть уверен в этом.
— Ну как ты не понимаешь, ведь она ребенок! Испорченная, начитавшаяся слезливых романов девчонка. Хочет полностью посвятить себя ему, всю жизнь заботиться о нем. Что тут непонятного? Сколько можно витать в облаках? Эта неврастеничка просто гипнотизирует Стюарта, дурачит его. А ему, конечно, только и надо, что уйти от реальности. Эта юродивая утверждает, что материальное, то есть тело, не имеет значения, главное — душа. Дескать, это мы инвалиды, моральные инвалиды. Несет всякую чушь. Нет, я прекращу этот балаган.
— Ты просто невыносим, — воскликнула Герда, — Как можно быть таким нетерпимым? Откуда ты знаешь, что она не права? Стюарт уже давно воспринимает жизнь не так, как ты! Да, может, он уходит от реальности. Но это твоя реальность, а ему нужен тот, кто поможет приспособиться к новой жизни. Для него все теперь не так в этом мире. И Рэчел, возможно, единственная, кто это понимает. Ты не можешь отнять ее у Стюарта. Это слишком жестоко…
— Да ты, я вижу, вдруг не на шутку заинтересовалась его судьбой? Надо же, как раз то, что нужно.
— О чем ты?
Улыбаясь, Джордан приблизился пружинистой походкой. Герда вся замерла в ожидании.
— В эти выходные я провел один эксперимент. Думаю, весьма удачно.
Он замолчал и долго изучал ее лицо. Слабые попытки Герды сохранять хотя бы внешнее спокойствие под дулом этих беспощадных синих лазеров как будто забавляли его, придавали сил. Джордан заговорил нарочито медленно, выделяя каждое слово:
— Хотел посмотреть, влюблен ли до сих пор в тебя Стюарт. Целый день внимательно наблюдал за ним. Он практически не отпускал тебя. Конечно, может быть, просто интерес к старой знакомой, но маловероятно. Три года назад, если помнишь, именно из-за тебя брат, как говорится, оказался на обочине жизни. А такое не забывается. Или ты так не считаешь?
Герда схватилась за голову. Рот открылся в немой мольбе. Каждое слово, словно острый кинжал, вонзалось в израненное от боли и обиды сердце. С каждым словом он, казалось, приближался к невыносимой правде. Такое ощущение, что голова вот-вот взорвется от напряжения. Как в бреду, вспомнился вчерашний поцелуй Стюарта, и на миг показалось, что железные тиски неумолимых губ захлопываются, погружая ее в непроглядную безысходность…
Откуда-то из темноты донесся все тот же стальной голос:
— Ну так что, моя дорогая, ты готова искупить свою вину?
Горячим щекотанием в носу слезы душили и мешали говорить.