— А тебе какое дело, Гордей? У тебя есть своя жена, как я уже говорила, смотри за ней. Вдруг у нее там появился какой-нибудь фитнес-тренер.
Конечно, я понимаю, что говорю клишированными фразами, но я не знаю их образ жизни, и это единственное, что сейчас могу сказать.
За время брака с ним я поняла, что лучший способ коммуникации в таких моментах — это нападать самой, чтобы его дезориентировать. Если бы я начала оправдываться, он бы почувствовал слабость и начал бы нападать сильнее.
— Так его женушка просто приревновала к тебе, поэтому устроила эту охоту на ведьм? — поднимает бровь Гордей, пропуская мои слова про его жену мимо ушей, словно это его мало волнует.
Он вдруг обводит меня взглядом с головы до ног, и в его глазах я вижу то, что мне совершенно не нравится.
— Да, так и было.
Говорить ему о том, что из-за этого меня даже хотели уволить, я не хочу. Зачем давать ему лишний повод решить, что Димочке со мной не место.
— Мам, я помыл руки.
В этот момент из ванны выходит Дима. Я улыбаюсь, а затем отправляю его на кухню, чтобы он достал из морозильника мороженое и поел его под мультики. Он не упустит этой возможности, так как я ставлю ему лимиты в день, так что мы с Гордеем сможем поговорить без его локаторов.
— А пицца?
— Я уже заказываю, — отвечает Гордей и делает звонок.
Разговор мы продолжаем, как только он заканчивает.
— А теперь ответь и ты мне на мой вопрос, Гордей. Твоя жена пыталась похитить моего сына, чтобы вы воспитывали его вместе. Я уже поняла, что ты здесь ни при чем, поэтому хочу знать, что ты собираешься делать дальше.
Он молчит и долго внимательно меня изучает, рассматривая мои глаза. Затем хмурится, словно увиденное ему не нравится.
— Неужели ты правда считаешь меня таким монстром, который отберет у тебя ребенка, несмотря ни на твои, ни на его желания?
Его голос пропитан горечью, но это меня не трогает. Я стараюсь не сильно углубляться в подоплеку его чувств и мыслей. Иначе боюсь, что это заведет меня не в те дебри. Сейчас мне нужно сохранить спокойствие и стоять на своем.
— А почему я должна считать иначе, Орлов? Ты уже выжил меня из одного города, поэтому ожидать я могу от тебя чего угодно. Но я хочу тебе сразу сказать, что сына я тебе не отдам. Буду бороться до конца, даже пойду на телевидение, если понадобится. Твою мать удар хватит, если она увидит, как вашу фамилию валяют в грязи. А уж меня это вообще не волнует. Я готова на всё, чтобы воспитывать Диму сама.
— Но это уже не получится, Соня.
Он делает паузу, от которой меня охватывает холод, а затем вдруг говорит то, что меня обескураживает.
— Как я уже сказал, я планирую принимать в его жизни непосредственное участие. Но за опеку можешь не переживать.
Он еще хочет что-то добавить, причем что-то серьезное и сильно его волнующее, судя по его решительному взгляду, но в этот момент раздается стук в дверь.
Я настораживаюсь, считая, что это возвращается служба опеки, раздраженная вмешательством Орлова, но дверь открыть не успеваю. Это делает за меня Гордей.
Вопреки моим предположениям, в коридоре стоят не женщины из службы опеки.
— Что ты здесь делаешь, мама?
Я делаю шаг в сторону и вытягиваю шею, чтобы увидеть стоящую напротив Гордея свекровь и сразу же узнаю ее недовольное морщинистое лицо. Несмотря на ее попытку улыбнуться сыну, это у нее плохо получается.
Ее вид не вызывает у меня теплых чувств, особенно после того, какой скандал она мне устроила, когда мы с мамой забирали мои вещи из нашей квартиры.
— Я пришла разобраться с твоей бывшей женой, Гордей. Она легко может тебя обмануть, но только не меня, поэтому я пришла на помощь. Отойди в сторону, нам с ней нужно поговорить, как женщина с женщиной.
— Как ты узнала адрес, мама?
Несмотря на ее напористость, Гордей, кажется, не собирается ее пропускать внутрь и стоит столбом, загораживая ей вход.
— У меня свои источники, — резко отвечает моя бывшая свекровь и задирает нос еще выше.
Она всегда была такой самовлюбленной и излишне гордой, что у меня это вызывало некое чувство неполноценности. Вот и сейчас я ощущаю себя оборванкой, посмевшей покуситься на сына из дворянского семейства.
Но я быстро отбрасываю это неприятное чувство в сторону, вспомнив слова своей матери, которые она сказала мне в ту ночь.
— Она всего лишь стареющая тетка со своими комплексами, помешанная на своем сыне. Она считает, что ты хочешь его деньги лишь потому, что деньги важны именно для нее. Так что не обращай на нее внимания и помни, кто ты есть. Никто не должен поколебать твою уверенность в себе.
Воспоминания о матери заставляют меня взбодриться.
Я расправляю плечи и гордо задираю подбородок, давая понять и себе, и свекрови, что больше не позволю ей себя унижать.
— Пропусти мою гостью, Гордей. Если она хочет поговорить со мной, то получит то, чего так желает.
Мой голос звучит надменно и грубовато, и это доставляет мне удовольствие.
Гордею не нравится эта идея, но возразить мне он не может, поскольку это мое жилище.
Он отодвигается, пропуская свою мать внутрь.
— И почему я не удивлена, что ты живешь в таком клоповнике?
Свекровь презрительно морщится и окидывает нашу с сыном комнату таким брезгливым взглядом, что это меня раздражает еще сильнее.
— Но вам, я думаю, не привыкать. Вы же любите копаться в чужом белье.
— Как ты смеешь со мной разговаривать в подобном тоне?!
Она буквально рычит, и я вижу, как дергается жилка на ее лбу.
— С чего вы взяли, что я должна оказывать вам какие-то почести после того, как вы попытались выпотрошить мой чемодан, когда я забирала свои вещи? Обозвали меня воровкой. Вы что, к своим годам так и не поняли, что люди будут относиться к вам так же, как вы относитесь к ним? Вы тут не дворянка, а я не ваша служанка, чтобы преклоняться перед вами. Это вы ко мне пришли, так что будьте добры вести себя подобающе. И не смейте оскорблять меня при моем же ребенке! Иначе я вышвырну вас из своей квартиры. Надо будет, вызову полицию и подниму такой шум, что вас каждая собака будет знать в моем районе.
Это то, чего так сильно боится бывшая свекровь.
Я чувствую облегчение, выплеснув на нее все эмоции и слова, которые держала в себе все эти годы.
Она же явно испытывает шок, открывает и закрывает рот, не в силах что-либо сказать.
А я, наконец, ощущаю себя свободной. Непередаваемое чувство, от которого я больше не готова отказаться.
Глава 13
Есения Андреевна молчит, потеряв дар речи, и не знает, что сказать на мою тираду.
Раньше, будучи в браке с Гордеем, я никогда не позволяла себе разговаривать с ней в подобном тоне, поэтому она опешила. Я более чем уверена, что она ехала сюда в полной уверенности, что поставит меня на место, и я буду молчать, выслушивая ее гневную речь, как и прежде.
— Выпотрошить чемодан, мама? — вдруг задает вопрос Гордей, смотря на маму таким взглядом, словно видит ее впервые.
Меня больше всего удивляет, что он даже не ставит под сомнение мои слова.
— Гордей? Ты что, веришь ей? — ахает Есения Андреевна и поджимает губы, впервые, видимо, оказавшись в такой ситуации, когда сын смотрит на нее так, будто разочарован.
— Ты знаешь, раньше я верил в то, что очень многие люди наговаривают на тебя, так как ты человек прямолинейный, но за прошедшие годы я осознал, что и ты не ангел. Не забывай, что однажды я застал тебя за тем, как ты рылась в наших шкафах.
Я едва не ахнула, услышав это откровение, но молчу и слушаю дальнейший разговор сына с матерью.
— Я же тебе всё объяснила! Я просто искала, не принимает ли Анфиса противозачаточные таблетки!
— Твои подозрения не дают тебе повода лезть в чужое личное пространство.
— Зато теперь, возможно, я была права, и ты видишь это сам. У тебя уже есть сын, а это значит, что проблема не в тебе, а в Анфисе.
— Ты уж определись, мама, есть у меня сын или его нет, и меня обманывают. Я тебя очень люблю, ты моя мама, но, пожалуйста, просто разворачивайся и уезжай, я сам разберусь со своей жизнью. В конце концов, это мое дело, и я уже достаточно взрослый, чтобы разбираться со всем сам.
— Вот так ты разговариваешь со своей матерью, да? Вот увидишь, я расскажу отцу, в каком тоне ты со мной говоришь, и он…
— И что он, мама? Ему вообще всё равно, как я живу и чем дышу. Всё, что его волнует, — это его быки, которых он разводит уже столько лет. Я уж не говорю о том, что безуспешно, и я потерял на его бизнесе десятки миллионов.
— Так вот как ты изменился, Гордей, — с горечью произносит Есения Андреевна. — Уже считаешь деньги, которые тратишь на своих родителей? А теперь что, появилась эта нищебродка, и ты снова хочешь взять ее на содержание? И ее приблуд?
— Следи за своей речью, мама, иначе уже я вышвырну тебя отсюда.
Не только бывшая свекровь, но и я застываю в шоке, не ожидая услышать от Гордея такие грубости. Раньше он никогда не позволял себе говорить с ней в подобном тоне, и я ошеломлена, так как весь мир для меня переворачивается с ног на голову.
Его тон, на удивление, действует, поскольку Есения Андреевна поджимает губы и немного сбавляет обороты. Затем переводит взгляд на меня, видимо, понимая, что разговор с сыном сегодня не удастся, и ей лучше переключиться на другой объект своей ненависти.
— Чего ты такая довольная, София? Уже запудрила мозги моему сыну и рада, что отдалила его от семьи? Уж поверь, я выведу тебя на чистую воду и докажу ему, что ты лжешь.
— Вы знаете, я буду вам только благодарна, если вы это сделаете. Тогда ваш сын и его ненормальная жена наконец отстанут от меня и перестанут создавать мне проблемы. Так что в этом мы с вами союзники, — говорю я насмешливо и вижу, что свекровь не ожидала от меня подобного и просто застывает, глядя на меня во все глаза.
— Это что, какой-то развод? Ты пытаешься усыпить мою бдительность, а сама хочешь за моей спиной увести Гордея, честного семьянина, и разрушить его семью?