— И вы, конечно, готовы посодействовать мне.
— Всеми имеющимися у меня силами. Я оплачу вам билет до Москвы, более того, даже дам рекомендации к своим знакомым в российской столице, чтобы вас встретили и приютили.
— Как вы великодушны, Илья Андреевич! — отвечал Сорин в том же духе. — Да вот беда: у меня нет ни малейшего желания покидать этот гостеприимный город, не увезя с собой либо денег, либо картин.
— Но как, Андрей! Я же объясняю вам русским языком…
— Я достаточно хорошо понимаю по-английски, но суть не в этом, — прервал его Сорин. — Видите ли, Илья Андреевич, я не верю вам.
— Это оскорбительно! — возмутился Кошенов.
— Вполне вероятно. Но вам придется это стерпеть. А потому, мы сейчас поднимемся к вам в квартиру и побеседуем, так сказать, приватно, в более замкнутом пространстве.
— У меня нет ни малейшего желания продолжать с вами беседу, — посуровел Кошенов.
— Однако у меня есть.
— Мальчишка! — вскрикнул Илья Андреевич.
Но в этот момент что-то жесткое и холодное уперлось ему в спину, и голос, не предвещающий ничего хорошего, произнес по-английски с каким-то, неясным Кошенову акцентом:
— Тихо. Делай так, как он говорит.
— Что это за фокусы? — произнес антиквар почти шепотом.
— Это не фокусы, — ответил Сорин, сладко улыбаясь ему в лицо. — Я, видите ли, тоже попал в чудовищную ситуацию, и страшные, страшные люди взяли меня в оборот. Поэтому, Илья Андреевич, не делайте резких движений и послушайтесь совета моего друга. Давайте поднимемся к вам.
— А я не желаю! — взвизгнул Кошенов и тут же скривился от боли, потому что чьи-то жесткие пальцы, больно сдавившие его предплечья, нащупали нужную точку, и рука мгновенно онемела.
— Я же говорю, — продолжил Сорин, — лучше сделайте так, как советует мой товарищ.
— Не ожидал от вас, Андрей, — начал Кошенов. — С виду такой приличный молодой человек…
— Да-да, Илья Андреевич, очень приличный молодой человек… Но обстоятельства меняются. Пойдемте.
И он мягко развернул антиквара к двери его дома. Поворачиваясь, Кошенов увидел краем глаза складную фигуру парня лет двадцати восьми, держащего левую руку в кармане ветровки, откуда вполне недвусмысленно выступал небольшой, явно металлический, прямоугольник. Он взглянул в глаза парню и понял, что лучше действительно сделать так, как предлагает москвич.
— Подчиняюсь грубой силе, — произнес Кошенов и с достоинством пошел к дому. Сорин и Драган последовали за ним.
Кошенов еще надеялся, что мизансцена «Шутов, Ермилов и он» повторится вновь, только с другими персонажами. Но его надежды мгновенно были развеяны этим жестким шатеном, который усадил его в кресло, практически вдавив тело в мягкую плоть мебели, потом мгновенно переместился к письменному столу, резко и быстро извлек из его ящиков тизер (последнюю надежду Ильи Андреевича), газовый баллон и даже маленький перочинный нож с кусачкой для сигар. Потом он взял стул, стоявший возле стола хозяина квартиры, переместил его так, чтобы он стоял прямо перед креслом, в котором, вжавшись, сидел антиквар, и уселся, глядя ему прямо в глаза.
— Ну, вот, Илья Андреевич, — начал Сорин, когда все приготовления Драгана были завершены, — а теперь давайте поговорим спокойно. Как вы понимаете, я не верю ни единому вашему слову, и даже не пытайтесь меня разубедить. Я знаю, что картины у вас. Я также знаю, что к вам приезжали люди из Москвы в надежде эти картины получить, или получить деньги — тут уж вам виднее. Удивлю вас; мне также известно, что ушли они от вас ни с чем.
«Он был у дома, — подумал Кошенов. — Ну что же, попробуем иначе».
— Послушайте, послушайте, Андрей, — заговорил он: — Вы правы, абсолютно правы, но это лишь часть истории. Действительно, из Москвы приехали за вещами. Действительно, мне удалось уговорить их подождать. Но поймите: они держат меня на крючке, и если вы ввяжетесь в эту историю, ни вам, ни вашему молодому другу не сдобровать.
— Спасибо за заботу, Илья Андреевич, но мы как-нибудь сами разберемся. В данный момент меня интересует только одно: картины или деньги. Выбор ваш невелик. Что предпочитаете?
— У меня нет таких денег, — произнес Кошенов.
— Замечательно! Отдайте мне мои вещи, и мы расстанемся друзьями.
— Их нет в доме, — ответил Кошенов.
— Прекрасно. Поедем за ними, можем прямо сейчас.
— Ничего я вам не отдам, — заорал неожиданно Илья Андреевич.
Драган вопросительно посмотрел на Сорина, и Сорин, удивляясь своей жестокости, произнес только одно слово по-английски: «Начинай!». Хищно осклабившись, Драган схватил левую руку Кошенова и сильно сжал всей пятерней его пальцы в своих. Пожилой антиквар взвыл от боли.
— Достаточно, — остановил Сорин Драгана. — Ну-с, Илья Андреевич, продолжим наши беседы. Где вещи?
— Можете делать все, что угодно, — парировал Кошенов, надеясь на то, что москвич испугается переходить к более радикальным действиям.
— Как хотите, — качнул головой Сорин и, глядя на Драгана, сказал по-английски: «Можно».
Раздался глухой хруст, сдавленный крик Кошенова, и глаза его расширились от боли.
— Не волнуйтесь, Илья Андреевич. У вас еще девять пальцев на руках и десять на ногах. Продолжать будем долго.
— Я заявлю в полицию, — сдавленно прошипел Кошенов.
— Это ваше право. Беда только в том, что ни меня, ни, тем более, моего друга найти вам не удастся. А, кроме того, даже если меня разыщут доблестные английские власти, я не премину им рассказать обо всей той странной и таинственной истории, в которой вы, Илья Андреевич, были не только непосредственным участником, но и, я подозреваю, одним из организаторов.
— Мальчишка, мерзавец, — шипел Кошенов.
— Это уж как вам будет угодно. Но сейчас я действительно несколько разозлился. Поэтому мой вам добрый совет: отдайте мне мои вещи.
— Хорошо, — вдруг решился Илья Андреевич. — Завтра. Приходите завтра, и вы получите все.
— Нет, так дело не пойдет. Мы сейчас с вами отправимся туда, где вы храните картины, и вы выдадите их мне.
— Вас туда не пустят.
— Это на каком же основании?
— А на том основании, милостивый государь, — язвительно сказал Кошенов, — что вы не сможете предъявить никакого документа. А в то место, куда я собираюсь вас повезти, заметьте, не по своей воле, пускают только после тщательной проверки.
— Отлично, — ответил Сорин, — мы подождем вас на улице.
— Не боитесь, что я заявлю в полицию прямо там, внутри?
— Нисколько. Я же объяснил вам, что ввязывать в нашу игру полицейских не в ваших интересах. Максимум, что может грозить мне — это потеря так и не полученных картин и депортация из страны. Минимум, что может грозить вам — это чудовищный скандал, запрещение на торговую деятельность в этом государстве, как следствие — разрыв всех приличных деловых связей, поскольку, как я смог убедиться, у вас полно и неприличных. В конечном итоге, вероятно, та же депортация из страны. Только я-то вернусь на родину, а вот куда денетесь вы?
— Не надо меня пугать.
— Я не пугаю, Илья Андреевич, я просто объясняю вам то, что вы, может быть, не поняли из-за того, что мозги ваши сейчас затуманены болью. Так как?
— Хорошо, — сказал Кошенов. — Только позвольте, я забинтую руку.
— Ну, я не зверь, — ответил Андрей, — и друг мой, конечно, тоже.
— Не сказал бы, — заметил Кошенов.
— Не сердите моего друга, он может обидеться.
Антиквар дернулся и с ужасом посмотрел на Драгана.
— Он проводит вас в ванную и даст возможность позаботиться о руке. Драган, — обратился Сорин к сербу по-английски. — Проводи джентльмена в ванную и позволь ему перебинтовать руку.
Серб молча кивнул и, ухватив Кошенова за локоть, повел его куда-то в глубь квартиры. Тем временем Андрей, воспользовавшись телефоном хозяина, вызвал такси. Через пятнадцать минут все трое уже спускались вниз по лестнице.
— Надеюсь, вы не забыли документы, важные ключи или карточки пароля — что там нужно в вашем секретном учреждении.
— То, что мне нужно, я взял, — ответил Илья Андреевич.
— Ну, тогда вперед.
Они уселись в черный кэб и после того, как Кошенов назвал адрес, тронулись в путь.
Ехали довольно долго. Андрей, плохо ориентируясь в окраинных районах Лондона, впоследствии так и не мог сказать, где они были. Сперва закончились благополучные районы с аккуратными особняками и зелеными двориками, потом перед глазами промелькнули серо-бурые шестиэтажные дома для низшего класса, затем они въехали в полупустынный район каких-то построек, похожих на склады. Машина, петляя то вправо, то влево катилась по довольно узкому проезду, с двух сторон ограниченному бетонным заборами, кирпичными и блочными стенами с маленькими окнами где-то под крышей. Наконец они остановились на площадке перед тяжелыми металлическими воротами и маленькой железной будочкой, вделанной в бетонную стену.
— Что это? — спросил Сорин.
— Хранение «Кристи», — нехотя пробурчал Кошенов.
— Однако вы человек предусмотрительный, — отметил Сорин, глядя на то, как из будочки по направлению к ним движется ладный парень в форме охранника с короткоствольным автоматом на боку.
— Не вздумайте шутить, — предупредил Андрей антиквара.
— Нужны вы больно, — буркнул в ответ Илья Андреевич.
Они выбрались из машины, расплатились с таксистом и остановились перед глухими воротами. После непродолжительной беседы с охранником Кошенова провели в будку. Там он что-то еще говорил по селектору и, наконец, вышел на улицу.
— Вам придется ждать здесь.
— Долго? — спросил Андрей.
— Не знаю. Пока не соберут. Полчаса.
— Хорошо. — И он перевел все сказанное Драгану.
— О’кей, — ответил Драган. — Мы дождемся вас.
— Идите, — сказал Сорин, и Кошенов скрылся за дверью железной будки.
— Стой здесь, — сказал Драган Сорину после того, как Кошенов исчез из поля зрения.
— Куда ты? — спросил Андрей, волнуясь.
— Стой. Буду через десять минут. — И Драган быстро пошел по улице.