– И тебе, Максим, здравия, – кивнула я. Макса Борисова я знаю уже лет десять, с тех пор, как он пришел в отдел стажером. И как-то так сложилось, что, хоть разница в возрасте у нас с ним незначительна, он ко мне обращается по имени-отчеству – возможно, как к подруге своего начальника, – а я к нему неформально, на «ты». Но парень он цепкий, умный, и мне нравится.
– Вкратце расскажите, что случилось.
Я рассказала, пообещала сбросить видеозаписи с установленных мной камер. Два эксперта-криминалиста уже вовсю осматривали помещение.
– Следы крови, – буркнул один из них, и я рассказала уже персонально экспертам, что это кровь второго пострадавшего, которому повезло куда больше, и его можно будет опросить завтра.
Мы с час, наверное, проговорили с Максимом, пока работали специалисты. По предварительным данным, Лев Евсеев погиб мгновенно, от удара твердым предметом в висок. Этот предмет – стойку от микрофона – обнаружили тут же, рядом с телом. Следов опять же на первый взгляд на ней не было, кроме крови.
После того как вынесли тело и перерыли все небольшое помещение в поисках зацепок, я осталась одна. Макс, собравшись уходить, спросил:
– Татьяна Александровна, подвезти вас?
– Нет, не стоит. С твоего позволения, я бы тоже тут осмотрелась.
– Да, конечно. Мы вроде бы все, что могли, проверили, – кивнул он и попрощался.
– Приступим, – пробурчала я себе под нос. И шагнула внутрь, стараясь не наступать ни на очерченный мелом контур тела Льва, ни на пятно крови от разбитой головы Валерио.
Для начала я осмотрела стол, на котором были разбросаны косметика, кольца, несколько париков, баллончики с краской и еще куча всякой мелочи, которая нужна была Валерио, чтобы менять образы между выступлениями. На зеркале было несколько отпечатков пальцев и ярко-оранжевый след от брызнувшей газировки. Видимо, Валерио не привык хоть как-то заботиться о чистоте. В ящиках ничего не было, так же абсолютно пусто было на шкафу. Внутри его царил даже больший хаос, чем снаружи. Вешалки, одежда, костюмы, завернутые в водонепроницаемые чехлы, сумки с вещами – все это было навалено в кучу. Я пожалела ребят, которые будут все это убирать и вывозить. К тому же у меня в голове совершенно не укладывалось, как Валерио смог привезти это все в одном чемодане.
Напоследок я немного подвинула вещи и стала искать следы, которые преступник мог оставить на полу. Кусок грязи или любые отпечатки могли стать зацепкой, ведь Валерио каждый раз, заходя в гримерку, снимал обувь и тапочки, а затем надевал другую пару для нового образа. Следы могли оставить только Михаил и Лера, но те не заходили дальше метра от входа. Увы, я ничего не нашла.
Впрочем, я была намерена вернуться сюда еще разок. Пожалуй, завтра с утра. Сегодня все равно уже поздно, да и спать хочется со страшной силой. Здесь же… все, что можно, из этого помещения криминалисты вытащат. И мне обязательно расскажут.
Михаил оставил мне ключ, поэтому я закрыла комнату и отправилась домой. Небольшой перекус в кафе ненадолго утолил мой голод и придал сил, но малое количество сна давало о себе знать. И все же я нашла в себе силы позвонить Михаилу. Тот отчитался, что Валерио в стабильном состоянии, из травм – отравление опиатами, сотрясение мозга средней тяжести и растяжение голеностопного сустава. Завтра утром его отпускают, но с условием, что певец будет спокойно лежать дома. А при малейшем ухудшении состояния обратится к врачам.
Михаил договорился с медиками, что заберет певца утром, оставил с ним Леру и охрану, а сам поехал в снятый им дом. На том мы с ним и попрощались.
Едва коснувшись подушки, я заснула и проспала до восьми утра. До сна на еду не было сил, а после – времени. В девять открывается стадион, в это время там еще мало народу, и гримерку я смогу осмотреть. А там – встреча с Михаилом, возможно, визит в полицейское управление. Неплохо бы выяснить, когда тело Льва отдадут родственникам. Я быстро собралась и, сделав на бегу несколько глотков кофе, поехала к стадиону. По причине раннего времени здесь было только несколько уборщиков и охранник.
Внутри все было так же, как и когда я зашла сюда в первый раз, разве что света не было. Пришлось расставить фонари. Теперь я могла приступить к работе. С первых же секунд я увидела записку, прикрепленную к зеркалу. Лист был сложен вдвое. И этой записки точно не было ни при моем осмотре, ни при работе экспертов из полиции. И какого же черта я, спрашивается, сняла с двери камеру? Подумала, что все, что можно, уже случилось? Я подосадовала на себя, но недолго. Натянув тонкие перчатки и буркнув:
– Посмотрим, что у нас тут, – я развернула и стала читать.
«Мой дорогой и любимый Валерио, с твоего предыдущего концерта прошло чуть больше двух недель, но мне казалось, будто они тянулись словно вечность. Однако ты не делаешь работу над ошибками. В прошлый раз я похвалил твои яркие наряды, но предупредил, что охрана рядом со сценой портит всю картину. Сегодня же ты пошел дальше и прилепил их к себе. Мне это совсем не понравилось, поэтому я решил навестить тебя. Надеюсь, ты прислушаешься ко мне, иначе твой следующий сон может стать последним. И кстати, скажи своим шавкам, что имеешь право на уединение. Мне твой парнишка всю картину испортил. А я, получается, ему… Так что… если дорога девица или этот напыщенный тип, который называет себя твоим продюсером… Просто следуй инструкциям, и все будет хорошо. Я восхищаюсь тобой и хочу лишь, чтобы твое творчество стало лучше. Твой самый преданный фанат».
Откуда она могла появиться? Дверь я запирала, это точно. Вышла отсюда уже достаточно поздно, даже охранника не видела. Вот ведь… Камеры, надо будет запросить записи с местных камер, если этого еще не сделали полицейские. И понять, как сюда пробрался преступник.
Кстати, и убивать он приперся не через дверь. Дверь была закрыта, во всяком случае, сначала, по коридору постоянно кто-то сновал, и какое-то время охранники стояли у гримерки. Да и расположение тел… Я задумалась, пытаясь восстановить картину. А ведь возможно… Валерио зашел в гримерку и заперся, это было при мне. Чужого никого в помещении не было, во всяком случае, в тот момент. Прошло минут двадцать, ну, может быть, полчаса, пока я камеры собирала, – и вернулась к одному трупу и одному травмированному. А если вспомнить записку…
Выходит, что преступник как-то пробрался в гримерку, минуя дверь, когда там уже был Валерио. Он усыпил певца и, видимо, не удержал – тот грохнулся на пол и расшиб голову. В этот момент зашел Лев? То есть дверь была открыта, поскольку вырубалось электричество? И наш убийца понял, что его увидели, а возможно, и узнали, и ударил Льва первым, что под руку попалось. После чего вышел тем же путем, как и зашел.
Люк в полу? Очевидный вариант. Я проползла всю комнату от и до несколько раз, но не нашла ни одной неровности или хотя бы намека на проход. Нужно было думать дальше.
Стены были выкрашены в белый цвет, так что любая неровность на них отлично видна. Но откуда же тогда преступник проник в гримерку?
И тогда я вспомнила про шкаф, который, как мне показалось изначально, стоял странно, так еще и был прикручен к полу.
Я открыла его. С виду шкаф как шкаф. Деревянные боковины и задняя стенка были обиты тканью, что при ярком освещении бросалось в глаза. Я прощупала эту ткань, и она подалась под пальцами. Вот ведь! Я сдернула ее до конца и увидела, что в задней части шкафа выпилено отверстие, а в стене есть проход. Вот как преступник проник внутрь. Посмотрев на расположение шкафа, можно было заметить, что он стоял таким образом, что, когда Валерио сидел за столом у зеркала, он не мог увидеть, что кто-то вылезает из него. А чтобы его случайно не передвинули, кто-то заранее позаботился и прикрутил его к полу. Здесь явно работал не один человек. На мой взгляд, одним из тех, кто помогал провернуть это дело, вполне мог быть подозрительный Харитонов. Хотя, возможно, он мне просто не нравится.
Теперь хорошо бы подумать. И я машинально присела перед зеркалом, вперившись взглядом в свое отражение. С одной стороны, не очень-то мне хочется самой лезть в этот подозрительный туннель и искать следы. С другой – где гарантия, что этот пронырливый тип, убийца, их не затер? Пока он производит впечатление ну очень осторожного и продуманного человека. С третьей… Неплохо было бы, чтобы здесь поработали криминалисты. Может, и найдут какие-нибудь улики против него, например, след ботинка или отпечатки пальцев, может, даже повезет найти ту самую тряпку с неизвестным раствором, которым усыпили Валерио. Очевидно, это проход в замурованные комнаты, но откуда преступник попал туда? Этот вопрос дразнил мое любопытство, но идти туда одной было крайне опасно. Кто знает, не установил ли преступник там ловушек на случай рассекречивания его прохода? Все же безопасность превыше всего.
Ладно, значит, попрошу ребят. И я набрала Борисова.
– Максим, здравствуй, – прожурчала я в трубку.
– Татьяна Александровна? – откликнулся он. – Тут вторая жертва… пришел. Пишет заявление. Медики дали заключение: он голову сам расшиб, упал неудачно. От криминалистов пока данных нет. «Пальчиков» много, но принадлежат Валерию Обухову, Льву Евсееву, Михаилу…
– Я поняла, – прервала я его объяснения. – Я тут, на месте преступления. И похоже, нашла, как преступник проник в гримерку. – И я вкратце рассказала про потайной ход через шкаф. Не без удовольствия выслушала эмоциональную речь Борисова, посвященную просмотревшим это дело экспертам, его же обещание прислать сюда ребят по мере возможности и отключилась. Телефон, грустно пропищав, разрядился. А, ну да, я вчера как приехала, так чуть ли не сразу и уснула, зарядить забыла. Весело!
Ладно, собираюсь. Один за другим я потушила и убрала яркие фонарики, оставив один, света которого хватит, чтобы найти замочную скважину, ведь, зайдя внутрь, я закрылась. Мало ли какие незваные гости могут внезапно нагрянуть… Подойдя к двери, я заметила, что светодиод горит красным. Это значило, что на стадионе включили электричество и дверь заперта. На электронный, минуточку, замок. О котором я как-то и не подумала. Проблема была в том, что