едставителей звезд.
– И вы спускались по лестнице?
– Ну конечно же! Не буду же я в окно выпрыгивать?!
– Камеры ни разу не зафиксировали момент вашего спуска.
– Значит, у вас бракованные камеры.
– Очень смешно. – Я не понимала, почему она чувствует себя безнаказанной, ведь до появления адвоката она вела себя очень тихо и даже не смотрела нам в глаза. – Товарищ старший лейтенант, подскажите, какой срок грозит Котовой за статьи, в которых она обвиняется.
– Если мы докажем ее причастность, а для этого нужно лишь снять отпечаток подошвы с ее ботинок и сравнить с имеющимися образцами из комнаты, то спокойно до пяти лет, а то и до десяти-пятнадцати, если по совокупности. – Он повернулся к адвокату. – Учтите, речь идет об одном убийстве – пусть даже удастся квалифицировать его как непредумышленное – и о причинении средней тяжести вреда здоровью. Даже при великолепной работе стороны защиты срок сократится лет до трех. Но если мы вдруг найдем доказательства наличия еще одного человека, то это уже преднамеренное убийство и нанесение средней тяжести вреда здоровью, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Срок соответственно увеличивается в два раза. Пятнадцать лет, думаю, дадут. Ну выйдет по УДО через семь-восемь. Если, конечно, она не захочет сотрудничать со следствием.
– Чего не смеетесь? – Я победоносно смотрела в ее растерянные глаза, которые бегали от меня к адвокату и обратно. – Будем рассказывать правду или поедем на пятнадцать лет?
– Я не знала, что он будет нападать на него. Он сказал, что хочет сфотографироваться, и все. И уж про убийство… я точно ничего не знала.
– С этого момента поподробнее. Кто – «он»?
– Я не знаю. Мне написал мужчина. Представился большим поклонником Валерио и предложил большие деньги, если я смогу устроить им встречу.
– Сколько?
– Больше миллиона.
– Где сейчас деньги?
– Он обещал перевести на карту через пару дней.
– Что было дальше?
– Конечно, я согласилась. На этой работе мне понадобится пять лет, чтобы столько заработать, а тут за один день.
– Как вы планировали устроить им встречу?
– Сначала я хотела провести его за кулисы, но краем уха услышала, что Константин Юрьевич говорил о нескольких охранниках Валерио, поэтому этот вариант отпал. На следующий день я клеила имена звезд на двери гримерок и заметила, что рядом с комнатой Валерио есть две замурованные комнаты.
– И вы решили сделать проход между ними?
– Все оказалось проще. Я взяла в архиве план здания и обнаружила, что они уже соединены. Несколько лет назад эти две комнаты использовались электриками, но потом по стене пошла большая трещина, которую было дорого ремонтировать, и их просто замуровали, а для электриков сделали помещения с другой стороны сцены. Из этого я могла сделать вывод, что мне нужно только замаскировать проход. Для этого отлично подошел шкаф.
– Вы видели этого мужчину?
– Нет, он сказал оставить ключ от черного входа в клумбе и скинуть ему фотографии плана здания.
– И вас это ни капли не смутило?
– Нет, на кону была большая сумма, и я не стала задавать лишних вопросов.
– У вас остались переписки с этим мужчиной?
– Он удалил аккаунт, но переписки остались.
– Их нужно будет предоставить. – Мне на планшет пришло сообщение о низком заряде… батареи камеры. – Вам есть что еще добавить?
– Нет, я рассказала все, что знаю.
– Уведите ее.
– Но я же все рассказала. Вы обещали отпустить меня!
– Во-первых, я ничего вам не обещал. – Борисов аккуратно сложил только что заполненный протокол в сумку. – Во-вторых, вы являетесь соучастником преступления, пусть и не по своей воле. В-третьих, по закону мы можем задержать вас на срок не более чем сорок восемь часов. Сейчас я сообщу о вас в прокуратуру. Если они сочтут, что вас можно отпустить под домашний арест, то мы отпустим вас. Если нет, вы задержитесь здесь до семидесяти двух часов. Через пару часов вам будет предоставлено право свидания с адвокатом для более подробного разъяснения вашего положения. Также, если хотите, у вас есть право на один телефонный звонок.
Котову увели. Борисов выдохнул и откинулся на скрипучий стул.
– Неужели мы так быстро закончим это дело?
– Сомневаюсь. – В отличие от него, у меня не было чувства облегчения. – Мы лишь слегка приблизились к цели.
– Какая-то вы пессимистичная, Татьяна Александровна. Расстроились, что Харитонов оказался не виноват?
– Есть немного, но больше меня волнует, что сейчас мне нечего делать. Мы опять вернулись к началу.
– Ничего не поделать. Я передам ее телефон Саше, пусть посмотрит, есть ли что-то интересное в переписке. Результаты скину вам.
– Спасибо, буду надеяться, что преступник где-то оступится и мы сможем поймать его на этом. Пока даже не знаю, в какой стороне начать искать.
– Неужели совсем ничего нет?
– Увы, – я покачала головой, – одной очень сложно фокусироваться сразу на нескольких вещах. Думаю, возьму перерыв на денек. С этим концертом и неожиданным нападением совсем не было времени хоть немного отдохнуть. А что, кстати, эксперты по поводу убийства говорят? И по записке?
– По убийству все то же самое. Удар в височную область штативом от микрофона, орудие убийства обнаружено рядом с телом. Кровь на трупе и штативе аналогичная, раневое отверстие соответствует по форме предмету, которым оно было нанесено. Смерть наступила мгновенно. – Борисов заглянул в папку с делом, лежавшую перед ним, и продолжил: – Более повреждений не обнаружено. По предварительным данным, убийца – человек физически сильный, примерно одного роста с убитым. – Я прикинула, что это где-то метр семьдесят пять плюс-минус сантиметров пять. Да уж, выборка. И выжидающе посмотрела на оперативника. Тот снова полистал папочку: – Отпечатков пальцев, следов кожных выделений и прочего не обнаружено. По предварительным данным, преступник работал в перчатках, стандартных, медицинских, латексных. – И он пояснил: – На металлических поверхностях характерные следы. Отпечатки в гримерной принадлежат певцу и членам его команды. Что еще? А, письмо. Ни пальчиков, ни потожировых следов. Бумага стандартная, для принтера, формат А4. Ручка гелевая, тоже самая обычная. По почерку пока ничего не скажу: почерковед у нас одна, и она загружена по самую макушку. Но обещала выделить пару часов ближе к вечеру. Как только будет отчет – напишу или позвоню вам.
Я кивнула, соглашаясь, и спросила:
– А с коридором что-нибудь еще есть?
– Что-нибудь… Такое ощущение, что наш деятель специально убрал свои следы. Там это просто сделать: стукнул по стене – штукатурка и обвалилась. А она же пыльная. В общем, тоже пусто. А у вас с видео?
– Максим, пока больше ничего интересного. Ладно, пошла я отдыхать…
– Тогда хорошего отдыха.
– До встречи.
Из отдела я вышла в приподнятом настроении, хотя неприятное напряжение от неизвестности все еще давило, не давая полностью расслабиться. В автобусе я нервно грызла ногти, раздумывая о дальнейшем ходе расследования. Может, вернуться к окружению Валерио? Я так и не узнала ничего про Михаила. Если мне нечего делать, то почему бы не заняться этим?
– Девушка, прекратите грызть ногти. Вы непонятно что трогали этими руками, а теперь тащите их в рот. Ей-богу, куда катится молодежь?! Никакого воспитания.
Сидящая напротив бабушка продолжала вопить на весь автобус, так что я вышла на следующей остановке. Уж лучше пройдусь пешком, чем слушать ее крики.
Идти было больше получаса, и мысли о Михаиле вернулись. Он всегда такой вежливый и правильный. Казалось, он даже знает, о чем я думаю и хочу его спросить. Такой тип людей самый непредсказуемый. Он может прочитать любую перемену в настроении собеседника через жесты или взгляд, хотя сам будет безэмоциональным даже в сложных ситуациях. Я всегда относила себя к таким людям и отмечала, что с нами очень тяжело работать. Киря в шутку называл нас «эмоциональными инвалидами». С другой стороны, Михаил вряд ли мог бы убить брата своей «звезды» и покалечить его самого. Во-первых, невыгодно ему это. Во-вторых, был постоянно на глазах у той же Леры.
Как только пришла домой, то все планы как-то резко отошли на второй план. На меня навалилась сильная усталость, и я твердо решила, что этой ночью точно буду спать.
Глава 5
– Саша, что с телефоном? – Старший лейтенант Борисов без стука залетает в кабинет и смотрит на мужчину с красными глазами. – О, смотрю, тебе это больше пригодится.
– Благодарю. – Стасюк одним большим глотком осушает стакан с горячим кофе наполовину и передает несколько распечаток. – Если коротко, то аккаунт не новый. Номер, к которому он привязан, не определяется.
– Что это значит?
– Скорее всего, зашифрован одним из тысяч кодов, но возможно, что сим-карта иностранная, вот и не определяется.
– Если это код, сможешь разобраться?
– А смысл? Даже если доберусь до цифр, процентов девяносто, что он оформлен не на преступника. Он уж слишком хорошо маскируется и подстраховывается.
– Нашел что-то в переписках?
– Могу отметить очень грамотную и аккуратную речь. Ни одного лишнего слова про себя. Кратко и по сути. Редко встретишь такого преступника.
– Может, заметил какие-то особенности?
– Особенности? – Стасюк прохрустел затекшей шеей. – Пунктуальность и четкое выдерживание временных рамок. Он всегда писал в одно и то же время, с точностью до минуты. Если Котова долго не отвечала, его это сильно злило.
– И все?
– Да, потому что почти весь диалог построен по схеме «вопрос – ответ». Преступник не уходил в лирику и не рассказывал о себе. Даже странно, что Котова вообще поверила ему.
– Кстати, он перевел деньги?
– Нет, и очень сомневаюсь, что переведет.
– Какая ирония. Пойду отправлю информацию Татьяне Александровне, а то она меня потом съест.
– Я уже это сделал.
– Оперативно, однако. Не зря ты тут живешь. Слушай, а можешь еще…