Стоя по колено в снегу, молчал. Чувствовал себя никем. Самым ничтожным и беспомощным существом на Земле. Дал-забрал, дал-забрал. Жестокая игра, в которой нет союзников. Один на один со смертью и пустота после её ухода.
Дверь автомобиля хлопнула, отвлекая сознания. Таксист — молодой армянин, пробрался сквозь завалы снега, подхватил под локоть и поволок к машине, чуть ли не насильно усаживая в салон. Тонированная Тойота резво взяла старт, пробираясь к выходу по безлюдной в пургу дороге.
Хмурый водитель закурил. Скрывая нервы, заговорил с акцентом:
— Парень, я так больше не могу. Третью неделю, изо дня в день я вожу тебя к этой могиле. Какая бы не была погода, ты стоишь перед надгробиями до посинения и молчишь. Они мертвы, парень. Мертвы! Тебе придётся это признать, хочешь ты того или нет. Подумай о себе. Ты ещё живой, э. Я не думаю, что тем, кто лежит под землёй, понравилось бы, что тебя положат в ряд третьим. Переохлаждение, воспаление лёгких, обморожение…
— Заткнись. — Беззлобно обрубил я, тупо смотря на дорогу перед собой.
Армянин замолчал, раздумывая, продолжать разговор или оставить измученного жизнью подростка наедине с собой. Не выдержал, возмутился:
— Ни за какие деньги я больше не повезу тебя сюда. Ты понял?
— Ты не единственный таксист в городе, — без тени эмоций ответили бледные губы.
— Дурак! — Вспыхнул таксист. — Губишь себя, вместо того, чтобы что-то сделать… Кому хорошо сделаешь?
— Всё уже сделано. Меня закопают рядом, как только получу наследство. Не сегодня, так завтра. — Более спокойно ответил я, вдоволь насмотревшись на шахматные партии бизнеса. — Это такая игра в финансы. Глупая, нелепая игра. Как сама жизнь.
Автомобиль покинул кладбище, вырулил на трассу и вклинился в плотный поток трафика. Краем глаза я присматривался к пассажиру, словно за недели разглядел не все детали. Впрочем, сегодня ему и так в первый раз удалось разговорить меня.
— Э, дорогой, ты не прав. Пора головой думать: как выжить, сохранить и приумножить. Зачем сдаёшься? Любую игру можно выиграть! Будь умнее.
— Умнее? — Хмыкнул я. — Мне шестнадцать лет. Я один. Их же много и за плечами не один десяток лет опыта. Соотношение сил не то. Это не фильм, где все помогают главному герою. Похоже, что в этом сюжете я обречён на драматический финал.
Я пытался казаться старше, но ничего не смог противопоставить двум громилам, когда избивали Антона, к чему же обманывать себя сейчас?
Таксист закурил вторую сигарету. Затянулся и обронил, успокаиваясь:
— Значит, заставь их играть по твоим правилам. Разделяй и властвуй. Принцип известный со времён Римской Империи.
Я скривился. Рассказать бы ему, где сейчас эта империя.
Проклятье! Таксист заставлял думать. Думать — значит мыслить, облекать варианты действий во что-то действенное, влиять на ситуацию, пытаться изменить окружающие обстоятельства. Как же не хотелось думать и действовать. Привык к этому мраку, к пустоте. Уже и не вижу себя вне их. И тут снова нужны какие-то действия. Зачем? Всё равно же пуля киллера настигнет в ближайшем будущем. Я не настолько крут, чтобы успеть увернуться от этой пули.
Чёрная депрессия встрепенулась, не желая отпускать вверенного клиента.
Я взбунтовался, злясь на себя за то, что распустился, размазался, как тряпка по полу. Так нельзя!
— Ты прав, мужик. Ты чертовски прав… Пора просыпаться.
Армянин расплылся в одобрительной улыбке:
— Слышу слова не мальчика, но мужа!
Знакомая новостройка выпрыгнула из-за череды домов, скоро знакомый подъезд.
— Погоди. Останови возле магазина. Мне надо прикупить провианта.
— Аппетит проснулся? Хвалю.
Я распрощался с таксистом и исчез за дверьми магазина.
Домой вернулся с полными оттопыренными пакетами. Понятия не имел, как почти месяц жил на одном чае. Голода не было. Ещё бы столько прожил. Человек всё-таки существо живучее и… действительно много может, если не боится и спокоен. Страх и суета — два главных врага. Без них почти любая битва завершается победой. Разве что самая безнадёжная проигрывается, как в моём случае, проигрывает, но я ещё жив, а значит, повоюю!
У входной двери на площадке стоял пожилой человек в стильном пиджаке, длинном пальто и толстой папкой под мышкой. Его присутствие обозначало, что он с лёгкостью прошёл через домофон и консьержку. Дотошная старушка без документов не пропустит.
— Будете убивать? — Вырвалось у меня.
Страха не чувствовал. Ещё полчаса назад в машине принял бы пулю в лоб с радостью, а сейчас стало просто безразлично, даже тень иронии появилась, лёгкий интерес, что там за чертой?
Старичок словно пропустил слова мимо ушей, обвёл долгим взглядом, сравнивая увиденное с фотографией.
— Игорь Данилович Чудинов? — Докатился более чем официальный голос.
— С некоторых пор да, а в прошлом…
— Прошлое меня не интересует, — обрубил старичок. — Я Сергей Геннадьевич Гумилев, личный нотариус вашего… хм… отца. Мы можем поговорить не на площадке?
Взвесил все «за» и «против». Пожал плечами. Почему бы и нет? Фактически пришёл ангел смерти. Не было наследства — не было проблем. А теперь начнётся.
Зашелестел ключами. Замки, один, за одним щёлкнули, отворяя затворы.
Нотариус прошёл в пятикомнатную квартиру и поморщился. В воздухе стоял запах пыли и затхлости. Квартира давно не помнила звука пылесоса и сырости тряпки. Даже не открывал форточек, стараясь сохранить знакомый запах тепла и гостеприимства, уюта, что был здесь какие-то сорок дней назад.
Домработница сбежала сразу после смерти Денис Львовича, поглядев на мою обречённую физиономию минуты две.
Скинув пальто, не разуваясь, нотариус прошёл по коридору, нашёл первый приглянувшийся в комнате стол и захламил его бумагами. Рядом с белыми и желтоватыми листами легли связки ключей.
Я тихонько сел на соседнее кресло, ожидая дальнейшего продолжения разговора. Если всё предрешено, то мне действительно только спать и остаётся, а вот если свой жизненный сюжет я пишу сам, то финал не определён.
Сергей Геннадьевич расплылся в кресле. Или кресло приняло форму нотариуса. Я не успел заметить этот переход. Они словно вросли друг в друга. Рука нотариуса нырнула во внутренний карман пиджака. Он достал трубку и, набив табаком, закурил. Разрешения спрашивать и не думал. От меня не укрылось, что руки Сергея Геннадьевича тряслись, а взгляд бегал под потолком, словно грузился тяжёлыми думами. Нервничает.
Кто ты, друг или враг? Покажи мне это своими действиями. Но всё равно не поверю. Мне сейчас никому нельзя верить.
— Должен тебе признаться, Игорь, — нотариус выпустил кольцо дыма, поймал мой взгляд. — Начиная с третьего дня после убийства, я стал беспрерывно получать угрозы. Они касались переделки этих бумаг. — Гумилев кивнул в сторону захламлённого столика.
Я молчал, не отводя взгляда.
— Мне пришлось на время покинуть страну. К тебе я приехал сразу же с аэропорта. Мы должны разобраться со всеми формальностями как можно быстрее. Я не собираюсь поддаваться на уговоры бандитов. Денис Львович для меня немало сделал, и я чту его память…
Я невольно хмыкнул. Боишься. Ну, давай, перекладывай на другие плечи.
— Просто выполняю последнюю волю покойного, — подчеркнул Сергей Геннадьевич.
— Что вам мешает просто переписать всё на себя? У Чудиновых больше нет родственников.
— Никаких «просто», молодой человек. К тому же это не в моём стиле, — прищурился нотариус и снова подчеркнул. — Вдобавок, я получаю от этой сделке неплохой процент. Я не из тех жадин, кто хочет забрать всё и, как правило, лишается жизни. Поверь мне, кое-какой жизненный опыт в этом есть. На моём веку не один десяток людей сгубила эта тотальная жадность.
— Ах, вот оно как. Ну, тогда понятно, — обронил я саркастически.
— Не надо, Игорь. Не надо этого тона. — Нотариус, не выпуская трубки, склонился над бумагами, выбрал несколько, поморщился, глядя на связки ключей, затем достал ручку и протянул по очереди сдвоенные листики. — Я уладил все формальности, тебе даже ездить никуда не придётся. Завещание продумано. Подписывай здесь и эта квартира переходит тебе в собственность. На обоих листах чиркай. Ключи от квартиры у тебя в кармане. Это единственный объект, от которого у меня не было дубликатов.
Без всяких эмоций черкнул предложенным золотым Паркером роспись, вторую.
Нотариус снова протянул бумаги, порылся в куче ключей, извлекая несколько, достал со дна папки бумажки с пометками, протянул со словами:
— А по этой коттедж в пригороде. Вот адрес, ключи, ниже код отключения сигнализации. Там же джип в гараже. Ключи от автомобиля в сейфе в доме. Код на бумажке. Всё твоё. Доберись только.
Я спрятал бумажку с адресом и кодами в карман, вновь вывел чёрную закорючку. Перевернул лист. Мазнул вторую.
И зачем мне это всё?
— Ещё два автомобиля. БМВ последней серии на паркинге в доме, вот дубликат ключей. Где первый брелок ключей я понятия не имею. — Гумилев достал из кармана фирменный брелок, протянул. — Денис Львович всегда давал мне дубликаты с любой покупки. Я что-то вроде сейфа на случай потери. Так что если кто-то угонит или взломает любой объект без шума и пыли, не отчаивайся. Но лучше найди все ключи. Дома ли, или где-то ещё? Перерой всю квартиру, сходи, посмотри в салонах автомобилей. Это в целях твоей же безопасности. Ты становишься лакомым куском.
Вот именно — куском.
Нотариус ушёл в мысли, восстанавливая последовательность:
— Так, джип, БМВ, Порш Кайен стоит в гараже неподалёку. Вот бумаги на гараж и автомобиль, ключи. Там кооператив для престижных людей. Не суйся раньше восемнадцати лет.
Мне с таким наследством жить пару дней, а ты про два года.
— Рули на здоровье. Права только не забудь получить.
Роспись. Роспись.
— Счёт в банке на предъявителя. Сходишь с этими бумагами, переоформишь.
Роспись. Снова роспись.
— Недвижимость за границей. Небольшие участки, офисы, дома. В Турции, на Кипре, и Испании, и последняя — на юге Франции. Вот все ключи, но что ты с ними делать будешь, понятия не имею. Слетай, приличия ради, во все хоть раз. Языки заодно подучишь. Будет повод. Пригодиться.