- Артем...
Но он знал, на что нужно надавить, чтобы она засомневалась в своих решениях.
- Это мой сын, и я хочу быть уверен, что с ним все будет в порядке. Я уже позвонил отцу, они с мамой все приготовят и побудут с вами, пока я во всем не разберусь. К тому же я озадачил свою охрану, и за домом будут наблюдать. Круглосуточно, Марусь!.. Это тебе не постоянный проходной двор в отелях.
Майя пыталась ему возражать, но Спасский уперся, и его уже было не переспорить. И главным его аргументом стало опасение за жизнь сына.
Наконец, она сдалась.
Через полтора часа, подписав бесконечные и бессмысленные полицейские протоколы, – хотя Майя была уверена, что полиция никого не найдет, – они спустилась с излишне возбужденным Никиткой к джипу Артема. Спасский снес чемодан с одеждой, после чего сбегал наверх еще раз и взял то, что нужно было Майе.
Хотя она говорила ему, что не будет рисовать!..
Не сможет в чужом месте, не получится после того, что произошло, – истерзанный холст постоянно вставал у нее перед глазами. Попыталась объяснить Артему, что ей нужно душевное равновесие, а его она вряд ли сможет обрести на чужой даче под присмотром службы безопасности «Аура-Авто».
Но он привычно не стал ее слушать. Аккуратно сложил в багажник ее мольберт и краски, заявив, что она обязательно должна попробовать.
По дороге в тот самый дачный поселок Майя долго разговаривала по телефону с Пабло. Говорили на испанском, и она надеялась, что Артем их не понимает. Обрисовала менеджеру ситуацию и попросила совета. Пабло принялся настаивать на том, чтобы Майя с Никитой как можно скорее возвращалась в Барселону, заявив, со всеми Н-скими делами он разберется сам.
- Но Орелия пока еще в больнице, – возразила ему Майя. – Разве я могу ее бросить? Мы улетим сразу же, как только ее выпишут. Возможно, это будет завтра вечером. На эту ночь мы остановимся у Никитиного отца.
Пабло надолго задумался.
- Ну что же, – наконец, заявил он. – Может, и к лучшему! Тебе не помешает небольшая встряска. Как твой менеджер искренне тебе ее рекомендую – пойдет на пользу не только тебе, но и твоему творчеству. Да и твоему сыну не помешает отец.
Майя издала протестующий возглас – такого от Пабло она не ожидала.
- Разбирайся со своими делами, а насчет галереи не беспокойся – твое присутствие там необязательно, – добавил Пабло, после чего перешел на деловой тон. – Ты ведь помнишь о берлинской выставке?
- Я пока еще не получила по голове и не страдаю провалами в памяти, – отозвалась Майя мрачно и, отключив телефон, уставилась на темную дорогу.
К этому времени они уже вырвались из объятий города, и джип понесся по шоссе, сжирая пространство протекторами огромных колес. Затем Майя принялась отвечать на вопросы Артема, в очередной раз слово в слово пересказав ему то, что услышала от Родьки о теории заговора и происках тайного врага, задавшегося целью извести 11 «А» класс.
И, как всегда, никаких ответов!.. Никаких решений, ни одной догадки, кто бы это мог быть. Лишь то, что все происходящее смахивало на бред сумасшедшего. Но в их классе не было ни одного, страдающего психическими заболеваниями!
- Жаль, что мы не знаем, кого Родька собирался навестить тем вечером, – наконец, произнесла Майя. – Полицейский мне сказал, что других звонков с его телефона не было.
Артем в свою очередь признался, что отследить анонима, который сообщил ему о Никите, его служба безопасности не смогла. Сим-карта оказалась ни на кого не зарегистрирована, и, похоже, ее уничтожили сразу же после звонка.
Также он не помнил, кто именно прислал ее телефон шесть лет назад.
- Может, получится восстановить историю звонков?
- Шестилетней давности? – усмехнулся Артем. – Нет, Марусь, серьезно в этом сомневаюсь! К тому же это все равно ничего не даст. Тот номер вряд ли был зарегистрирован на конкретного человека.
Потому что тот, кто это делал – Спасский наконец-таки уверовал, что у них появился общий враг, – был крайне и крайне осторожен.
***
Дом у родителей Артема оказался большим, добротным – двухэтажный, выстроенный из красного кирпича и обнесенный деревянным в рост человека забором, с выглядывавшими из-за него темными макушками разросшихся туй.
Галина Михайловна – моложавая и бодрая, с короткой модной стрижкой – Майя уже была знакома с мамой Артема, однажды со всем классом была у него на дне рождения, – встречала их возле ворот. Тут Майя вспомнила, что Галина Михайловна работала врачом в неврологическом отделении той самой Первой Городской Больнице, где лежал Родька, а теперь увезли еще и немного взбалмошную, но милую Орелию.
Отца Артема она до этого времени не видела, но много о нем слышала – он был своего рода местной знаменитостью. Владимира Владимировича Спасского в городе называли Батей. В Н-ске он слыл одним из лучших тренеров по карате, имел плеяду знаменитых воспитанников, время от времени побеждавших на международных соревнованиях.
Артем был среди них, пока не пошел совсем другим путем.
Батя был высок и широкоплеч. Кряжистый, а лицо… Стоило лишь на него взглянуть, как Майя сразу же поняла, в кого пошел Артем и на кого похож Никита.
Одна и та же порода – Спасские, со слишком уж сильными генами.
Внезапно она занервничала – со всеми этими разговорами о тайных врагах, размышлениями и переживаниями о Родьке и Орелии Майя забыла поинтересоваться, что именно сказал Артем своим родителям. Как он объяснил их приезд?
К тому же, ее сын – точная копия своего отца и деда, и они, наверное, подумают...
Но было уже слишком поздно о чем-то спрашивать или что-то менять, потому что к Галине Михайловне присоединился еще и Батя, тут же принявшийся помогать Артему припарковаться. Под навесом во дворе стояли маленькая серебристая «Хонда» и такой же черный здоровенный джип. Второй удалось приткнуть возле забора, в опасной близости к туям, тогда как с другой стороны вымощенной декоративными плитками дорожки начиналась бесконечная теплица и еще какие-то темные заросли – то ли сирени, то ли акации.
Наконец, припарковались. После небольшого неловкого приветствия Артем понес их чемоданы в дом. Никитка весело прыгал вокруг него, а Майя шла следом и размышляла, не было ли это ошибкой приехать на дачу к незнакомым людям, то и дело бросавших на них излишне внимательные взгляды.
Но стало еще хуже, когда в большой гостиной, объединенной с кухней, Майя заметила, какими глазами уставилась Галина Михайловна на Никитку. Зато сын нисколько не смущался столь повышенного внимания чужих людей.
Наверное, подсознательно чувствовал, что они ему... родные.
Уверенно уселся на стул за круглым столом и, болтая ногами, стал увлеченно рассказывать, как у его няни заболела голова, и ее забрали врачи. Затем мама так встревожилась, что, когда они уезжали из квартиры, забыла про его машинку, которую он загнал под кровать.
- Извините, что так получилось! – произнесла Майя виновато. – Мы не хотели, но Артем… Вы, наверное, меня не помните? Меня Майя зовут.
- Майя Самойлова, – кивнула Галина Михайловна. Улыбнулась – искренне, сердечно. – Ну проходи же, садись к столу. Конечно же, я тебя помню! Знаменитая художница…
- Художница, – кивнула Майя, остановившись рядом с Никитой, – но не сказать, что особо знаменитая.
- Не скромничай! – заявил ей Артем, нагруженный мольбертом, с которым тут же затопал по ступеням на второй этаж. – Бать, я его на веранде поставлю. Мне нужен свет… Марусь, тебе ведь надо много света? – На это Майе захотелось схватиться на голову. – Мама, их спальня уже готова?
- Готова, – отозвалась Галина Михайловна, после чего с явным трудом отвела взгляд от Никиты, затем уставилась на Артема.
И Майя украдкой вздохнула – чертово сходство!..
Наконец, словно очнувшись, Галина Михайловна засуетилась, забегала по кухне, заявив, что им всем следует хорошенько поужинать. Они дожидались сына с гостями, специально не стали есть, но у нее уже почти все готово.
- Простите за беспокойство, – расстроенно произнесла Майя. – Если не возражаете, мы с Никитой немного у вас побудем. Возможно, до завтра, а потом уже улетим в Испанию. Артем настоял…
- Значит, Артем настоял! – произнес Батя многозначительно, вернувшись из гаража с двумя настольными лампами в руках, и они с Галиной Михайловной переглянулись. – Это он правильно сделал, что настоял.
- Можно мне попить? – важно заявил Никита. – Очень хочется, а мама забыла мое молоко в холодильнике, – наябедничал сын. – Когда мама нервничает, она все на свете забывает!
Галина Михайловна снова засуетилась – напоила Никиту теплым молоком, затем принялась накрывать на стол, заявив, что мужчины должны поторапливаться со своими осветительными работами. И тут же славно из ниоткуда возникли еще теплые котлеты, отварной картофель, какие-то салаты, нарезка, сыр – а Галина Михайловна все доставала и доставала еду из холодильника, из шкафов – даже сбегала в погреб! – видимо, решив закормить всех насмерть.
Вернулся Батя. Уселся за стол и, получив от Галины Михайловны бокал с пивом, принялся расспрашивать Майю о жизни в Испании. Что, как, зачем переехали… Пришел Артем. Вымыл руки и уселся за столом рядом с Майей и зевающим Никитой, и тот сразу же полез к нему на руки.
И Майя вздохнула.
Артем смотрел на нее, молчал и улыбался.
Родители тоже смотрели… на Артема с Никитой на руках, и Майя поняла, что они давно уже сделали правильные выводы, но из деликатности молчат.
Как долго они еще не будут задавать вопросов, Майя не знала.
Наконец, кое-как поужинали, разговаривая на отвлеченные темы и лишь немного о том, что произошло в ее квартире. Затем Галина Михайловна, запретив Майе мыть посуду, отправила их наверх, отдыхать. Никита заснул почти моментально – она едва успела открыть его любимую книгу про Винни-Пуха, как тот уже сладко сопел под чужим одеялом в цветочках.
Майя долго смотрела на спящего сына, затем все же решила спуститься – им отвели целый второй этаж,