ж? Если он вообще утонул, а не провалился под землю или не вознесся на летающей тарелке.
– Вы поклонник теории инопланетного присутствия на Земле? – Я не смог сдержать добродушной улыбки.
– Я сценарист, – отрезал Максим; похоже, я наступил на его любимую мозоль. – А вы не верите в чудеса?
– Я верю, что всему есть объяснение, – пожал я плечами, – и даже ваше фантастическое обоснование – тоже объяснение, хотя и ненаучное. Но одно не исключает другого, потому что второе вытекает из первого и является прямым следствием его. Магеллан отправился в путешествие к краю Земли, чтобы удостовериться в том, что он существует, но вместо этого обнаружил, что Земля – круглая. И когда мне говорят, что Коперник и Галилей через свои телескопы искали среди звезд новые теории устройства небесной сферы, я не верю, потому что в действительности они хотели не опровергнуть уже имевшееся у них божественное объяснение, а лишь подтвердить его. Уверен, у вас сейчас просто не хватает данных для того, чтобы получить точный ответ на свой вопрос. А вот судя по вашему рассказу, у профессора они были… Они есть, и сейчас он либо ищет, либо уже нашел окончательное, фактическое, научное объяснение своим догадкам. Будет ли он им очарован или разочарован?.. Кто знает.
– Здоровый скептицизм? – В голосе Максима мне послышались нотки иронии.
– Ученый не подвергает сомнению, он проверяет, – сказал я, удивляясь самому себе: и чего это меня потянуло на философию? – На самом деле каждый из нас верит в чудо, в сказку, но обычные люди принимают ее существование априори, и тогда это называется верой. А есть категория людей, которые из благих побуждений хотят еще и получить доказательства присутствия волшебной силы в нашей жизни – разумеется, не для того, чтобы оспорить ее место и роль в ней, а для того, чтобы сделать ее апологетами тех, кто еще не успел поверить в то, что она существует. Но вы и сами знаете, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями, – вместо того, чтобы убедиться в правильности уже существующего объяснения, ученые находят новое и становятся еретиками. Финал их жизни вам тоже известен.
– Вы меня пугаете. – Максим шутливо замахал руками, будто открещивался – чур меня, чур.
– Ничего подобного, – покачал я головой, – а вы рассмотрите вашу историю под этим углом и сами увидите, что я прав. Вы придумали сказку, у нас бы сказали – теорию, и одновременно с вами другой человек придумал сказку. Но вам было достаточно самой идеи, а ваш друг ученый решил укрепить ее еще и научным обоснованием. Где он теперь?
– Значит, снимаем триллер? – Максим посмотрел на меня и испугался. – Я шучу, шучу.
– Несколько дней назад я легкомысленно посмеялся над рассказом своего, быть может, единственного друга о том, что существует некая записная книжка известного бизнесмена, которую следует расшифровать… Нет, только не это. – Я вдруг понял, что действительно напал на след. – Вы сказали, что Звонарев нашел компаньона для своего проекта? Неужели это Чернов?
– Тот самый? – насторожился Максим.
– Именно, – кивнул я. – Конечно, теперь все сходится. Вы не обидитесь, если я скажу, что ваш друг, ну не то чтобы шарлатан, но немного фальсификатор? Нет-нет, это не касается его теории поиска «настоящего Китежа». Полагаю, дело обстояло так: Звонарев много лет пытается найти финансирование для своей экспедиции, идти к умным государственным головам он не хочет – идею украдут, его самого задвинут куда подальше. Обнародовать свою теорию, чтобы закрепить за собой авторство, профессор тоже не спешит – а вдруг он все-таки ошибся? И тогда он начинает искать богатеньких дураков, не менее тщеславных, чем он сам. Кстати, вот вам и тема для журналистского расследования – ученый-фанатик и миллионер-неврастеник. Я серьезно, не поленитесь, поищите связь между вашим профессором и господином Черновым… И чтобы усыпить бдительность последнего, то есть переманить на свою сторону, профессор изобретает «зашифрованную записную книжку», используя прием билингвальной симуляции, и показывает ее Чернову. Уверен, ваш профессор сумел убедить Чернова в том, что разгадал код записи, и тот согласился финансировать экспедицию Звонарева.
– Здесь что-то не сходится, – покачал головой Максим. – А как он объяснил сам факт существования «записной книжки»? Кому понадобилось кодировать запись?
– Этому как раз есть простое объяснение, – вздохнул я, – профессор создает компилят из фрагментов имеющихся в его распоряжении документов, о чем свидетельствует и структура «закодированного» текста, потом переводит его в другой формат, а дальше кто-то – соседка, секретарь на работе, просто случайный человек, в конце концов, он сам – переписывает этот лингвистический новодел другим или измененным почерком. Чернов покупается на эту подделку, а все важные сведения остаются у профессора. И делиться ими он ни с кем не собирается.
– Но Чернов убит! – воскликнул Максим. – Я читал в газетах эту историю, типичная бытовуха…
– Типичная попытка представить заказное убийство домашней ссорой с применением необоснованного насилия в состоянии аффекта, – резко оборвал я его. – Я знаю Стеллу Чернову, мы жили в соседних дворах, учились в одном классе.
– Люди меняются… – тихо сказал Максим.
– Скорее я поверю в то, что ваш Китеж существует, чем в то, что Стелла могла кого-нибудь убить, и это не требует доказательств, – рассердился я, да что этот мальчишка себе позволяет! – Уверен на все сто, нам следует не доказывать или опровергать факт убийства бизнесмена Чернова его женой, а найти ответ на вопрос – кому это было надо?
– В этом деле есть третья сторона? – немедленно подхватил мою мысль Максим.
– Даже не сомневайтесь, и, разумеется, это не ваш профессор, если только его фамилия не Мориарти, – кивнул я. – Чернова уже нет, кто-то другой, и весьма могущественный, должен был организовать похищение Стеллы и адвоката…
– Вы сказали – похищение? – вскинулся Максим.
– О черт… – Я до боли закусил губу, надо же – так по-глупому разволновался, что проговорился. – Это секретная информация, она должна остаться между нами. Я говорю серьезно – от этого зависит жизнь моих друзей.
– Ничего себе сюжет! – выдохнул Максим и перешел на шепот. – А милиция знает?
– Судя по всему – да, и, так же как и я, не хочет спугнуть организатора этой акции – пусть все поверят, что история завершилась сама собой – Стелла покончила жизнь самоубийством в тюремной камере, не выдержав угрызений совести, дело по факту гибели ее мужа закрыто. Думаю, они будут ждать, пока гидра не высунет голову и не выдаст себя. А вот мне ждать некогда – время пошло, и оно работает даже не против меня, а против моих друзей. Честно говоря, я решил ввязаться в это дело и довести его до конца без посторонней помощи. Я не хотел никого втягивать…
– Так не пойдет, – снова перебил меня Максим, – мы так не договаривались. Это во-первых, а во-вторых, я не боюсь опасностей, это составная часть моей профессии.
– Значит, вы согласны? – У меня точно камень свалился с души.
– Да, сделаем это вместе, но с одним условием. – Максим вдруг приобрел совершенную серьезность во взгляде. – Мы вместе решаем этот ребус. Вы используете мои материалы, я пытаюсь понять, что случилось с профессором, а заодно – и с вашими друзьями. Но независимо от результата в финале я получаю эксклюзив на сюжет.
– Даже если мы ничего не найдем? – улыбнулся я. – Ни затерянного города, ни его сокровищ, ни самого профессора – не приведи господь?
– Я уже нашел то, что нужно, – амбициозно ответил Максим. – О такой истории журналист может только мечтать. И я такую возможность больше не упущу.
– А вы могли бы прислать мне свои материалы? – спросил я.
– Вы получите их через час, они есть как в распечатках, так и в электронном виде, я все отсканировал. – Максим достал мою визитку и ручку. – Здесь есть адрес?
– Только служебный е-мейл, нам лучше общаться через домашний, записывайте. – Я продиктовал ему адрес своей личной электронной почты.
– Отлично! – Максим уже собирался было встать, но вдруг снова взглянул на меня. – И все-таки я не понял. Если «записная книжка» фальшивка, то почему кому-то так важно расшифровать ее?
– Об этом пока знаем только мы с вами да еще сам Звонарев, – сказал я. – И возможно, не знание, а именно незнание – путь к его спасению, да и для других тоже. Пока кто-то хочет раскрыть несуществующий секрет «записной книжки», у нас есть шанс помочь им всем.
– Полагаете, с профессором что-то случилось? – нахмурился Максим.
– Это мы тоже должны узнать. Вы хотите узнать?
– Да, и я узнаю. – И по категоричности тембра голоса моего собеседника я понял, что неожиданно приобрел надежного и целеустремленного союзника.
Мы уже вполне дружески попрощались с Максимом, и я поехал домой. Сидя в остановленной попутке, я думал над словами журналиста – может быть, я слишком рано сбрасываю со счетов пресловутую «записную книжку» и в ней действительно еще что-то есть и Звонарев завел ее не только для отвода глаз? Если предубеждение против «книжки» застило мне глаза и я не вижу чего-то еще более важного, чем филологические эксперименты с переводными текстами? Предубеждение уже не раз в этой истории играло свою зловещую роль. Я не поверил в невиновность Стеллы, я не поверил Олегу, и вот они оба пропали, а я сейчас как одержимый «избавлялся» от родных и близких, отсылая их куда возможно, лишь бы подальше от себя самого. Кажется, я прочитал парню мораль о косности обыденного сознания, а сам повел себя как типичный обыватель – поддался приступу ревности и застарелой обиды.
Надо же, а я считал себя современным человеком! Не отягощал себя личными обязательствами перед кем бы то ни было. Не заводил закадычных друзей. Не перегружал себя морализаторством. Не забивал голову малозначимой для меня информацией. Не рвался к власти, но добивался максимума из возможного. Я никого не обманывал, но и не напрашивался в герои. И вот теперь оказалось, что именно у меня-то все и не в порядке! Чудесно! Как тут не поверить в перст судьбы…