– Не люблю, когда у меня за спиной стоят, – сухо, но очень настойчивым тоном сказал «курьер», одетый в куртку и бейсболку известной службы доставки, просматривая файлы в моем ноутбуке. – Не надо нагнетать обстановку, я не собираюсь копировать ваши документы, и меня не интересует ваша личная и прочая жизнь. У меня есть четкое задание – проверить ваш компьютер на предмет копирования и создания резервных копий материала, с которым вы работали по просьбе моего заказчика. Я должен удалить все, что с этим связано, в том числе и любые упоминания. Полагаю, на проверку уйдет часа два. Буду вам признателен, если вы не будете гипнотизировать меня своим взглядом. Вам ничего не угрожает, а мне вы мешаете работать.
В сущности, он был совершенно прав – тем, кто похитил Олега и Стеллу, не нужна моя переписка и научные статьи. Но происходящее все равно угнетало меня – кто-то, почувствовавший себя богом, наслал на меня своего «архангела», и сейчас он незваным гостем сидел в моей квартире, за моим рабочим столом и бесцеремонно и холодно копался в том, что было составной частью моего мозга. Я понимал, что противиться бессмысленно, я даже хотел, чтобы все файлы «записной книжки» были удалены из памяти моего ноутбука, но я надеялся сделать это сам, а сейчас я почувствовал себя мизерным и беспомощным – кто-то другой распоряжался моей жизнью, мыслями в моей голове, и я ничего не мог сделать, потому что на кон были поставлены жизни близких мне людей.
Однако так ли уж ничего? Я взял себя в руки и вышел на кухню. Набрал с мобильного прямой номер Хорста и позвонил. «Герман Альбертович? Это Игорь Карцев. Мне крайне важно обсудить с вами судьбу наших общих знакомых… Когда я освобожусь? Через два часа… Отлично. Только у меня есть просьба: пусть ваша машина остановится в соседнем дворе у школы. Это будет тот же «мерседес»?.. Да-да, я запомнил номер… Спасибо. До встречи».
А потом я вернулся в кабинет и сел на диван, взяв с полки какую-то из случайно попавшихся мне под руку книг. Я видел, что мое возвращение на мгновение отвлекло моего гостя. Я услышал, как прервался ритм стучащих клавиш, который вскоре возобновился, но я мог торжествовать: внешне «чистильщик» сохранял спокойствие и оставался невзрачным и неузнаваемым (не люблю такие лица – их невозможно опознать и описать, приметы их не особые и размыты, их черты ускользают и не поддаются иному способу фиксации, кроме фотографии), но легкость скольжения пальцев по клавиатуре исчезла – до самого завершения своей работы «курьер» больше не играл как по нотам, а стучал и барабанил, выдавая напряжение и раздражение моим присутствием. Наверное, он очень хотел поругаться со мной, но скорее всего получил четкие установки провести акцию «очистки» в спокойной, дружественной обстановке, и я с нескрываемым злорадством и удовольствием «создавал» в кабинете атмосферу домашнего тепла и уюта. Я вел себя так, как обычно вел себя дома – перелистывал одну книгу, брал с полки другую, потом принес себе чаю и вежливо спросил «чистильщика» – не налить ли ему и сколько ложек сахара он любит, но ответа не получил и, возвращаясь из кухни, включил в гостиной телевизор на непривычно большую для себя громкость. Говорят, если не можешь дотянуться до самого сатаны, то хотя бы отруби хвост черту. И мне не было жаль «чистильщика» – он выполнял работу, которую был готов выполнять. Он сделал свой выбор – а я больше не желал бояться. У летчиков есть понятие «точка возврата», пройдя которую самолет уже не может в случае неисправности совершить безопасное возвращение в аэропорт. В физике и химии существует понятие «точка распада», после которой связи между частицами или элементами вещества под воздействием определенных внешних условий преодолевают силу взаимного тяготения друг к другу, соединяющую их, и вещество превращается в пыль, в газ, в воду, во что угодно, но уже раз и навсегда перестает существовать в своем первоначальном виде. Я дошел до крайней фазы своего терпения, я больше не хотел быть вторым, наступила пора самому диктовать условия и побеждать…
– Знакомьтесь. – Хорст, поздоровавшись со мной за руку, указал на мужчину, поднявшегося со своего кресла следом за ним. – Это мой сын Вальтер.
Вальтер не подал мне руки (он вообще вел себя очень сдержанно, еще более закрыто, нежели отец), но высокомерно кивнул и жестом указал на третье свободное кресло в переговорном каре, словно говоря – садитесь и рассказывайте. Я не без любопытства взглянул на Вальтера – подтянутый, спортивный, мы даже чем-то неуловимо были с ним похожи, с той только разницей, что Хорст-младший, вторя отцу, не одобрял той свободы стиля в одежде, которая была свойственна мне. Он выглядел так, словно был упакован в идеальную оболочку – стерильную и гармоничную во всех аксессуарах. Идеальный сын, идеальный исполнитель? Какая-то неожиданная мысль мелькнула в дальнем уголке сознания, словно я вспомнил что-то важное, то, что знал все это время и на что до сих пор не обращал внимания и поэтому пропустил, но Хорст-старший, видя мое замешательство и по-своему истолковав его, прервал мои отчаянные попытки угнаться за тенью собственной мысли и сказал:
– Вы можете не опасаться разглашения секретов и полностью доверять нам. Я уже говорил вам, что Вальтер и Саша Чернов были друзьями и мы принимали самое горячее участие в жизни его семьи и в истории со Стеллой. А Вальтер даже взял на работу нескольких телохранителей Саши, которые остались без дела.
– Я думал не об этом, – пожал я плечами, понимая, что надежда удержать пришедшую мне в голову идею утрачена безвозвратно.
– А о чем вы вообще думали, если действительно думали? – Теперь наступил черед Вальтера удивляться мне, но сделал он это весьма неуклюже и, я бы сказал, не без хамского подтекста в интонациях и усмешке, исказившей его лицо.
– О том, что я впервые вижу вас, но вы кажетесь мне словно созданным для того, чтобы осуществить мой план. – Я заговорил с ним столь же безжалостно и на равных. – В вас есть точность, пунктуальность, конкретность и сила, которая делает вас способным на многое, но которая находится под очень жестким внешним контролем. И если вы (я кивнул Хорсту-старшему) дадите сегодня, нет – лучше прямо сейчас, добро начать действовать, то, быть может, нам удастся помочь и моему другу, и Стелле.
– С вами что-то случилось? – Сигнал о том, что ситуация изменилась, наконец дошел и до Хорста-старшего, но в отличие от побледневшего и стиснувшего зубы Вальтера он ни на йоту не утратил самообладания и даже пытался пошутить. – Точнее, у вас с головой?
– Можно и так сказать, – кивнул я, подразумевая свой ноутбук, только что подвергнутый «чистке», – но если позволите, то я все-таки изложу свою просьбу… Мне удалось приблизиться к разгадке тайны исчезновения моего друга адвоката и Стеллы Черновой, но для того, чтобы поставить в решении этой задачи последнюю точку, мне необходимо найти одного человека. Суть моей идеи состоит в том, чтобы я оказался рядом с ним раньше, чем те, кто устроил весь этот кавардак.
– Насколько я могу понять, имени этого человека вы нам не назовете, но мы должны вам помочь встретиться с ним? – после паузы спросил Хорст-старший. – А что взамен?
– Вы, помнится, говорили, что хотели бы наказать того, кто покушался на жизнь близких вам людей, – сказал я.
– И что вам для этого нужно? – В разговор вернулся Вальтер.
– Полагаю, у семьи Хорст есть возможности сегодня же, в крайнем случае завтра утром доставить меня в Воркуту, а дальше нам понадобится вездеход, – смело объявил я, с тайной радостью наблюдая, как отец и сын переглянулись.
– Вы читаете слишком много макулатуры, – вздохнул Хорст-старший, – я летаю обычными рейсовыми самолетами и не всегда бизнес-классом, но в одном вы правы, Вальтер может многое, и у меня есть друзья, у которых есть частный авиапарк… Вальтер, сколько тебе понадобится времени, чтобы организовать все, о чем просит господин Карцев?
– Сегодня вечером, точнее – через пять часов, – спокойно ответил тот.
Красота, подумал я, есть, однако, своя прелесть в том, чтобы быть в первой группе.
– Вас это устроит? – Хорст-старший испытующе взглянул на меня, и я кивнул. – Отлично. Когда все будет организовано, Вальтер вам позвонит, будьте готовы на выход… Кстати, вы не были со мной полностью откровенны в нашу первую встречу, и вы по-прежнему не говорите всего, что знаете. Это мне нравится.
Я понял, что аудиенция закончена.
По дороге обратно я попросил подвезти меня не к дому, а в академию. Секретарь деканата еще не ушла, и я написал заявление на три дня по семейным обстоятельствам. Ольга Петровна охнула, но я поднажал на нее, пустив в ход все свое обаяние, и наконец она сдалась, кивнув мне – ладно уж, езжай, занимайся своими делами – и принялась обзванивать коллег, кто мог бы меня заменить завтра на консультации и на экзамене через день. Я обнял ее за плечи и поцеловал в щечку – Ольга Петровна была милой дамой, как говорится, приятной во всех отношениях.
Дома я быстро собрал в спортивную сумку самое необходимое и сделал несколько обязательных звонков. Предупредил отца, чтобы несколько дней они меня не искали – просто буду занят, и чтобы не волновались, если я забуду им позвонить, и не спешили беспокоиться и беспокоить меня. Потом то же самое соврал Татьяне – она не поняла почему, но догадалась, что вру, и холодно пожелала – счастья тебе. И почему женщины всегда предполагают другую женщину? У нас что, мало других дел и куда более реальных?
– Идем с опережением графика, – весело сказал я, усаживаясь на заднее сиденье «мерседеса» рядом с Вальтером. – Прошло только три часа от нашего разговора.
– Вы плохо меня поняли, – холодно парировал Вальтер, – когда я говорил о сроках, то подразумевал, что через пять часов мы уже будем в воздухе.
– Здорово. – Я чувствовал себя героем.
Вальтер мне не ответил и дальше всю дорогу до аэропорта молчал. Сидел прямо, закрыв глаза. Я думал, что он просто избегает разговора со мной, но потом вдруг почувствовал, как мой спутник «исчез». О, это явление было знакомо мне еще из детства. Я не раз становился свидетелем того, как с мамой случался нервический срыв, если она переставала чувствовать отца, когда он, как она говорила, зарабатывался. Только повзрослев, я разобрался в причине маминых страхов. И понял, что ничего мистического в этом явлении не было. Все мы излучаем собственную энергию и принимаем ее от других людей. Мы можем ею управлять, вольно или невольно перераспределяя направление и силу индивидуального энергетического потока. На Востоке это называется медитацией, а процесс творчества, созидания часто подобен ей. Уходя с головой в работу, отец словно выключал свой излучатель, и мама, переставая принимать его обычный сигнал, начинала ощущать пустоту вокруг себя. Она была зависима от этой энергии и принималась суетиться, кричать, искать отца, хотя он спокойно сидел, закрыв изнутри дверь на ключ в своем кабинете и сосредоточившись на какой-нибудь из своих статей. Временно утратив энергетическую связь с папой, мама шумела до тех пор, пока ее крик не принимал качество энергетической волны, которая ударяла в дверь кабинета и вырывала отца из его состояния погружения. И тогда мамин страх проходил. Об этом свойстве моей натуры говорила мне Нина, жаловалась, что иногда теряет меня, хотя формально я все время оставался рядом с ней. Я никогда не понимал, как это состояние воспринимается со стороны, но сейчас и сам ощутил липкое чувство страха перед человеком, который умел вот так «исчезать». Вальтер отключился, как компьютер, переведенный в режим сна, – пограничное состояние между полным выключением и активным режимом, в который машина входит по одному щелчку тумблера. Как солдат, подумал я, – всегда наготове.