– Хорошо. Я попробую ржаного виски с водой.
Фил теперь стоял по другую сторону от неё. Вид у него был бодрый, но вокруг глаз залегли небольшие тени. Всю последнюю неделю, пребывая в угрюмом расположении духа, он писал пьесу. У себя на новогодней вечеринке он зачитал вслух несколько сцен. Фил назвал её продолжением «Превращения» Кафки. В новогоднее утро Терез сделала черновой набросок декорации и показала его Филу, когда к нему пришла. И её вдруг осенило, что это и было причиной дурного настроения Ричарда.
– Терри, а сделала бы ты макет по тому эскизу, что мне показывала, чтобы мы его сфотографировали. Я бы хотел иметь декорацию к тексту. – Фил пододвинул к ней виски и воду и облокотился на барную стойку рядом.
– Можно, – сказала Терез. – Ты в самом деле хочешь попробовать её поставить?
– Почему нет? – Фил улыбнулся, тёмные глаза посмотрели на неё с вызовом. Он щёлкнул пальцами, подзывая бармена. – Счёт!
– Я заплачу, – сказал Ричард.
– Нет, не заплатишь. Я угощаю. – Фил держал в руке старый чёрный кошелёк.
Его пьеса никогда не будет поставлена, подумала Терез, возможно даже, и дописана не будет, потому что настроение у Фила менялось непредсказуемо.
– Ну, я двинул, – сказал Фил. – Заскакивай как-нибудь поскорее, Терри. Бывай, Рич.
Она смотрела, как он пошёл прочь от них и стал подниматься по маленькой лестнице к выходу, и вид у него был такой потрёпанный, какого никогда прежде ей не доводилось видеть, в сандалиях и истёртом двубортном пальто, но при этом в нём было обаятельное безразличие к этой своей потрёпанности. Как у человека, расхаживающего по собственному дому в любимом старом банном халате, подумала Терез. Она помахала ему через окно в ответ на его прощальный жест.
– Я слышал, ты носила Филу бутерброды с пивом в новогодний день, – сказал Ричард.
– Да, он позвонил и пожаловался на похмелье.
– Почему ты мне об этом не сказала?
– Видимо, забыла. Это было неважно.
– Неважно. То, что ты… – Ричард сделал медленный, безнадёжный жест негнущейся ладонью. – То, что ты полдня проводишь в квартире у парня, принеся ему бутерброды с пивом? Тебе не пришло в голову, что я, может быть, тоже хочу бутербродов?
– Если ты их хотел, у тебя вокруг было полно народу, кто мог бы тебе их подать. Мы съели и выпили всё, что было в доме у Фила. Помнишь?
Ричард кивнул длинной головой, по-прежнему недовольно ухмыляясь с опущенными углами губ.
– И ты была с ним наедине, только вы вдвоём.
– О, Ричард… – Она вспомнила, и всё это стало настолько неважно. Дэнни не вернулся в тот день из Коннектикута. Он встречал Новый год в доме одного из своих профессоров. Она надеялась, что он появится у Фила после обеда, но Ричарду, вероятно, и в голову никогда бы не пришло, он никогда не догадался бы, что Дэнни нравится ей куда больше, чем Фил.
– Поступи так любая другая девушка, я бы заподозрил, что тут что-то заваривается, и был бы прав, – продолжал Ричард.
– По-моему, ты ведёшь себя глупо.
– По-моему, ты ведёшь себя наивно. – Ричард смотрел на неё с ледяным лицом, возмущённо, и Терез подумала, что наверняка не только это его так возмущает. Его возмущал тот факт, что она не была и никогда не сможет быть такой, как ему хотелось бы, – девушкой, страстно в него влюблённой и мечтающей отправиться с ним в Европу. Девушкой такой, какая она есть, с её лицом, её устремлениями, но обожающей его.
– Знаешь, ты не в его вкусе, – сказал он.
– А кто вообще говорил, что я в его вкусе? Фил?
– Этот прохвост, этот дилетант недоделанный, – пробормотал Ричард. – И у него хватает наглости ораторствовать тут и говорить, что тебе на меня наплевать.
– Он не имеет никакого права так говорить. Я тебя с ним не обсуждаю.
– О, превосходный ответ. То есть если бы ты меня с ним обсуждала, тогда бы он знал, что тебе наплевать, а? – Ричард произнёс это тихо, но голос его дрожал от гнева.
– Что это Фил вдруг против тебя возымел? – спросила она.
– Не в этом дело!
– А в чём же? – она теряла терпение.
– Ой, Терри, давай прекратим.
– Тебе нечего сказать. – Но увидев, как Ричард отвернулся от неё и передвинул локти на стойке бара – так, будто её слова причинили ему почти физическую муку, – она вдруг почувствовала к нему сострадание. Он злился не на то, что происходило сейчас или на прошлой неделе, а на всю предшествовавшую и будущую тщетность своих собственных чувств к ней.
Ричард вдавил сигарету в пепельницу на стойке бара.
– Чем хочешь сегодня заняться? – спросил он.
«Рассказать ему о поездке с Кэрол?» – подумала она. Дважды уже собиралась она это сделать и всё откладывала.
– А ты вообще хочешь заняться хотя бы чем-нибудь? – Она сделала упор на последнее слово.
– Разумеется, – ответил он подавленно. – Что, если нам поужинать и потом позвонить Сэму с Джоан? Может, зайдём к ним сегодня.
– Хорошо. – Она это ненавидела. Двое наискучнейших людей, каких она когда-либо знала, – продавец обувного магазина и секретарша – в счастливом браке на Вест-Двадцатой улице; и она знала, что Ричард хочет на их примере показать ей идеальную жизнь, напомнить, что когда-нибудь и они вдвоём смогут так же жить. Она это ненавидела, и в любой другой вечер, возможно, запротестовала бы, но сострадание к Ричарду всё ещё пребывало в ней, таща за собой аморфный шлейф вины и настоятельную потребность её загладить. Она вдруг вспомнила пикник прошлым летом, у дороги рядом с Тарритауном, вспомнила отчётливо, как Ричард, полулёжа на траве, бесконечно долго возился с пробкой, пытаясь карманным ножом открыть бутылку вина, в то время как они разговаривали… о чём? Но она помнила момент умиротворения, убеждённость в том, что их объединяет нечто замечательно настоящее и редкое, и теперь гадала, куда оно ушло, на чём держалось. Потому что сейчас даже длинная плоская фигура Ричарда рядом, казалось, давит на неё своим весом. Она попыталась усмирить в себе негодование, но оно лишь обрело внутри неё тяжесть, как нечто материальное. Она посмотрела на двух стоящих у стойки бара коренастых итальянских рабочих и на пару девушек с краю – этих она приметила ещё раньше, а теперь, когда девушки собрались уходить, она увидела, что они в брюках. У одной из них волосы были острижены по-мальчишечьи. Терез отвела взгляд, отдавая себе отчёт в том, что избегает на них смотреть, не хочет, чтобы кто-то заметил, что она на них смотрит.
– Хочешь поесть тут? Ты уже проголодалась? – спросил Ричард.
– Нет. Пойдём в другое место.
Они вышли и направились на север, приблизительно в том направлении, где жили Сэм с Джоан.
Терез репетировала в уме первые слова до тех пор, пока весь их смысл не стёрся.
– Помнишь миссис Эрд – женщину, с которой ты в тот день познакомился у меня дома?
– Конечно.
– Она пригласила меня с собой в поездку – на запад, машиной, на пару недель примерно. Я хочу поехать.
– На запад? В Калифорнию? – удивлённо спросил Ричард. – Зачем?
– Зачем?
– Ну… ты её настолько хорошо знаешь?
– Мы встречались несколько раз.
– А-а. Ну, ты об этом не говорила. – Ричард шёл рядом, размахивая руками, и смотрел на неё. – Только вы вдвоём?
– Да.
– Когда едете?
– Числа восемнадцатого.
– Этого месяца? Тогда ты не увидишь своего спектакля.
Она покачала головой.
– Вряд ли я так уж много потеряю.
– Значит, это точно?
– Да.
Минуту он молчал.
– Что она за человек? Она ведь не пьёт, ничего такого?
– Нет. – Терез улыбнулась. – А что, она выглядит как пьющая?
– Нет. По правде сказать, я считаю, что выглядит она весьма недурно. Просто это чертовски неожиданно, вот и всё.
– Почему?
– Ты так редко решаешься на что бы то ни было. Наверное, ты ещё передумаешь.
– Вряд ли.
– Может быть, я как-нибудь опять смогу её увидеть, вместе с тобой. Устрой это, а?
– Она сказала, что завтра появится в городе. Не знаю, сколько у неё будет времени в запасе – да и вообще позвонит ли.
Ричард продолжать этот разговор не стал, Терез – тоже. В тот вечер они о Кэрол больше не говорили.
Утро воскресенья Ричард провёл за живописью и пришёл к Терез часа в два. А немного позже, когда он уже был там, позвонила Кэрол. Терез сказала ей, что Ричард у неё, и Кэрол ответила:
– Приводи его с собой.
Она была неподалёку от «Плазы» и предложила встретиться там в «Пальмовом зале».
Полчаса спустя Терез её увидела – Кэрол смотрела на них, сидя за столиком недалеко от центра зала, и почти как в первый раз, словно отголоском мощного удара, при виде её Терез ощутила толчок. На Кэрол был тот же чёрный костюм с зелёно-золотистым платком, что и в день их обеда. Но сейчас Кэрол больше внимания уделяла Ричарду, а не ей.
Они трое разговаривали ни о чём, и Терез, видя спокойствие в только раз обратившихся на неё серых глазах Кэрол, видя вполне обыденное выражение на лице Ричарда, испытала некоторое разочарование. Ричард из кожи вон лез, чтобы встретиться с Кэрол, но теперь Терез подумала, что это было даже не столько из любопытства, сколько оттого, что ему больше нечем было заняться. Она видела, как Ричард смотрит на руки Кэрол, на покрытые лаком ярко-красные ногти; видела, что он заметил кольцо с прозрачно-зелёным сапфиром и обручальное – на другой руке. Он не сможет сказать, что это бесполезные руки, праздные руки – несмотря на маникюр. Они были сильными, движения их – экономными. Её голос всплывал из однообразного гула других голосов вокруг, когда она разговаривала совершенно ни о чём с Ричардом, и один раз она засмеялась.
Кэрол посмотрела на Терез.
– Ты сказала Ричарду, что мы, возможно, поедем в путешествие?
– Да. Вчера вечером.
– На запад? – спросил Ричард.
– Я бы хотела поехать на Северо-Запад. Это будет зависеть от дорог.
И внезапно Терез потеряла терпение. Почему они здесь сидят и проводят конференцию на эту тему? Теперь они разговаривали о температурах и о штате Вашингтон.