ьма приятный человек, хотя в обществе на него смотрят косо…
Дейда не впечатлит романтическая история двух любящих сердец, преодолевших классовые предрассудки. Электра опасалась, что старший брат сочтет это предательством по отношению к семье. И будет прав.
Но разве желать того, чего требует сердце, это преступление?
И тут каминные часы – некогда красивые и богато изукрашенные, но, к несчастью, сильно пострадавшие при пожаре – пробили два часа ночи.
Изумленная Электра поплотнее закуталась в шаль. Уже так поздно?
«Где ты, Генри?»
Более всего Электра боялась, что ей известен ответ на этот вопрос.
Дейд уже их разоблачил…
Наверняка он с помощью братьев уже затащил Генри в свою студию. Все серьезные семейные проблемы решались исключительно там. Подобрав юбки, Электра бросилась туда.
Но возле самых дверей застыла как вкопанная увидев родителей: они, словно шаловливые дети, подсматривали в замочную скважину. Арчи повернул седую голову и взглянул на Электру с выражением рассеянного беспокойства, а Айрис от радостного возбуждения едва дышала. Мама всегда обожала драмы…
Электра с трудом перевела дух. Что ж, придется хитрить и изворачиваться. Черт подери, откуда Дейд узнал обо всем? Ведь она сама призналась себе в своих чувствах всего пару часов назад!
Но когда, слегка отодвинув мать, она приникла ухом к тяжелой дубовой двери и расслышала слова брата, дыхание ее вновь сбилось – правда, уже по иной причине.
То, что она услышала дальше, заставило ее похолодеть.
– Итак, вы сознаетесь, что взялись за старое?
– А вот на этот вопрос и я хочу услышать ответ… – голос Электры прозвучал из-за полуоткрытой двери студии.
Сердце Эрона сжалось и бешено забилось – он уже понимал, что сейчас произойдет. А Электра вошла в комнату, и на нее упал свет от единственной свечи.
На сей раз братья расступились, словно по команде, дав сестре дорогу и позволяя ей оказаться лицом к лицу с человеком, едва не погубившим ее. Впрочем, ни о каком «едва» речи сейчас не шло.
Электра медленно приближалась, а цепные псы чутко охраняли ее. Руки она сцепила перед собой, лицо ее казалось безмятежным. Она остановилась прямо напротив пленника.
– Мистер… впрочем, как я поняла, ваше имя вовсе не Хейстингз.
– Я лорд Эрон Арбогаст, мисс Уортингтон. – Эрон учтиво поклонился. – И я счастлив с вами познакомиться.
– Как это странно, милорд… Могу поклясться, мы с вами уже встречались. – Глаза ее вдруг полыхнули гневом, но она тотчас взяла себя в руки. – А как насчет того, что я только что слышала? Вы на самом деле растлитель и погубитель невинных девушек? Это… правда?
Эрон всей душой надеялся, что не услышит от нее этого вопроса. Ведь даже если он нарушит данное самому себе слово и поведает ей, как все было на самом деле, для всего остального мира это не будет иметь никакого значения…
А нарушить своего слова он не мог.
– Ходит множество слухов о том, что случилось десять лет тому назад. – Эрон говорил медленно, оттягивая неизбежное. Собственно, он оттягивал этот страшный момент с тех самых пор, как впервые увидел ее среди развалин. Он не хотел видеть, как угаснет огонек надежды в ее дивных глазах… Сейчас в ее взгляде читалась мольба – она безмолвно молила его все отрицать!..
…Или он просто-напросто мечтательный идиот? Снова он в дураках! Вдруг она в грош его не ставит? Сейчас Эрон всего лишь презренный лжец. А мгновение спустя станет в ее глазах худшим из людей на свете, которого не вздернули на виселицу только по чистой случайности…
В самом лучшем случае Электра выбросит его из головы ради собственного благополучия и светлого будущего.
– В этих пересудах много правдивого…
Это было все, что он мог сделать, потому что заставить себя вновь солгать ей Эрон был не в состоянии.
И увидел, как тотчас заледенели ее сине-зеленые глаза. Это не был лед гнева – когда Электра гневалась, глаза ее метали молнии. Нет, это был лед отчаяния. Так леденеют люди, познавшие предательство. «Проклятье, он снова это сделал!..»
Содрогнувшись всем телом, Электра бессильно уронила руки. Она отнюдь не выглядела уничтоженной. О нет, вид у нее сейчас был скучающий.
– Что ж, довольно мерзко с вашей стороны было оставаться под крышей нашего дома, где проживают две респектабельные молодые леди. – Она повернулась к Дейду. – Но мы же никому не скажем, что этот человек… гостил у нас, правда?
Дейд заморгал:
– Н-ну… нет, разумеется. Я и сам об этом подумал. Да, он прибыл на бал в нашей карете, однако я не думаю, чтобы кто-то обратил на это внимание. Мы часто приезжаем с толпой гостей…
Электра вздохнула:
– Дейд, мы сами – толпа. – Ее вновь передернуло. – Что ж, вышвырните его вон и не будем более о нем вспоминать.
– Но он строил тебе глазки! – Дейд брызгал слюной и едва не рычал. – И мы все подумали, что… и он танцевал с тобой, и…
Электра властно прервала брата:
– Дейд, я танцевала с ним лишь затем, чтобы заставить герцога Камбертона ревновать! Я ни в грош не ставлю этого Хейстингза… то есть лорда Эрона! В конце концов я до этой минуты считала его слугой и простолюдином…
Этого Дейд не мог отрицать. Эрон понял: Электра только что разрушила кровожадные планы своих братьев или по крайней мере попыталась это сделать. А это означало, что, несмотря на показное безразличие, она на самом деле им дорожит. Или… нет?
Выступив вперед, Кас потер руки:
– Вы слышали ее, парни? Сандр, запрягай лошадок. И еще нам понадобится возок, чтобы все сделать как надо.
Эрон пристально смотрел на темный дверной проем, куда удалилась Электра, силясь разглядеть хоть смутный абрис ее фигуры. Так он ей не безразличен? И сможет ли стать когда-нибудь любим лорд Эрон, так же как стал дорог Генри Хейстингз?
«Любит ли она меня по-прежнему?»
Тут смысл слов, сказанных Кастором, дошел до него – и он обвел глазами братьев.
«Сдается, у меня может попросту не хватить времени, чтобы это выяснить…»
Глава 21
Электра, словно сомнамбула, бродила по дому, машинально огибая окружающие предметы. В ушах у нее стоял странный гул, а сердце билось глухо и болезненно… Наконец она добралась до своей уютной спальни, но теперь та казалась пустой и неприютной. Девичья комната, где тут и там памятки о романтических розовых мечтах. Разбитому сердцу здесь не место…
Она с болью отвернулась от лент цвета синих бабочек, брошенных на подзеркальник. Пора оставить все это в прошлом – и ленты, и шелка, и банты… все эти глупости, еще недавно помогавшие ей постигать науку любви. Сейчас она могла без боли смотреть лишь на закопченный камин.
Вошедшая Блисс застала кузину сидящей в кресле подле холодного камина. Спина Электры была прямой, а руки сложены на коленях.
– Кузина?
– Извини, Блисс. Ты не вовремя.
– Уже вижу… – Блисс изящно присела на низкую скамеечку у ног Электры. – Его светлость весь вечер искал тебя. Похоже, тебе удалось поразить его воображение. Честно говоря, не думаю, что столь внезапное исчезновение подобает приличной юной леди…
Закрыв лицо руками, Электра силилась вдохнуть всей грудью, усмиряя сердечную боль:
– Блисс, мне начхать на всех приличных леди, вместе взятых!
– О-о-о, выражайся изящнее, дорогая!
Из груди Электры вырвалось истеричное хихиканье, тотчас перешедшее в рыдание.
– Что ж, если предмет твоей печали вовсе не его светлость, тогда это как пить дать мистер Хейстингз.
Электра перестала дышать. Что ж, не было больше смысла отмалчиваться.
– Мне казалось, это первый по-настоящему достойный мужчина, с которым мне посчастливилось повстречаться. Я восхищалась его манерой жить, презирая все условности. Но… все это ложь! Его зовут вовсе не Хейстингз. Он лорд Эрон Арбогаст. – Ей надо было высказать все, ей необходимо было выговориться. – Его еще называют Черным Эроном…
– О боже правый!.. – Блисс какое-то время молчала, осознавая услышанное. – Тот самый лорд Эрон!
Электра уставилась на кузину, не веря своим ушам:
– Ты знаешь историю о Черном Эроне? – Она беспомощно всплеснула руками. – Почему все вокруг знают это, кроме меня?
– Просто некоторым надо уметь лучше слушать, – мягко отвечала Блисс. – К тому же в последние годы тебя интересовали… м-м-м… совсем другие материи.
Блисс явно имела в виду охоту за приличным женихом, составлявшую весь смысл существования Электры.
– Да, меня ничто не волновало, кроме удачного замужества! Однако сегодня вечером я позабыла обо всем, я самое себя забыла – и все ради поцелуя гнусного лжеца!
– О, я прекрасно понимаю, отчего ты про все позабыла. Не пойму другого: почему охота за богатым мужем составляла весь смысл твоего существования?
Синие глаза Блисс были, как всегда, безмятежны.
– Ах не понимаешь? – Электра яростно сверкнула глазами. – Тебе известно, в каком состоянии наше поместье! Чтобы восстановить его, необходимо целое состояние…
– Разумеется, мне это известно. Но почему именно ты должна пожертвовать собой, чтобы спасти поместье? Почему не я? В конце концов в том самом пожаре не меньше моей вины, нежели твоей…
– Что-о? О чем это ты?
«Не может быть… нет… это невозможно…»
Но эти слова объясняли все. Электра даже головой затрясла, отгоняя дикую, немыслимую идею:
– Не понимаю, о чем ты говоришь…
Блисс невозмутимо сложила на коленях руки, в точности повторяя позу Электры.
– Я говорю про нас с тобой, про наши игры в гостиной. Про двух любопытных малышек, чье любопытство не знало границ. Которым пришло на ум исследовать механизм каретного фонаря, похищенного ими из конюшни.
Электра расширившимися от ужаса глазами глядела на кузину, в груди у нее похолодело. Она судорожно сглотнула, силясь избавиться от всплывающих из небытия воспоминаний.
– Нет… я ничего не помню… – жалобно прошептала она.
– Именно поэтому ты и меня не вспомнила. Точно так же ты не помнишь и причины, толкнувшей тебя на безумную жертву.